Алексей Иванов - Message: Чусовая
Чехов в 1890 году писал об уральских заводских рабочих высокомерно и презрительно: «Я нарочно опустил занавеску на окне, чтобы не видеть всей этой азиатчины. Здешние люди внушают приезжему нечто вроде ужаса. Скуластые, лобастые, широкоплечие, с маленькими глазками, с громадными кулачищами. Родятся они на местных чугунолитейных заводах, и при рождении их присутствует не акушер, а механик». Примерно в то же время и о том же предмете писал и Мамин-Сибиряк: «Настоящая рабочая гвардия — народ всё рослый, здоровый, ничего общего с захудалым расейским заморышем-фабричным не имеющий. Вы их встретите и невольно залюбуетесь. Других таких молодцов не найти. Лица смышлёные, движения уверенные».
Порядок на заводах берегла «горная стража» — команды «инвалидов» и солдат из сибирских гарнизонов. («Инвалидами» в ту пору называли ветеранов — солдат, которые отслужили свой срок, получили свободу от крепостной зависимости и работали, так сказать, «частными охранниками».) Были профессиональные сплавщики и профессиональные судостроители. И ещё были различные беглые и каторжники, в лесах прятались староверы-скитники, по глухим урманам бродили вольные охотники-чертознаи и рудознатцы, ещё жили здесь ясачные вогулы и ясачные башкиры… Да много кого было на Чусовой, начиная от профессиональных нищих — калик и юродивых, заканчивая скрывающимися мятежниками и разбойниками. Бажов писал: «Тогда, видишь, Демидовы и другие заводчики здешние всяких беглых принимали, башкир тоже, староверов там и протча. Эти, дескать, подешевле и ответу за них нет, — что хошь с ними делай». В общем, жить было вовсе не скучно и поговорить можно было много о чём. Но вся жизнь крутилась вокруг заводов.
Что представлял собой горный завод?
В XVIII веке почти все горные заводы на Чусовой были чугуноплавильными или железоделательными. Они строились по достаточно передовым технологиям своего времени. Чугуноплавильные заводы называли доменными, потому что на этих заводах в доменных печах из руды выплавляли чугун. Например, Билимбаевский завод выпускал только чугун; для проковки на железо его увозили на заводы Очёр и Добрянка.
На железоделательных заводах главным производством было молотовое: здесь чугун молотами перековывали в железо. Только железоделательным был Северский завод; зато качественное северское железо имело собственное клеймо — цаплю. Самые «продвинутые» предприятия совмещали обе эти функции сразу. Скажем, Старая Утка производила и чугун, и железо, а вот Ревда свой чугун для проковки отправляла на Мариинский завод.
Все заводы XVIII века были вододействующими. В центре завода на притоке основной реки устраивалась плотина и набирался пруд. Плотина была не просто насыпью поперёк речной долины в узком месте, а сложным сооружением. «Плотинные мастера» ценились очень высоко. В истории края остались их имена — например, имя Леонтия Злобина, построившего плотины в Нижнем Тагиле, Екатеринбурге, Ревде и Новоуткинске. Основными инструментами мастеров были ватерпас, уровень и отвес. В основание плотины вбивали сваи, ставили «свинки» — бревенчатые срубы, заполненные утрамбованной глиной. Скаты укрепляли камнем и дёрном. Надёжной считалась плотина, длина которой не превышает 200 саженей (около 400 метров). Минимум высоты плотины определялся в 12 аршин (около 9 метров). Конструкция плотины «морально устаревала» примерно за 30–40 лет, хотя сами плотины служат веками. Например, плотина Староуткинского завода стоит без ремонта больше 270 лет.
Вода, падая с плотины, вращала колёса, которые через систему штанговых передач приводили в движение заводские механизмы — молоты, меха для горновых печей, дробилки руды. Заводские строения располагались у плотины, параллельно «прорезам» в ней, возле «колёсных изб» и «водяных ларей». Такая позиция, кстати, позволяла «прислонить» домну к плотине, что облегчало подъём тачек с рудой к колошникам — особым отделам плавильных печей. Главный водоспуск назывался «вешняк». Вспомогательные «прорезы» и водоотводы с вешняка направляли потоки в «лари», в которых вращались фабричные колёса. Например, на Ревдинском заводе вода крутила 33 колеса; диаметр каждого был около 4 м, ширина — около 2 м.
В книге А. Терёхина об архитекторе И. Свиязеве, который в 1825–1826 годах перепроектировал Ревдинский и Билимбаевский заводы, говорится: «Первым фактором, влиявшим в то время на размещение цеховых зданий, являлся заводской пруд. Все механизмы завода приводились в движение водой, подаваемой через трубопроводы и „водяные лари", размещаемые перпендикулярно плотине у пруда. Это, в свою очередь, регламентировало положение в плане цехов и других зданий и устройств: они должны были стоять параллельно водопадающим агрегатам. Количество воды, накопленное в заводском пруду, определяло, в конечном счёте, и мощность завода».
Цеха тогда назывались «фабриками». В «доменной фабрике» помещалось по 3, 4, 5 (иногда и больше) доменных печей для плавки руды. На обслуживание каждой домны требовалось около 900 рабочих, причём собственно у печи работало только около 40 человек (4–5 %). Огонь в домне нельзя было гасить. Вышедший из домн чугун отливался в особые формы для получения слитков — в «изложницы». Потом слитки отковывались на «молотовых фабриках», где было установлено по нескольку вододействующих молотов. На каждый молот требовалось около двухсот рабочих, причём непосредственно у молота работало только около сорока (25 %).
По соседству с «фабриками» находились вспомогательные «производственные избы» — кузнечная, токарная, сверлильная, сушильная, литейная и прочие. Завод и пруд кольцом окружал посёлок: улицы громоздились на склонах долины пруда и в низине устья речки, под плотиной.
О сакральном смысле уральского завода (завода-крепости) пишет историк Н. Корепанов в очерке «В раннем Екатеринбурге» (1996): «Далеко не случайны расположение городских осей по сторонам света и первоначально четырёхугольная форма крепости. Число 4 считалось воплощением идеально устойчивой структуры, целостности Вселенной: 4 стороны света, 4 времени года, 4 стихии… „Число совершенства" квадрата или четырёхугольника заключалось в числе узлов крепости, 8 бастионах; этот мотив перекликается с 8-конечным православным крестом. Центром крепости, а равно и центром мироздания является плотина, регулятор водной или же „вселенской" энергии. Река делила город на две стороны — Правую и Левую, светлую и тёмную, плотина, связывая их воедино, символизирует единство дня и ночи, разума и души, жизни и смерти, мужского и женского начал. Идея композиции уральского города-завода естественно отражает первобытную гордость древних мастеров: сердцем города была плотина (она сооружалась первой), стоящие возле неё плавильные печи и заводские фабрики строились почти одновременно с ней, а городские кварталы возводились после и вокруг главного — завода, ему в помощь и на потребу. В заводе видели не только продолжение и проявление великой энергии земли, но ещё инструмент упорядочения и организации этой энергии. Если рассматривать строительство завода как долгосрочный договор с природой, то получается, что Земле — земное здесь, на Урале, воздавали прежде, чем Богу — Богово; и традиционный уральский горнозаводский пейзаж выглядит соответственно: у нас заводские трубы стоят выше церковных куполов».
![Екатерина Чусовая - Блики на спицах [СИ]](/uploads/posts/books/7439/7439.jpg)
