Альфред Кох - Отходняк после ящика водки
– Ты, кстати, вместе с Максом Бойко известен не только тем, что общался с проверяющими органами, но и тем, что тебе принадлежит идея и первая попытка продать «Связьинвест» в 95-м – 96-м годах. Пусть она оказалась не вполне удачной, но зато в 1997 году, когда 25 процентов акций «Связьинвеста» были задорого проданы Соросу, мы использовали все ваши наработки, в частности, идею слияния «Связьинвеста» и «Ростелекома». А вот ответь мне, как же ты начал учить русский язык в Германии, не побывав в России?
– Я был в России в качестве туриста в 78-м году. Расскажу вам про это историю, чистый анекдот. Мы приезжаем в гостиницу «Молодежная». Мы там остановились, вышли на дежурного, получили ключ от номера на шестом этаже. В туалете бумаги нет, телевизор разбит. Полный хаос! Но что для нас это в 16–17 лет? Нас предупреждали, что это Советский Союз, здесь уровень ниже, чем в ФРГ, поэтому мы в принципе были готовы. В целом уровень соответствовал нашему представлению о том, что нас здесь ждет. Через полчаса дежурный идет и говорит: «Ошибка. Этаж закрыт на ремонт. Вот вам другой ключ. Такой же номер, только на пятом этаже». Мы идем на пятый этаж. Там уровень значительно лучше – и бумага в туалете есть, и телевизор работает. Хорошо. Вечером идем в гостиничный ресторан. Встречаем студентов из ГДР. Слово за слово, спрашиваю: «Вы на каком этаже?» Они отвечают: «На шестом». Мы им все рассказали, они так обиделись, когда поняли, что их держат за второй сорт… Мы были тогда в Москве, Тбилиси и Баку.
– Ты приехал из Германии. Что для тебя Россия?
– В России я живу больше десяти лет. Я ни в одном городе, ни в одном месте не жил так долго. В прошлом году я был там, где родился, – немного севернее Бонна. Там я жил в относительно небольшом городе. Я к родственникам приехал на Рождество. 7 тысяч человек, все знают друг друга. Скучно…
– Это просто ты долго жил в таком мегаполисе, как Москва. Если бы ты приехал в Лондон или в Нью-Йорк, то тебе не стало бы так скучно. Кстати, раз уж речь пошла о твоей Родине, расскажи, пожалуйста, о своем поместье.
– Мое поместье расположено на окраине Лейпцига. Оно не слишком большое, но и не слишком маленькое. Земли там у меня – 12 гектаров. Там есть парк. В нем – специальные дорожки для конных прогулок. Есть конюшня с лошадьми. Но все это – для пенсии. Пока я там жить не собираюсь. Мне Москва нравится. Мне вообще Россия и русская природа нравится. Может быть, потому, что уже привык? Я встаю каждый день и бегаю по лесу. Даже когда бывает очень плохая погода, как сегодня. Встаю, темно, ничего не видно, низкие облака… А мне – нравится. Я купил банк, который одним из первых вступил в систему госстрахования вкладов. Сейчас открыты офисы в Балабанове и Москве. Вот получаю новую лицензию, хочу зарегистрировать его в Боровске, в Калужской области. Там очень красиво. Такой старый купеческий город с монастырем. Очень красивые здания, которые, правда, сильно заброшены. Кстати, если говорить о Москве, то ни один город в мире такого разнообразия архитектуры не предлагает. Новый Арбат – советский реализм. Тверская – сталинский «большой стиль», ампирные особнячки Замоскворечья, модернистская Никитская… Еще я очень люблю пользоваться метро. Часто бывает, что я стою в пробке и, вместо того чтобы сидеть в машине, решаю спуститься в метро. Российское метро – это настоящее чудо. Вообще тут, в России, так много пространства. А в Европе все застроено.
– Ну, ты не увлекайся. Вот, например, Лондон, он современный, динамичный такой, тот же Нью-Йорк… Да и Берлин становится все красивее и красивее.
– Да, сейчас застраивается это пространство между Западным и Восточным Берлином. Раньше там была окраина, а сейчас центр города. В Берлине появилась очень хорошая архитектура. Я считаю, что Берлин за последние пять лет стал мировой архитектурной лабораторией. Там столько всего нового построили…
– И все-таки ты приехал в Россию! Зачем?
– На самом деле, поначалу это была чистая афера. Я работаю в Лондоне, в небольшом инвестиционном банке. В России 93-й год, только что расстреляли парламент. И тут звонит мне один знакомый, Шарбель Аккерман, и говорит: «Приезжай сюда. Тут интересно, холодно и опасно». Вот я и приехал.
А.К.
ПАПИНА ЗЕМЛЯ
С недавнего времени у католиков новый папа. Про него написано уже много. Кажется, все интриги со всеми побочными линиями обсуждены и разобраны. Прекрасно всем известно, что он из Баварии. Интересно, как там, на папиной родине, устроена жизнь, на что она похожа, как выглядит со стороны? Как себя ведут там люди? Можно съездить и одним глазком глянуть самому. Так, не углубляясь в тонкости и подробности.
Папы обычно довольно сильно влияют на жизнь множества стран. Притом, что особенно дорого, понтифики не являются политиками. Политики, с теми все ясно: им надо нравиться простой незатейливой публике, они скачут на потребу толпе. Им приходится врать, кем-то прикидываться, обещать разное, чтоб их не выгнали с работы и позволили еще несколько лет покомандовать. Не то папа: ему на этой Земле не перед кем отчитываться. И не надо, как некоторым, дожидаться начала второго срока, чтоб взяться наконец за дело своей жизни. Что люди скажут? Да пусть говорят что хотят, пустое это все… Это не к папе вопрос.
