KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2010)

Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 9 2010)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Новый Мир Новый Мир, "Новый Мир ( № 9 2010)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Во вступлении к своему исследованию Г.  Листвин точно и просто пишет: “Проиграли все: победители через семьдесят лет оказались в стане побежденных, а бывшие побежденные не испытывают радости от торжества суда Истории. И ни одна из сторон не принесла покаяния. В последнее время гражданское противостояние проявляется в войне памятников…”

 

Литературный музей. Чеховиана. — “Вопросы литературы”, 2010, №  2 (март — апрель) <http://magazines.russ.ru/voplit> .

Открытие новой рубрики в журнале.

“Литературные музеи стали возникать в конце XIX  века. Первым открылся в Германии музей Шиллера. В России появились музеи Пушкина, Лермонтова, Толстого, Чехова… После революционного разгула, когда сожжены и разграблены были многие дворянские усадьбы, возникающие литературные музеи (квартиры, дома, усадьбы, заповедники) в новых идеологических рамках исподволь оберегали культуру русского прошлого. <…> Разбросанные по всей литературной карте страны — от Мурманской области (музей Венедикта Ерофеева) до Сахалина (музеи А. П. Чехова) — сотни больших и малых, федеральных и муниципальных литературных музеев остаются островками культуры, к которым тянутся местные жители, знающие наизусть биографии своих знаменитых земляков. <…> Редакция намерена не только рассказывать об истории, судьбах, современной жизни литературных музеев, но и публиковать бесценные архивные материалы из музейных коллекций — российских и иностранных”.

Далее после обстоятельного предисловия замдиректора ГЛМ Елены Михайловой (“Государственный литературный музей, Москва”) идет ею же подготовленная публикация архивного текста, написанного когда-то сотрудницей отдела классической литературы Е. Н. Дунаевой (1918 — 1996), — о начале создания Чеховского фонда в Москве (1912) и организации Чеховского мемориального музея. Научный сотрудник южносахалинского Музея книги “Остров Сахалин” (С. Воложанинова), созданного пять лет назад, пишет здесь о своем музейном образовании. А литературовед Павел Фокин рассказывает о полузабытой и малоизвестной коллекции чеховских материалов, о собрании Александра Жукова, который в 1912 — 1930  годах (тогда и создавалась его коллекция, хранящаяся в ГЛМ) был студентом Юрьевского (Тартуского) университета. Публикуются и некоторые интереснейшие материалы из этой коллекции.

 

Самуил Лурье. Листки перекидного. — “Континент”, 2010, №  1 (143).

“Дополнительно сообщаем, что публикуемый цикл эссе сложился из колонок ныне почившего петербургского аналитического еженедельника „Дело” (где С.  Лурье вел постоянную рубрику „Взгляд из угла”) и публиковался в газете в соответствии с теми датами, которые и указаны в начале каждой главки”.

Из сюжета “26 января 2006. Остров РЛ: эпилог”, о Лидии Чуковской.

“Что бы ни случилось со страной, с человечеством, с литературой, со всеми остальными сочинениями Лидии Чуковской, — повесть под названием „Софья Петровна” навсегда останется необходимой вещью для каждого и любого, кому хотелось бы понять, как устроена жизнь. <…> Жила практически в подполье, невидимкой — „как стакан, закатившийся в щель”. На самом деле — как интернированный посол — чрезвычайный и полномочный — республики (затонувшей, островной) Русская Литература. В государстве с идеологией противоположной. Отменившем презумпцию человеческого достоинства.

Каждый день Лидия Чуковская составляла отчеты — и отсылала на свою несуществующую родину. Сообщала Герцену и Салтыкову (и чтобы дали знать Пушкину с Некрасовым), как обстоят тут дела. Каких успехов добились террор, цензура и пропаганда в деле развращения широких народных масс.

Занималась, по соц. законности говоря, шпионажем. В пользу мертвых гениев.

Сообщила — да! — всю правду, только правду, ничего, кроме правды.

И поэтому нынешние добродушные полагают, что Лидия Чуковская по своей роли была — всего лишь свидетель (допускают, что — добросовестный).

И над гробом не было сказано, — во всяком случае, не сказал тот человек, от которого я ждал, что он это скажет (не Солженицын ли? — П. К. ), — что она придумала новый способ действий, единственно возможный для искусства в эпоху абсолютного торжества лжи: придать наблюдаемым лично фактам — самым обыкновенным фактам времени, то есть постыдным и ужасным — силу художественных образов. Равную причиняемой ими боли.

