Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
— Неужели ты — такой ученый, профессор! — не можешь сам получить жидкий плутоний? — негромко допрашивал Бен Ладен пакистанского физика.
— Маулана Асама, у нас есть его формула, — почтительно сказал Гази Хамет и написал эту формулу, — вот она. Но в Пакистане нет таких плазменных реакторов, как у русских.
Бен Ладен повернулся к Джамилу:
— Хорошо. Кто этот человек?
— Маулана, — доложил тот, — этот человек двенадцать лет был секретарем коммунистической организации Института плазмы, бывший неверующий, а теперь истовый мусульманин, таких сейчас много в России. Когда кончилась власть коммунистов, он пришел в мечеть и обратился к Аллаху. Восемь месяцев мы обрабатывали его, наставляли на путь ислама…
— Сколько? — нетерпеливо перебил Бен Ладен.
— Три миллиона.
Бен Ладен нахмурился:
— За полкило какого-то плутония?
Джамил поспешно объяснил:
— Это месячная выработка всего Института плазмы, маулана!
Бен Ладен снова обратился к пакистанцу:
— Профессор, из полкило плутония сможешь сделать бомбу в атташе-кейсе?
Тот почтительно кивнул головой:
— Если это будет настоящий жидкий плутоний.
— Что ты имеешь в виду?
— От неверных всего можно ожидать, маулана, — еще ниже склонился Гази Хамет.
— Хорошо, поедешь в Москву с Джамилом.
Пакистанец испуганно отшатнулся:
— Я? Маулана, я не могу! Я ученый, физик!
— Ты мусульманин?
— Да, маулана, конечно, я мусульманин!
— Докажи это. Аллах положил в твои руки судьбу джихада. Если у нас будет эта бомба, мы поставим на колени всех неверных! Помнишь тридцать третью суру Корана? «Неверных надо убивать, а их земля, жилище и достояние переходят к убийцам, даже если нога последних никогда не ступала на эту землю»!
110
По утрам, когда в магазине не было посетителей, здесь проходили странные тренировки. Стоя в двери, которая вела из его кабинета в подсобку, Красавчик правой рукой, как гирьку или ведерко с водой, раскачивал в воздухе флягу-контейнер для перевозки жидкого плутония — так, что рука при отлете назад исчезала на миг в комнатке-подсобке, а затем маятником возвращалась обратно.
Но Красавчик был недоволен, говорил:
— Опять не успела! Еще раз!
И снова делал отмашку контейнером.
А в подсобке — в тот момент, когда рука Красавчика возникала в проеме двери, — Алена снимала с его пальцев ушко контейнера и надевала на них ушко другой фляги, точно такой же. Но в движениях Алены не было нужной сноровки и скорости, она либо промахивалась, либо задерживала руку Красавчика, и он говорил:
— Плохо! Промазала! Еще раз!
И повторял отмашку, требуя от Алены точности и автоматизма ассистентов Кио или Дэвида Копперфилда.
По вечерам же, перед закрытием магазина в нем разыгрывалось другое действо — операция под названием «Западня для майора». Но майор Кирилл Костюк — высокий, крепкий мужчина с крупным лицом, сделанным из железобетона, и с плечами, которые распирали пиджак, — в западню не шел.
— Конфеты, — сухо говорил он Алене. — Нет, не эти, а фирмы «Горбуновъ». Так, теперь бананы… Ананас… Виноград…
Алена кокетливо улыбалась:
— У нас свежайшие персики, товарищ майор.
— Не нужно.
— Вы же брали в прошлую пятницу. Не понравились?
— Не нужно.
— А «Гжелку» и «Мальборо» даю, правильно? — И Алена потянулась на верхнюю полку за «Гжелкой», открывая ноги почти до бедра.
Но Костюк хранил на лице железобетон.
— И сок манго, да? — И Алена нагнулась за банкой с соком так, что соблазнительней не бывает.
— Да, — хмуро подтвердил Костюк. — Считайте.
Считая на калькуляторе, Алена, однако, не сдавалась, сказала игриво:
— Это у кого ж такой вкус оригинальный — водку с соком манго? У девушки небось…
— Не важно. Считайте.
— Четыреста девяносто рублей, товарищ строгий майор, и двенадцать копеек.
Костюк положил на прилавок 500-рублевую купюру и огромной лапищей забрал даже мелочь сдачи. Алена через прилавок подала ему пакет с покупками и как бы невзначай коснулась рукой его руки. Но Костюк и на это — ноль внимания, как каменный.
Молодой физик, стоявший за ним, усмехнулся:
— Гвозди бы делать из этих людей…
Костюк с покупками вышел из магазина на улицу, широким шагом пошел к трамвайной остановке. Красавчик проследил за ним через окно своего кабинета и набрал номер на мобильном телефоне.
— Вы готовы? — сказал он в трубку. — Он вышел. Через сорок минут ждите на Алтуфьевском.
Действительно, ровно через сорок минут Костюк вышел из автобуса на Алтуфьевском шоссе и, оглядываясь по сторонам, подошел к одной из 12-этажных башен брежневской поры. Здесь, снова оглянувшись, зашел в подъезд, поднялся лифтом на пятый этаж и позвонил, опять озираясь, в звонок.
Дверь открыла маленькая хрупкая женщина неопределенного возраста в домашнем халате.
— Здравствуйте, Вера Павловна, — почтительно сказал Костюк.
— Здравствуй, Костюк. Проходи.
Костюк с покупками прошел на кухню однокомнатной малогабаритной квартиры, а Вера Павловна ушла в ванную и закрыла за собой дверь. На кухне Костюк выложил на столик свои дары, вымыл под краном фрукты, потом открыл «Гжелку» и банку с соком, налил полстакана водки и доверху долил в стакан сок манго. Тем временем Вера Павловна вышла из ванной преображенной — на ней была строгая длинная юбка и белая блузка, в руке кнут, а на лице жесткое выражение дрессировщицы или школьной учительницы. Щелкнув кнутом, она зашла на кухню.
— Костюк! Ты еще не готов? Ах ты, дрянь такая! Гадкий мальчишка! Ну-ка на место! — И с размаху огрела Костюка хлыстом по спине.
Костюк вдруг как-то ужался в размерах, закрылся руками от ударов и плаксиво заныл:
— Не надо, Вера Павловна!.. Не бейте меня!.. Я больше не буду!..
Но Вера Павловна продолжала бить его кнутом.
— Будешь! Будешь! Я тебя знаю, онанист несчастный! Вечно подглядываешь! Марш на место!
Сжавшись еще больше, Костюк трусливо прошмыгнул мимо нее в комнату.
Вера Павловна щелкнула ему вслед кнутом, обернулась к столику, залпом выпила полстакана смеси водки с соком манго и закурила «Мальборо». Сделав несколько затяжек, крикнула в соседнюю комнату:
— Ты готов?
— Готов, Вера Павловна! — отозвался Костюк.
— Я иду! — грозно предупредила она, допила водку с соком и пошла в комнату.
Здесь, среди старой стандартной мебели обнищавшей школьной учительницы, у двери на балкон торчал ящик-клеть из-под овощей, как в продовольственных магазинах. В этой клети стоял на четвереньках абсолютно голый Костюк, его одежда была аккуратно сложена на диване. Прильнув глазами к щелям клети, Костюк ел взглядом вошедшую Веру Павловну. А она изо всех сил ударила хлыстом по ящику.
