Алексей Колышевский - Откатчики. Роман о «крысах»
– Николай Иванович, вы знаете, я не в состоянии сейчас отвечать на вопросы и вообще не в состоянии ничего говорить. Могу я поехать домой, а завтра я приеду, и мы во всем нормально разберемся?
– Ты мне только одно скажи: когда ты вернешь деньги? Меня, как ты сам понимаешь, волнует только это. Ты же нормально себя чувствовал, когда пиздил их? Даже, думаю, душа у тебя пела соловьем. Ну так когда?
У Геры словно включилось второе дыхание. Он каким-то шестым чувством понял, где именно у Ракова слабое место, и решил наудачу бить именно туда:
– Отпустите меня до завтра, пожалуйста. Я так понимаю, что вы ничего начальству-то не докладывали? Вам ведь и самому это невыгодно. Такое пятно на репутации честного служаки!
Здесь настала пора Ракова быть неприятно удивленным. Он не думал, что этот жуликоватый хлыщ, сидящий сейчас напротив него, сумеет так ловко вывернуться. И как он смог догадаться?! Умен, умен мерзавец! Нечего сказать.
– Это твои фантазии, Герман. Я всегда честно служил, и если ты считаешь, что мне есть что скрывать перед моими хозяевами, то глубоко ошибаешься.
– Да ладно вам, Николай Иваныч. Я далеко не идиот и опыта у меня, может, и не так много, как у вас, но аналитик я тоже неплохой. Я вам хочу предложить одну выгодную тему. Она и мне подойдет, и вас должна устроить.
Ракову стало любопытно, и он, на всякий случай, незаметно просунув руку под стол, выключил систему записи разговоров, оборудованную в его кабинете.
– Что за тема?
– Я вынужден признать, что ваши догадки оказались верными и насчет той самой «шестерки», и насчет всего остального. Сумма, правда, чуть меньше, но это не принципиально. У меня к вам деловое предложение: вы меня сейчас отпускаете, выдаете мне трудовую книжку, и я здесь больше не появляюсь. А завтра вечером мы с вами пересекаемся где-нибудь в городе, я передаю вам лично сто тысяч евро, и мы с вами расстаемся довольные друг другом.
Раков навалился грудью на стол, уставился на Геру и долго глядел на него, словно пытаясь понять, насколько в этом вопросе ему можно верить. В голове он быстро прокручивал различные варианты и возможные ситуации, которые могут возникнуть, согласись он на Герино предложение. Было одно обстоятельство, которое весьма сильно противостояло желанию Ракова послать Геру с его посулами подальше. Ракову подвернулась хорошая дача, и он был бы совершенно не против ее купить, но денег не хватало. Именно такой суммы, которую пообещал ему Герман. И хочется, и колется, черт возьми! С одной стороны, опасность того, что кто-то догадается об их с Герой сговоре, а с другой стороны, дача в километре от Истринского водохранилища – это очень серьезный аргумент для того, чтобы взять у этого червяка, как он прозвал про себя Геру, его деньги. В конце концов, можно полностью обезопасить себя, сделав после этого с Германом то, что не так давно было сделано с Загребским. Чем дольше Раков думал о «варианте Загребского», сбитого насмерть машиной по приказу руководства «Патиссона», отданного Ракову после того, как выяснилось, что Загребский серьезно облегчил карман этого самого руководства, тем больше он ему нравился. Наконец Раков решил, что так и сделает: возьмет с Геры деньги без лишнего шума, а затем с помощью прикормленных им бандитов уберет его, как ненужного свидетеля.
– Ну смотри. Если обманешь, то это будет твоей большой ошибкой.
– Так вы согласны.
– А разве непонятно?
– А как быть с трудовой книжкой?
– Вот это самое сложное. Не знаю, что тут можно придумать.
– А знаете, Николай Иванович, если уж у нас установились такие доверительные отношения, то я вам признаюсь. Я из «Рикарди» примерно так же уходил когда-то. Просто зашел в отдел кадров и попросил ненадолго книжку, якобы мне хочется взять в банке кредит и для этого нужно показать оригинал трудовой. Мне ее выдали без лишних вопросов, и все.
Раков снял телефонную трубку, позвонил Жене:
– Женечка, выдай Кленовскому его трудовую книжку на пару дней на руки. Он ко мне с этим вопросом обратился, и я не возражаю. – Положил трубку. – Где мы завтра встретимся?
– Давайте возле здания Ленинградского вокзала? В восемь часов вечера?
– Не пойдет. Слишком людное место.
– Тогда где?
– Знаешь больницу МПС на Белокаменном шоссе?
– Не знаю, но найду по карте.
– Тогда вот что: там неподалеку от нее есть заброшенная стройка. Давай часов в девять вечера?
Гера с ужасом понял, что Раков собрался от него избавиться. Иначе к чему выбирать для передачи денег такое жуткое место?! Постарался не подать вида, хотя скрыть свой испуг было очень сложно, и послушно кивнул.
– Только без шуточек, Гера. А то, сам понимаешь, тебе со мной ссориться не надо.
– Ну разумеется, Николай Иванович. Буду ко времени, вместе с тем, что вам обещал.
– Завтра не забудь позвонить Дынину и сказать ему, что берешь больничный дня на три. Будет выглядеть вполне правдоподобно, тем более что тебе и впрямь надо будет восстановить нервишки после сегодняшнего.
– До завтра, Николай Иванович.
– Угу.
И Раков проводил Геру цепким взглядом до двери. В его льдистых, бесцветных глазах не было ни тени сомнения, а в ушах уже шумели листья яблонь, растущих в саду вожделенной дачи.
Fast money – long problem
Гера вышел на улицу. По слякоти поплелся к машине. На душе было пусто и омерзительно до крайности. Каждый негодяй по-своему переживает свой Ватерлоо, но у каждого негодяя он обязательно случается. Герман напоминал со стороны избитую и выброшенную из дому собаку: таков удел всех откатчиков. Он понял, что путь в розничном бизнесе для него, скорее всего, закрыт навсегда. Доказательством тому служили два сильнейших фиаско, случившиеся за последнее время: «Нулевочка» и «Патиссон». Оправиться от таких ударов было практически невозможно без наличия какого-то очень мощного противовеса. А его-то как раз и не было. Для многих, очень многих людей в этой стране содержимое чемоданов Германа было недостижимой мечтой, но это его мало волновало и нисколько не тешило самолюбия. Игла, та самая страшная денежная игла, давно и прочно вонзившаяся в вену, требовала пропустить через нее новую дозу, требовала как можно быстрее найти место, где эту дозу можно раздобыть.
Он сел в машину, в салоне было холодно, но он не включал двигатель, а смотрел, как стекла изнутри медленно покрывает белый туман. Вскоре все вокруг него было покрыто этим туманом, настолько густым, что всякое движение снаружи перестало быть заметным. Салон в «AUDI» славился своей звуконепроницаемостью, и Герман некоторое время оказался погруженным в почти абсолютную тишину. Звонок мобильного телефона прозвучал, как внезапный взрыв и сильно напугал его. Гера нехотя полез в карман и, взглянув на дисплей, увидел, что звонит Андрей Первый. Гере было неудобно перед Андреем за то, что он так беспардонно использовал его для расправы с Мишей Чернушиным, но Андрей оказался тактичным человеком и, сумев как-то выкрутиться из той скверной истории, никогда Гере за нее не пенял.