Ну, в принципе вокруг довольно много людей независимых и несгибаемых. Однако мало таких, к которым миллионы, а может, и миллиарды прислушиваются со всем возможным вниманием. Пожалуй, в этом все дело.
Я вам не скажу за всю Баварию, но в Мюнхене особенно хороши ранние субботние утра, бездельные и сонные, и солнечные, когда свежо и звонко на улицах. И вот в такое утро перед завтраком плывешь по бассейну, какие обыкновенно устраиваются на крышах хороших отелей, смотришь на город, раскинутый внизу, а там – чистая отмытая зелень, тихие деликатные трамваи, черепичные крыши, башни и башенки, соборы, страшно знакомые многим по Риге, выстроенной немцами же… И вдруг примечаешь вдали, над обрезом крыш, уже над землей как будто облачка, тучки, в которых белое с почти черным. Но стоит присмотреться, понимаешь: это Альпы! Белое – это снег, а темное, что казалось темной водой внутри тяжелого облака, – это густая зелень сосновых лесов. В ясную погоду горы видны особенно хорошо… Альпы! Слово-то какое… Так и тянет к себе. А в чем проблема? Взял машину, сел, поехал – и, грубо говоря, через 40 минут ты уже в предгорьях, в баварской глубинке. Сельская местность, густой прозрачный воздух, крепкий запах трав и свежайшего навоза, холмы и перелески, глубокая зелень, шпили аккуратных сельских церквей, тут и там крестьянские здоровенные дома, крытые тяжелой красной черепицей, палевые бычки на пастбищах, отмытые до блеска новенькие трактора, сияющие автомобильным лаком что твои «мерседесы». И самое главное – тут Альпы уж совсем близко, их почтительно рассматриваешь снизу вверх.
Там, конечно, не найти блеска и роскоши, и размаха, и шопинга, как в больших городах, – но можно найти свои плюсы, сделать свои трогательные находки. Я, к примеру, нашел в предгорьях Альп деревеньку Фрасдорф, а в ней – постоялый двор «Карнер». Карнер – фамилия симпатичной дамы, которая купила заведение в 1982 году. Трехэтажный крепкий дом, в хорошем состоянии – расскажи кому, что заведение функционирует с 1576 года, так не поверят. А зря: там же на все документы, архивы, нотариусы с давних пор… Есть, к примеру, письменное разрешение на варку пива, которое постоялому двору выдал лично курфюрст Фердинанд Мария. Все в порядке: подпись, печать, дата: 1663 год. Дела у постоялого двора шли весьма хорошо уже в те годы. Этому есть весьма убедительные, хотя и косвенные доказательства. История сохранила для нас датированную 1705 годом письменную жалобу на австрийских солдат, которые в рамках войны за испанское наследство занимались грабежом в этих краях. Так вот с интересующего нас постоялого двора они вывезли ни много ни мало 1 тысячу 640 гульденов, чего в те времена хватало на покупку 100 коров. Примечательно, что через 100 лет – в 1806-м – деньги с хозяев заведения вымогали уже французские солдаты, расквартированные в деревне. Те придут – грабят, эти – грабят… В общем, как говорится, куда бедному крестьянину податься?
Дело прошлое, все эти вторжения из-за границ. Хотя, конечно, и сейчас во Фрасдорфе полно приезжих. На парковке машины, судя по номерам, из Кельна, Дюссельдорфа, Бонна – и вовсе из ближнего зарубежья… Как людей заносит в простую баварскую деревеньку? Чего им тут, казалось бы, искать? Мало ли деревень кругом! Раньше – понятно, какой был смысл. Деревня лежит приблизительно на полпути между Зальцбургом и Мюнхеном. Этой дорогой везли соль, которая по-немецки будет Salz, отсюда, соответственно, и Salzburg, где Burg – это за́мок). Фактически это был такой немецкий чумацкий шлях. В один прием обозам проделать весь путь не удавалось, в аккурат во Фрасдорфе чумаков заставала ночь. А раз остановка, так, значит, надо где-то ужинать и спать. Успех постоялого двора объясняется как раз тем, что он возник в нужном месте и в нужное время. Да и 400 с лишним лет кулинарных упражнений тоже не прошли даром: ресторану постоялого двора в свое время дали аж две мишленовских звезды. И это в деревне! Сельская, так сказать, простота! Но конечно, назвать эту местность глушью все же никоим образом нельзя. Как-никак тут два старинных знаменитых города вблизи да горнолыжные трассы (до ближайшего подъемника 5 километров), одна причем на леднике, то есть в работе и зимой и летом, а еще в 15 минутах езды – знаменитое озеро Химзее с пляжами и причалами… Видите, не все так просто, как кажется на первый взгляд. Так что ресторан высокой кухни тут не случайно возник, и нельзя сказать, чтоб он пустовал… Шеф-повару это вскружило голову до такой степени, что он ушел в самостоятельное плавание. По правилам Мишлен, звезды в таких случаях снимаются по крайней мере на время. Но даже при формальном и временном отсутствии звезд еда такая, что завсегдатаи Куршевеля, с которыми я обедал у «Карнер», довольны. Они медленно пережевывали пищу и вслух рассуждали:
