Дуглас Кеннеди - Испытание правдой
«Он всегда декларировал, что состоит в организации «Студенты за демократическое общество», которая была составной частью антивоенного движения, однако, как теперь признается, на самом деле был в одной лодке с «метеорологами» и участвовал в их экстремистских акциях».
Отец не отрицал того, что ему было известно о «некоторых неприятностях» Джадсона, но он не подозревал, что тот скрывался от ФБР. Поэтому да, он со спокойной душой отправил его ко мне.
«Это было решение, о котором я всегда сожалел, и впоследствии оно стало причиной крупного разлада между мной и дочерью. Благо, мы помирились через несколько лет, она нашла в себе силы простить меня. Если бы я только знал, в чем был замешан Джадсон, я бы никогда не предложил ему остановиться у Ханны».
Отец даже объяснился по поводу своей супружеской неверности.
«Моя жена, которая сейчас страдает душевной болезнью, была в курсе моих измен, но сумела простить меня. Наш брак длится вот уже пятьдесят три года, и я думаю, это говорит о многом. Хотя я возмущен беспардонностью мистера Джадсона, который взялся разоблачать мою частную жизнь, я не стану преуменьшать свою вину. Я ошибался. В то же время меня приводит в ужас то, что мистер Джадсон счел уместным так подробно описывать свою короткую романтическую связь с Ханной, имевшую место тридцать лет назад, прекрасно сознавая, что это причинит ей и ее мужу огромную боль, хотя, по правде, к этому эпизоду должно относиться не иначе как к древней истории. Обливание грязью собственного прошлого ради достижения личных целей — не самое приятное зрелище, но это решение человек принимает для себя сам. Однако, когда ты втягиваешь в свою историю других людей, зная, что тем самым разрушаешь их репутацию, да еще через десятки лет после описываемых событий, ты выставляешь себя аморальным оппортунистом в самом худшем смысле этого слова».
Заявление заканчивалось обращением ко всем средствам массовой информации, учитывая величайшее напряжение, в котором Дэн и я пребываем в связи с исчезновением нашей дочери, уважать наше право на частную жизнь в столь сложный период. В скобках было приведено финальное замечание от Марджи:
«(Шансы на то, что кто-то из медийщиков внемлет этой просьбе, ничтожны. Но я все-таки решила, что лучше сказать. Удали все мои отступления, прежде чем покажешь это Дэну, и позвони, как только сможешь, после разговора с ним. Жду)».
Я сделала, как просила Марджи, удалив все реплики. Потом повернулась к Дэну — он стоял у окна, вглядываясь в темноту, — и сказала:
— Теперь можешь прочесть.
— Ты хочешь сказать, после того как ты удалила лишнее…
— Дэн…
— Знаешь, я слышал, как ты стучала одной клавишей. Несомненно, это была клавиша «Удалить».
— Я всего лишь убрала несколько замечаний Марджи.
— Потому что не хотела, чтобы я их видел. Потому что ты все равно что-то скрываешь, как скрывала все эти тридцать лет.
— Послушай, я знаю, что ты сейчас очень зол на меня. И имеешь на это полное право. Но, пожалуйста, постарайся помнить…
— Что? Что все это произошло тридцать лет назад и я должен вести себя так, будто ничего и не было?
— Я не говорю, что…
— Знаешь, если ты ждешь немедленного прощения, извини… это не ко мне.
Он подошел к шкафу и достал свое пальто.
— Куда ты?
— Ухожу.
— Куда? — повторила я.
— Это имеет значение?
— Нет, но…
— Я ухожу, Ханна, потому что не хочу сейчас находиться с тобой в одной комнате.
Я сникла.
— Хорошо, — тихо произнесла я. — Но разве ты не хочешь прочитать…
Я показала на компьютер.
— Перешли на мой электронный адрес.
Он взял со стола книгу Джадсона и сунул ее под мышку.
— Когда ты вернешься? — спросила я.
— Не знаю, — ответил он, направляясь к двери.
— Марджи ждет ответа по пресс-релизу.
— Я же сказал: пришли его мне, и я пришлю тебе ответ.
Я потянулась к нему:
— Дэн, любимый, я…
Он сбросил мою руку:
— Ханна, я не хочу говорить.
— Извини. Я очень виновата перед тобой.
— Еще как.
Я почувствовала, что мои глаза наполняются слезами:
— Дэн, я не хочу терять…
— Спокойной ночи, — сказал он и вышел.
Я не разрыдалась. Не забилась в истерике. Я очень долго стояла у двери, не зная, что делать дальше.
