Фрэнк Норрис - Спрут
Письмо заканчивалось повторными заверениями в шетной преданности и изъявлением полного доверия.
Магнус читал письмо в одиночестве. Он аккуратно спрятал его в бюро для хранения документов и отер платком пот со лба и с лица. Минуту он стоял оцепенело, держа руки со сжатыми кулаками по швам.
- Одно к одному! - бормотал он, тупо уставившись в противоположную стену.- О Господи - одно к одному. Как же мне быть?
Вот она, горечь бесплодного сожаления, вот она сделка с совестью, раскаяние в дурном поступке, совершенном сгоряча. Как унизительно сознавать, что тебя вывели на чистую воду; какой позор быть схваченным за руку, застигнутым на месте преступления, как школьник, шарящий в чужой парте. Но хуже всего утрата чупства собственного достоинства, сознание, что авторитет твой пошатнулся, гордость уязвлена, а сила, позволявшая подчинять окружающих своей воле, тает, влияние сходит на нет. Тут-то и начинаются всякие хитрости, чтобы ввести в заблуждение публику, всевозможные уловки и фокусы ради сохранения лица: ложь, громкие слова, притворство, напыщенность, бахвальство там, где раньше был непререкаемый авторитет и отсюда стремление закрыть глаза на то, отчего не уйти, опасение, что тебя подозревают, постоянный страх перед обывателем, чувство неловкости при встрече с кем-то глазами - что могли означать эти слова, этот взгляд, этот жест?
Прошла среда, затем четверг. Магнус сторонился людей, не принимал посетителей, избегал даже своей семьи. Как выпутаться из сети, как восстановить былой авторитет, как предупредить разоблачение? Если б только можно было каким-то образом сделать величайшее сверхчеловеческое усилие и вернуть себе прежнее прежнее могущество, сокрушить одной рукой Лаймена, а другой Дженслингера и на какой-то миг - в последний раз - возвыситься над всеми остальными, снова стать не знающим поражений предводителем, а там можно и умереть - умереть с незамутненной репутацией, оставив по себе незапятнанную память. Но червоточина была в нем самом, и избавиться от нее не было никакой возможности. Ведь даже если заткнуть глотку Дженслингеру, изничтожить Лаймена, одолеть железную дорогу, он - всеми признанный лидер - после столь блистательной победы не избавится от нее. Жизненный успех уже больше не для него. Чего бы он ни достиг в глазах общества, в собственных глазах он, Магнус Деррик, все равно пал постыдно и непоправимо.
Не оставляли мысли и о затруднениях денежного характера, мелочные и пренеприятные. Даже если бы он решил откупиться от Дженслингера, где ему взять деньги? Тяжба с железной дорогой, длившаяся уже много лет, стоила немало; его решение отделаться от арендаторов и своими силами засеять все поля Лос-Муэртос сильно ударило по карману; предвыборная кампания, закончившаяся избранием Лаймена, потребовала от него значительных средств. Все свои надежды он возлагал на будущий богатейший урожай, который должен был окупить все. Трудно было поверить, что железная дорога наложит руку на Лос-Муэртос, но если это произойдет, он останется без гроша. Десять тысяч долларом! По силам ли ему собрать такую сумму? Возможно. И тут же, не мигнув, отдать ее вымогателю? Позволить этому разбойнику с большой дороги обобрать себя, понимая, что ущерб не покроешь никак? Ведь это вконец разорит его. Пусть Дженслингер поступает как хочет. Он, Магнус, все мужественно снесет. Разве его репутация не выше всяких подозрений?
Ой ли? А письмо Геттингса? Слухи уже поползли. И это только начало! А дженслингеровская статьи подольет масла в огонь! Искра подозрения воспылает пламенем прямых обвинений! Начнется расследование Расследование! Какой ужас таится в этом слове! Нет, расследования он не выдержит. Магнус громко застонал, сжимая голову руками. Взяткодатель, человек, уличенный в подкупе лиц, в чьих руках находится управление государством, фальсификатор выборов, опустившийся до уровня закулисных политиканов, под ручных партийных боссов - это он-то, Магнус Деррик, политик старой школы, истый римлянин в своей же.леа ной неподкупности, который отказался от карьеры, лишь бы не связываться с «новой политикой»,- в минуту слабости поставил на карту все, включая честь, пошел на крупный риск в погоне за крупным выигрышем и тем самым погубил дело всей своей жизни.
Неисправимый игрок, он поставил-таки на карту самое ценное в жизни - свою честь и проиграл!
