Абрахам Вергезе - Рассечение Стоуна
Его повесили на Меркато — быть может, потому, что именно здесь прошла демонстрация студентов и именно здесь переворот получил самую горячую поддержку. Руководил казнью, как мы потом узнали, адъютант императора, человек, которого Мебрату знал долгие годы. Говорили, что Мебрату произнес: «Если ты когда-нибудь любил солдата, завязывай узел тщательно». Когда петля была надета и грузовик уже собирался тронуться, генерал сам сделал последний шаг, причисливший его к мученикам.
Мы узнали о казни ближе к середине дня. В тот вечер в каменных виллах, в казармах молодые офицеры, закончившие военные академии в Холета, в Хараре, академию ВВС в Дебре Зейт, решили, что завершат дело, начатое генералом Мебрату.
День ото дня фигура генерала росла, он обращался в неофициального святого. Его изображение появилось на анонимных листовках, стилизованных под эфиопский лубок, преобладали желтый, красный и зеленый цвета, по правую руку от чернокожего Христа стоял Иоанн Креститель, по левую — генерал Мебрату, вокруг голов их сияли желтые нимбы, а у ног текла река Иордан. Текст гласил:
Ибо он тот, о котором сказал пророк Исайя:
глас вопиющего в пустыне:
приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему[75].
Глава тринадцатая
Туфли Абу Касыма
Через два дня после казни генерала персонал больницы во главе с Адамом и В. В. Гонадом устроил прием в честь возвращения Гхоша. Купили корову, взяли напрокат шатер и наняли повара.
Адам перерезал животному глотку. Особо ретивый санитар, которому не терпелось отведать горд-горд — сырой говядины, — отхватил из пашинки тонкий трепещущий кусок, пока корова еще стояла на ногах. Потом корову отвязали от дерева, разделали и отнесли мясо повару.
Когда в проезде показался армейский джип, у меня сердце ушло в пятки. Все вокруг замерли и уставились на офицера в форме, который вошел в наше бунгало. Я проскользнул поближе к дому. Офицер сразу же вышел обратно в сопровождении Гхоша и Хемы. Шива находился рядом со мной.
— Мальчики, — произнес Гхош. — Мотоцикл. Кто-нибудь приходил за мотоциклом? — Гхош был совершенно спокоен, ибо не видел ни малейшего повода для тревоги.
Сперва я ощутил громадное облегчение: пришли не за Гхошем! Облегчение сменилось переполохом: так вот зачем этот человек здесь! Мы впятером заранее придумали историю: Объявился солдат с ключом и уехал на мотоцикле, мы с ним и слова не сказали. История была поведана Хеме в тот же день, когда солдат пропал. У нее все мысли были заняты арестом Гхоша, и она пропустила ее мимо ушей.
Я уже собирался заговорить и перевел взгляд на офицера.
Это был он, грабитель, тот самый, что пришел за мотоциклом!
То же лицо. Тот же лоб, те же зубы, только… Этот держится посолиднее и не такой тощий. На отглаженной форме ни пятнышка, берет заткнут за погон, вид подтянутый, как и положено профессиональному солдату.
Нет, это не он.
Румянец начал возвращаться на мои щеки. Примчались Розина и Генет. Вокруг нас собралась небольшая толпа.
— Объявился какой-то солдат с ключом и уехал на мотоцикле, — проговорил Шива.
Я кивнул:
— Да.
Офицер улыбнулся, наклонился ко мне и вежливо спросил по-английски:
— А больше ничего не помните? Может, вы о чем-то не упомянули?
— А вот и Розина, — прервал его Гхош по-амхарски обратился к ней: — Розина, этот офицер интересуется мотоциклом Земуя.
Розина низко поклонилась. Ну да, с грабителем она тоже была очень вежлива, зато нашла слова, которые его сразу вывели из себя. Хоть бы сейчас была поосторожнее.
— Да, сэр. Я была с мальчиками, когда он пришел. — Она прикрыла покрывалом рот, округлила глаза. — Простите, сэр. Тот человек… он был так похож на вас. Когда я увидела ваше лицо… простите меня. — Она опять поклонилась. — Он был… не такой вежливый, как вы. И одет был… по-другому.
— У нас одна мать, — криво улыбнулся офицер. — Это правда, мы с ним похожи. Как он был одет?
— Армейский китель. Без рубашки. Белая майка. Ботинки, брюки.
— Не заметили в нем ничего особенного?
— Револьвер у него был заткнут вот сюда, — Розина показала себе на верхнюю часть живота, — а не лежал в…
— Кобуре? — подсказал офицер.
— Да. И выглядел он… глаза красные. Он как будто был…
— Пьян? — опять подсказал брат, очень мягко. — Вы спросили, на каком основании он требует мотоцикл?
— Прошу вас, сэр. У него был револьвер. Он сердился. У него были ключи.
— Что он сказал вам?
— Много чего. Сказал — забираю мотоцикл. Я не возражала. — Розина отступила от отрепетированного сценария, но все шло гладко.
— А что такое? Что случилось? Что произошло с мотоциклом? — спросил по-английски Шива, и я поразился его отваге.
— Этого-то я и не знаю. — Английский у офицера был безукоризненный, манеры мягкие. — И мотоцикл был ему ни к чему. В армии ему бы все равно не разрешили на нем ездить. — Он помолчал, как бы раздумывая, сказать ли еще что-нибудь, и продолжил, обращаясь больше к Гхошу и Хеме: — Его никто после не видел. Я выяснил только, что две недели назад он сбежал в самоволку. Женщине, с которой живет, он сказал, что отправляется за мотоциклом. — Он повернулся ко мне с Шивой: — Вы видели, как он уезжал?
— Я слышал звук мотора, — сказал я. Он кивнул.
— Доктор, не будете возражать, если мы немножко осмотримся?
— Пожалуйста, пожалуйста, — сказал Гхош.
Офицер и его водитель обошли дом, зашагали по посыпанному гравием проезду. Меня словно притиснуло к земле. Только-только все начало складываться, Гхоша выпустили, и вот этот офицер собирается снова ввергнуть нас в ад? Генет не спускала с меня глаз, Розина присела на корточки, ковыряя в зубах веточкой эвкалипта. Двое военных дошли до гребня, обогнули приемный покой и скрылись из виду. Если они на обратном пути заглянут под навес, все пропало. Мотоцикл хорошо спрятан, но кто ищет, тот всегда найдет.
Прошла целая вечность, прежде чем они вернулись.
— Благодарю, доктор. — Офицер пожал руку Гхошу. — Я опасаюсь самого худшего. В тот день, когда император возвратился, кое-кто из наших солдат дорвался до больших денег. Брат оказался как-то в это замешан. Пожалуй, даже к лучшему, что он исчез.
Когда джип скрылся, Гхош испытующе посмотрел на нас. Он почувствовал что-то неладное, но спрашивать ни о чем не стал. Стоило Гхошу и Хеме удалиться обратно в дом, как я свернул за угол и меня вырвало. Генет и Шива бросились было за мной, но я замахал им рукой, чтобы шли прочь. У желудочно-кишечного тракта имелись свой разум и свое сознание.