Наконец я села за письменный стол. Скопировала пресс-релиз и отправила его Дэну. Потом выключила компьютер и громко захлопнула крышку. И снова подумала: что дальше?
Глава восьмая
Дэн так и не вернулся в ту ночь. Я прождала его до трех часов утра и дважды звонила ему на сотовый. Он не отвечал. Когда я позвонила Марджи в полночь — уже второй раз за вечер, — она посоветовала набраться терпения.
— Парень в шоке, — сказала она. — Представь, если бы тебе такую новость преподнесли. Ему нужно время, чтобы переварить и осознать, что все это произошло сто лет назад и ты не заслуживаешь, чтобы тебя повесили, вздернули на дыбу или четвертовали. В то же время ты должна понимать, что он, вероятно, испуган до чертиков: кто знает, как отнесутся к этой истории руководство госпиталя, его пациенты… да те же дружки из гольф-клуба…
— Но он-то как раз предстает лишь в роли обманутого мужа, это я выгляжу гарпией, потаскухой… да и заслуженно.
— Не начинай заниматься самобичеванием, еще не время. Если все сложится, мы сумеем развернуть эту историю и представить тебя в выгодном свете как образцового гражданина своей страны, идеальную жену и хозяйку, уважаемого обществом просветителя… ну и весь прочий хлам, что так ценят в Америке, в тебе увидят женщину, совершившую в молодости ошибку, которую ты признаешь и раскаиваешься в том, что причинила столько боли своим любимым… бла-бла-бла…
— Тебя послушать, так из всего можно извлечь прибыль.
— Ты должна понять только одно: для медийщиков ты интересна только тем, что твоя дочь до сих пор считается пропавшей без вести, а ее любовник-доктор имеет собственное телешоу и по-прежнему находится под подозрением в связи с ее исчезновением. Все. Если бы Лиззи уже нашли — лучше бы, конечно, она и вовсе не пропадала, — внимания к твоей персоне было бы раз в пять меньше, чем сейчас. Просто теперь у них есть новый информационный повод: мать пропавшей девушки — в прошлом любовница радикала, разыскиваемого ФБР, и они будут носиться с этим поводом, как с боевым знаменем. Но поверь мне, это история не на первую полосу. Это сноска — которую, безусловно, оценит говнюк Маккуин, потому что она на пару дней отвлечет от него внимание… хотя, пока Лиззи не найдена, газетчики от него не отстанут… Ты со своим отцом еще не разговаривала?
Я звонила ему — и, как и обещала Марджи, он оказался на высоте.
— Из всех крупных ошибок, что я совершал в своей жизни, а их было немало, — сказал он, — самой серьезной было то, что я послал к тебе этого страшного человека.
— Ты не должен ни в чем себя винить, отец. Это было мое решение — переспать с ним. Как и решение поддаться его угрозам и везти его через границу.
— Ты слишком великодушна.
— Нет, дело вовсе не в этом. Просто столько лет прошло. В любом случае, ты искупил свою вину, я искупила свою. Или, по крайней мере, думала, что искупила.
— Но эта книга — сплошная ложь, не говоря уже о том, что отвратительно написана.
— Не думаю, что «честные и справедливые» сотруднику «Фокс ньюс» будут так уж придирчивы к литературному стилю. Они увидят только бывшего «метеоролога», переродившегося в ручную собачонку Джорджа Буша, запретный роман, радикализм презренных шестидесятых и — что очень кстати — связь между прелюбодейкой-матерью и пропавшей дочерью, которую, возможно, убил женатый любовник, он же звездный доктор. И кто после этого скажет, что история не повторяет себя…
— Я уже говорил Марджи, что сделаю все от меня зависящее, как только она скажет. Я даже с радостью дам интервью правым СМИ. Мы не будем сидеть сложа руки и не позволим им заклевать тебя.
— Мне давно следовало бы рассказать тебе о том романе, — сказала я.
— И что бы это дало? В конце концов, твоя личная жизнь — это твоя личная жизнь.
— Теперь она стала достоянием общественности.
Свой разговор с отцом я передала Марджи.
— Вот видишь, я же тебе говорила. И кстати, среди прочих достоинств твоего отца я бы хотела отметить то, что он охотно признает свои ошибки. Знаешь, какая это редкость… особенно среди мужчин? Так что не удивляйся, если не увидишь своего мужа до самого утра.
— Почему это?
— Потому что, пока мы с тобой болтали, он прислал мне по электронке свое «добро» на пресс-релиз.
— И что же он написал?
— Слушай: «Дорогая Марджи, пресс-релиз одобряю… Дэн». Четко и по делу.
