Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
И ты бы так сделал вчера. Позавчера. Год назад. Это было бы правильно. So nice. Но тут случается нечто незапрограммированное. То ли сцена получилась слишком длинной. То ли ты устал. То ли тебе плевать, и ты не хочешь больше врать, сохраняя чужие нервные клетки.
Ты закуриваешь, смотришь прямо на нее, упираешься рукой в стол и говоришь...
Очень трудно сказать девушке: «Я не люблю тебя». Абстрагироваться от этих глаз брошенного щенка, поджатых губ, дрожащего подбородка. Собраться и выдохнуть эти четыре слова. По уму, Миркин, тебе бы следовало прикусить язык и слиться, не вызывая лишней агрессии. Но что-то то щелкает у тебя в башке. Что-то такое, внутри, говорит тебе: а какого, собственно, черта?! Последняя мысль, на которой ты фиксируешься, довольно пошлая, но вместе с тем справедливая: «Она моя жена? У нас трое детей? У нас за плечами несколько лет совместной жизни? Или один случайный секс под кислотой в чужом городе?» И ты разлепляешь пересохшие губы, резко втягиваешь ноздрями воздух, и говоришь ей, глядя в глаза:
– Понимаешь, Даша, я не люблю тебя. Я люблю другую женщину. Прости. – Не человек, а сплошное чистосердечное признание...
– Что?! Что ты сказал?!
– Я люблю другую женщину.
– Значит... значит это правда? Ты и эта, – она внезапно теряет голос, – Наташа?
– Какая разница?
– Эта манерная самовлюбленная сучка?
– Довольно сложная характеристика.
– Ты и она! – Она смахивает слезу, начинает истерично подхихикивать. – Господи, как же просто все, хаха-ха! Как же просто, а? Пришел на работу – трахнул коллегу, поехал в школу – трахнул учительницу. Ты же играешь с девочками, да? Для тебя это все – времяпрепровождение!
– Я бы не стал все так упрощать, но...
Но в ответ я получаю пощечину. Брошенное на выходе «тварь!», то ли мне, то ли Наташе. Хлопок дверью и быстро удаляющийся стук каблуков. Реквизиторы могут разбирать сцену.
– Вас ожидают? – спрашивают меня в холле «Остерии».
– Да, дяденька лет пятидесяти, он еще за собой охранников всюду водит. Не знаете, где он сидит?
– Я не уверен, – человек прищуривается, должно быть, мой вид: черная вязаная шапка, темные очки, вываренная фиолетовая футболка, джинсы в чернильных потеках и грязно-белые кеды, сильно его смущает, – кажется, на втором этаже...
– Это мой папа, можете быть уверены. Это он! – взбегаю на второй этаж, нахожу столик, плюхаюсь напротив отца. – Привет!
– Ты опоздал на двадцать минут. – Папа тушит сигарету, стряхивает крошки с лацканов своего серого костюма.
– Пробки, пап.
– Как-то ты странно одет, – смотрит на меня недобро.
– Дикие пробки, пап. – Я отвлекаюсь на симпатичную хостесс, так что вопроса, собственно, не слышу.
– При чем тут пробки? Я говорю, вид у тебя дурацкий.
– Что? – оглядываю себя, пожимаю плечами. – Мне кажется, ничего выгляжу.
– Что ты будешь есть?
– Суп.
– Какой?
– М-м-м... да все равно. – Я снимаю очки.
– Андрей, я хочу серьезно поговорить с тобой, – он смотрит на часы.
«Интересно, сколько мне осталось продержаться?»
– Как ты полагаешь, о чем я думал, когда забирал тебя из ментовки?
– Менты совсем оборзели? Всего лишь марихуана, откуда такой прайс? Моей любовнице уже исполнилось восемнадцать?
– Прекрати паясничать!
– Па-ап, ну в самом деле, откуда мне знать, о чем ты думал?
– Правильно. Ты не знаешь, о чем я думал, потому что у тебя нет детей!
– Это достоверная информация?
– Когда мне было тридцать, тебе было семь, и я не курил анашу.
– Тогда ее негде было достать.
– Было где, не волнуйся. Просто мне было не до того: семья, ответственность. Я делал карьеру. Я зарабатывал деньги. Я не мог себе позволить жить так, как ты живешь.
– А как я живу? Ты много знаешь о моей жизни? Ты живешь со мной в одной квартире?
– Знаю! Я вижу тебя в журналах, я примерно представляю себе круг твоего общения. И... мне не нравится все это. Знаешь, это какая-то бесцельная жизнь.
– Послушай, о каких целях ты говоришь? Ты всегда корил меня за то, что я живу не по средствам, на твои деньги. Ты хотел, чтобы я начал хотя бы что-то зарабатывать, я начал. Ты хотел, чтобы я стал журналистом. Я им стал. Даже программу свою получил.
– Я смотрю твою программу... иногда. Наверное, сейчас так принято, я, конечно, не критик, но... местами пошловато.
– На вкус и цвет, как говорится. Проехали, это сложная тема. Я все-таки не понимаю сути твоих претензий ко мне. Что мне еще сделать? Какой из твоих целей достичь? Вступить в партию? Начать носить строгие темно-синие костюмы?
– При чем тут костюмы? Ты... ты живешь так, будто завтрашнего дня для тебя не существует.
– Это правда.
– Ты как стрекоза у Крылова. У тебя всегда лето красное.
– Крылов все своровал у Лафонтена, помним об этом, да? И кстати, я всегда готов к зиме! – показываю пальцем на свою шапку.
– Ты совершаешь множество бездумных поступков. Вот скажи, что бы случилось, если бы я не приехал за тобой в воскресенье?
– Приехали бы другие. Тебе денег жалко? Я верну. Прости, я не подумал, больше не буду тебе звонить в таких случаях.
– Не передергивай! Ты всегда должен звонить отцу. Я – единственный близкий человек, который решит твою проблему. Еще, безусловно, твоя мать. Но...
– ...У нее нет завязок в ментовке!
– Примерно так. Я не об этом. Я хочу сказать, что... мне жалко тебя, сынок.
– У меня опять прыщ на лбу выскочил? Я плохо выгляжу?
– Я смотрю, как ты просаживаешь свои дни, год за годом. И мне становится тебя жалко. У тебя же ничего нет, понимаешь?
– У меня есть квартира и мопед!
– Твоя квартира похожа на дешевый отель с редкими постояльцами!
– Не такой уж и дешевый. Впрочем, какая разница, я там только сплю.
– Вот именно! Ты ни к чему и ни к кому не привязан!
– Так ли уж это плохо в век мобильного интернета?
– Плохо, Андрей, очень плохо. Ты живешь так, будто тебе все еще восемнадцать, а тебе уже тридцатка, милый мой!
– Все-таки я плохо выгляжу, да? Для профессии телеведущего это смерть, знаешь? Ты убил меня!
– Телеведущий – это вообще не профессия! Завтра тебя выгонят, и чем ты будешь заниматься? Опять в гламурный журнал пойдешь работать? Этот твой... хипхоп петь? Пойми, я все это время надеялся, что ты... Предлагал тебе работать у меня, заняться серьезным делом. Бизнесом. Попытаться наконец состояться в этой жизни!
– А кто сказал, что в этой жизни обязательно нужно состояться? И потом, что, по-твоему, значит состояться?
– Давай без софистики! Ты напоминаешь мне свою маму.
– А ей я напоминаю тебя.