Наум Ним - Господи, сделай так…
Зазвенел, затеребенил нутро властный звонок, и Галка поплыла открывать дверь. Мы с Серегой встали в ожидании хозяина дома. Серега мне подмигнул и поправил волыну за поясом, укрытую рубашкой навыпуск.
Генерал вкатился, сверкая лысиной и приглаживая скудный волосяной венчик сзади нее. За генеральской спиной маячил еще какой-то сухонький и малоприметный организм. Замполит Николаша и вправду был под стать Галке, однако все равно до ее пышности недотягивал, хотя бы и потому, что при всем старании не смог бы отрастить себе такую необъятную грудь, но лицо он отрастил…
— Николаша, это мои школьные друзья — я тебе говорила, — представила нас Галка, подставляясь щекой под генеральский чмок.
— Ну, здравия желаю, — вполне приветливо глянул на нас Галкин Николаша. — Хлопотунья моя, — обратился он к жене, одобрительно осмотрев приготовленный стол, — дай-ка нашему Степанычу рубликов двести в долг. Совсем не умеет хозяйство вести — даром что до полковника выслужился…
Галка быстренько прошелестела в соседнюю комнату и мигом вернулась, отсчитывая на ходу деньги и торопясь спровадить запинающегося благодарностями полковника. Расселись за столом. Галка раскладывала закуски, рассказывая, как она все это готовила, как спешила и старалась, а генерал внимательно разливал водку в солидные стопарики, которыми по его взморгу Галка заменила прежние мелкие рюмки.
— За нашу славную армию! — трубанул тост генерал и сделал даже движение, чтобы встать, но передумал и остался как есть. — За нашу единственную защитницу ото всех на свете несчастий.
Видимо, генерал ждал от нас какого-то одобрения своему тосту, и повисла странная пауза, в которой генерал с поднятым стопарем сверлил Серегу востренькими глазами.
— Молчи громче, солдат, — непонятно потребовал он.
— Не понял, — поднял свой стопарь Серега, — это за армию или за Галку?..
— За обоих, — одобрительно хмыкнул шутке генерал. — Спрашивается вопрос, — прервал свое вдумчивое жевание генерал и прицелился вилкой в Серегину грудь. — Кто ты таков?
— Ну, Николаша, я же тебе говорила, — начала было объяснять Галка.
— Про школьных друзей я понял… Я спрашиваю, чем ты занимаешься?.. Что ты делаешь на благо нашей великой Родины? — Он одобрительно кивнул Галке, наполнявшей опорожненные стаканчики.
— Да делаю то же, что и ты — по соответствующему приказу мочу врагов нашей правильной жизни…
Серега сидел, отвалившись на спинку стула и чуть отодвинувшись от стола. В левой руке он держал стопарь, а правая лежала готовно — на бедре. В глазах у него плясало хорошо мне знакомое по детским дракам шалое веселье. Я замер дышать…
— Молодец, солдат, — одобрил генерал. — Тогда — за погибель всех врагов… Но в твоем возрасте, солдат… — продолжал он после глотка и занюха, раздумчиво выбирая, чего бы подцепить на свою вилку из заново наполненной Галкой тарелки перед собой. — В твоем возрасте уже пора не выполнять чужие приказы, а отдавать свои.
— И в твоем тоже, — не остался в долгу Серега.
— Ты думай, что говоришь! — возмутился замполит. — Я генерал… а ты солдат. Ты мне даже тыкать не могешь…
— Здесь ты генерал, а сидели бы у меня — я был бы генералом… И у меня — я отдаю приказы, а ты и у себя — по чужим бегаешь…
Замполит недоверчиво оглядывал Серегу, но тон на чуток сбавил.
— Как это — по чужим?.. Я здесь главный…
— Ты в Москву летишь по своему приказу или по чужому?
— Откуда ты знаешь про Москву? — Генерал попробовал грозно встать в рост, но это было хлопотно. — Откуда ты вообще взялся?..
— Да брось ты туман надувать — весь город знает, что летите в Москву… Там приказали, и вы, как бобики…
— Вона им с их приказами. — Генерал выставил жирную фигу и подробно показал ее всем нам по очереди. — Никуда не летим. — Он налил очередной стопарь и заглотнул без тоста, не предложив нам присоединиться. — Где Язов? Где Крючков? Почему их не было на пресс-конференции, рядом с этой новой властью? Откуда нам знать, что они поддержали этих… этих клоунов с трясущимися руками?..
У замполита и у самого изрядно тряслась рука, расплескивая водку мимо стопки.
— Так что — никто мне не указ… А вас кто подослал? — Генерал снова глотнул и, забыв о закуске, опять прицелил вилкой в Серегу.
— Да побойся Бога, — расслабленно смеялся тот, скоренько разливая водку. — Мы Галкины одноклассники…
— Николаша, я же тебе говорила…
Кажется, я только теперь заново начал дышать. Расслабилось скрученное в жгут тело, и не передать, как славно растекалась по нему холодная водка. Серега взялся тамадить, и генерал еле успевал покрякивать вслед его тостам. Очаровательные парочки пастушков и пастушек, ранее мирно беседовавшие на розовых обоях со всех сторон вокруг нас, вдруг взялись приплясывать, кружить, а некоторые, кажется, приспособились даже исполнить сложные композиции камы-с-утра, хотя сейчас никакое им не утро, а самая глубокая ночь. Я попытался сказать про то, что надо быть снисходительными к этим пастушкам, и даже если они и занимаются тем, что не всем нравится, — не надо никаких солдат и вообще никого натравлять на них, но сильно нетрезвые мысли цепляли слова так же неловко, как пьяные пальцы пытаются уцепить иголку — и роняют, не успевая сшить фразу…
Я смотрел на дату Серегиной записи в Мешковой тетрадке о том, чтобы десантура не вылетала в Москву, и прикидывал, когда он успел написать эту строчку, если у нас с собой Мешковой тетрадки не было. Наверное, в те полчаса, когда он еще в Богушевске бегал кому-то звонить? Может, он и вообще все это написал уже потом специально для спокойствия Мешка, потому что не может быть таких совпадений… А если и не так, то все равно — это лишь совпадение, и ничего больше…
Но в любом случае Серега очень точненько придумал, что тогда надо было для справедливости завтрашних дней. Хорошо было это придумывать той звонкой порой, а сейчас, когда полотно жизни прогнило, изъеденное лжой, как молью, — попробуй придумать!..
Я вспомнил, как верно назвал Серега это наше нынешнее время — “время шнырей”… Такое время… Даже самые успешные и вроде бы состоявшиеся — всего лишь шныри… И позавидовать некому. Хотя совсем недавно одному старику я сильно позавидовал. Он передо мной покупал в киоске очки и просил такие, в которых удобно читать лежа.
— Что вы там такое читаете — лежа? — презрительно спросила девица в киоске.
— Жюль Верна, — радостно заулыбался старикан.
Вот бы и мне так.
А вместо Жюль Верна мне надо исполнить вырванное Мешком обещание и придумать какую-то хрень, что могла бы сделать более справедливой всю хрень вокруг… Я злился на Мешка, но чувствовал, что мне самому это надо. Не для записи в дурацкую тетрадь, которой Мешок будто бы передал свое выдуманное могущество. И не для Мешка, который тихо сходит с ума в своих выдумках. Мне самому стала интересна эта игра: можно ли вообще придумать что-то конкретное для защиты любого-каждого от беспредельного измолота властных (и всех прочих) над ним жерновов?