Попросту — написала последние страницы русской классики. С блеском и благородством. И закрыла ее”.

 

Мы и Чехов. 150 лет со дня рождения А. П. Чехова. — “День и ночь”, Красноярск, 2010, №  1, январь — февраль.

Сквозная, юбилейная рубрика, равномерно распределенная по пространству журнала. Вот — из местного филолога Артема Кишкурина (видно, вынуто из Сети, или же он прислал свои соображения в редакцию по “электронке”): “…это писатель, около не слишком выразительного памятника которому собираются остро нуждающиеся в субкультурном самоопределении юные красноярцы. Собираются и ведут себя неподобающе (смайлик). А если вспомнить о том, что он еще и доктор, то, безусловно, — диагност, может быть, даже где-то доктор Хаус своего времени”.

 

Татьяна Михайловская. Уроки Некрасова. — “Арион”, 2010, №  2.

Одна из самых необходимых сегодня, как мне кажется — для разговора о поэтах и поэзии, — публикаций.

“Реформатор русского стиха, наметивший путь развития русской поэзии на многие десятилетия, он был непримиримый — по отношению ко всему, что считал несправедливым, равно, касалось это литературных или человеческих отношений. У него была на все своя точка зрения, общих мнений он не признавал. В стране поголовного конформизма нелегко оказывать сопротивление окружающей среде. Таким людям трудно жить и сложно добиваться успеха. Для многих он был примером отрицательным — смотрите, вот так характер мешает таланту делать карьеру (печататься, издавать книги, получать премии, входить в жюри, получать гонорары и т. д.). Порой он совершал такие явно в ущерб себе поступки, что только руками разведешь: зачем? Впрочем, ответ он сам подсказывал: „Не путать факт публикации и факт литературы”. Всеволод Николаевич учил не проповедями, а именно поступками. Сегодня мало кем эти уроки востребованы, но ведь будет и завтра.

И среди этих уроков первый — урок свободы ”.

Александр Михайловский. Провинциальные церковные приходы во второй половине 1940-х  годов. — “Вопросы истории”, 2010, №  6.

О беспрецедентной поддержке церкви и верующих со стороны сельсоветов и правлений колхозов в указанный период. Читаешь — глазам не веришь: плакать и смеяться. Продлилось недолго.

 

Настоящий Чехов. Кама Гинкас, Максим Осипов, Елена Степанян. Вступление Натальи Ивановой. — “Знамя”, 2010, №  6.

“…А между тем не такое уж он наше зеркало, он показывает нам нередко и то, чем мы никак не располагаем; не наше, а свое добро. Например, Чехов не пропустит даже намека на доброе чувство, малейшего поползновения к хорошему, простого проявления деликатности, скромности, житейской порядочности, тонкости, красоты. (Недаром же в облике человека, скажем, занимающегося лесопосадками или скупающего земельные участки, он отмечает детали, совсем не идущие к делу, — „ты изящен, у тебя музыкальный голос”, например.) Разве это мы отражаемся в чеховском зеркале? В его мире возможно возрождение человека, в которое мы, как правило, не верим, о котором мы не помышляем, когда общаемся с личностью вроде Лаевского, так сказать, „в реале”, в рамках нашей действительной повседневной жизни. Вспомним „Дуэль”, „Скрипку Ротшильда” или „Жену”, где герои воскресают (в „Скрипке Ротшильда” уже почти за пределами земной жизни). Для „агностика” Чехова, который был готов удивляться интеллигентской вере Д. С. Мережковского („бойкого богоносца”, по выражению Чуковского), — так вот для „неверующего” Чехова актуальны были слова пророка о Христе, что Тот „льна курящегося не угасит”. То есть опять-таки не так уж в отношении нас Чехов и „зеркален”: мы-то готовы угашать курящийся лен и не видеть в человеке ни грана доброго и хорошего. <…> Чехов адогматичен, то есть, как говорят многие, пишущие о нем, безыдеен. Нет, он идеен. Его идея — это деталь , занимающая у него ключевое место и нередко говорящая о несравненной красоте мира и о счастье жить и быть”.

Это — из заметок Елены Степанян. И как интересно пишет она еще и о самом, казалось бы, безнадежном у Чехова, о “Скучной истории”!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*