Пресли с его обостренной наблюдательностью первым заметил по выражению лица и поведению Магнуса, что что-то его точит. Он был уверен, что не в коварстве Лаймена дело. На следующее утро после памятного заседания Комитета Магнус пригласил к себе в кабинет Хэррена и Энни Деррик и, рассказав жене о предательском поступке Лаймена, запретил обоим упоминать в своем присутствии его имя. По отношению к вероломному сыну он испытывал сильнейшее чувство обиды и гнева. Но вот сейчас Пресли подметил в нем признаки куда более острой боли. Что-то, видимо, назревало. Времена ведь были смутные. Чего еще ждать? Каких новых бед?
Как-то утром, под конец недели, Пресли рано проснулся в своей узкой белой кровати. Он вскочил и стал поспешно одеваться. День ему предстоял занятой. Накануне он засиделся допоздна, просматривая свои стихи, вырезанные из газет, где они были впервые впечатаны. Пресли получил от одного издателя заманчивое предложение выпустить эти стихи отдельной книжкой. Поэма «Труженики» должна была войти в сборник, и он решил назвать его «Труженики» и другие стихи». Все последнее время он был занят подготовкой к печати этого сборника - редактировал и систематизировал стихи, составлял примечания,- и закончил работу только вчера уже за полночь. Утром им предполагал отослать рукопись издателю.
Кроме того, он получил от Энникстера напечатанную на машинке записку с приглашением на пикник по случаю дня рождения Хилмы, имеющий быть в тот день в Кьен-Сабе, на холме у истока Бродерсонова ручья. Предполагалось, что поедут они туда на линейке всей компанией - Хилма, Пресли, миссис Дайк, Сидни и сам Энникстер и проведут там весь день. Из дому они выедут в десять утра. Пресли сразу решил, что поедет. Он и раньше был расположен к Энникстеру, а теперь, после его женитьбы и поразительной перемены в его характере, просто полюбил его. Хилма в роли миссис Энникстер была все так же очаровательна, а к миссис Дайк и малявке он всегда питал самые лучшие чувства. Пресли нисколько не сомневался, что хорошо проведет с ними время.
Но поскольку в Боннвиль на почту в тот день никто не собирался, а Пресли хотелось во что бы тогало отослать свою рукопись без проволочек, приходилось ехать самому. Он решил отправиться в путь пораньше и, сделав небольшой крюк, заглянуть по дороге в Кьен-Сабе на почту в Боннвиль.
Не было еще и шести, когда Пресли спустился в столовую, где его ждали яичница и кофе. День обещал быть жарким, и он решил надеть свой но вый костюм для верховой езды цвета хаки, в котором он выглядел английским офицером, хотя вместо положенных по уставу сапог на ногах у него были высокие шнурованные ботинки с большой шпорой на левой пятке. Вскоре к нему присоединился Хэррен в синем комбинезоне. Он собирался поехать взглянуть, как ведутся работы по прокладке оросительного канала.
- Ну, как пшеница? - спросил Пресли.
- Отлично! - ответил Хэррен, помешивая кофе.- Отцу, как всегда, везет. Ведь, в сущности, все до последнего акра засеяно пшеницей, и повсюду она колосок
к колоску. Позавчера я был на втором секторе. Если ничего не случится, то мы снимем там не меньше тридцати мешков с акра. Каттер уверяет, что в четвертом секторе в некоторых местах можно будет снять по сорок два - сорок три мешка с акра. Хувен тоже привозил показать несколько отличных колосьев. Зерно еще только начинает наливаться. Есть колосья, в которых я насчитал до двадцати зерен. Это, выходит, чуть не сорок бушелей с акра. Поистине всем урожаям урожай.
- Тебе ничего не надо отсылать? - спросил Пресли, вставая.- А то я еду в город на почту.
Хэррен помотал головой и вышел, а Пресли отправился в конюшню седлать свою лошадь.
Проезжая мимо дома по направлению к выездной аллее, он с удивлением увидел Магнуса, стоявшего на нижней ступеньке веранды.
- Доброе утро! - окликнул его Пресли.- Что так рано?
- Доброе утро, Прес, голубчик!
Магнус подошел и, положив руку на холку лошади, пошел рядом.
- Едешь в город? - спросил он.
- Да, сэр. Не будет ли у вас каких-нибудь поручений?
Магнус достал из кармана конверт, запечатанный сургучом.
- Не мог бы ты зайти в редакцию «Меркурия»,- сказал он,- увидеться с мистером Дженслингером и лично передать ему этот пакет. Здесь бумаги, но они стоят много денег, так что будь осторожен. Несколько лет назад, когда мои отношения с мистером Дженслингером были лучше, мы с ним вели вместе кое-какие дела. Теперь же, когда мы принадлежим к враждебным лагерям, я решил дела закончить и порвать с этим человеком всякие отношения. Недавно мы закончили все расчеты. Это последние бумаги. Пожалуйста, Пресли, передай их ему лично. Понимаешь?
