Донна Тартт - Щегол
— Ладно, увидимся после уроков, — сказал Борис. — Напомни-ка, в чем разница между Федеральным банком и Федеральным резервом?
— Ты сказал кому-нибудь?
— Сказал что?
— Сам знаешь что.
— Что, заявить на меня хочешь? — рассмеялся Борис.
— Не на тебя. На него.
— И зачем? Что в этом хорошего? Ну-ка, объясни. Чтобы меня депортировали?
— Понял, — сказал я после неловкой паузы.
— Итак — сегодня ужинаем в ресторане! — объявил Борис. — В мексиканском, может? — Борис поначалу с недоверием относился к мексиканской пище, но потом полюбил ее — говорил, что в России такого не едят и что, если привыкнуть, еда неплоха, хотя к слишком острой он все равно не притронется. — Можем на автобусе доехать.
— Китайский ближе. И еда там лучше.
— Ага, а помнишь, что?
— Ой, да, точно, — сказал я. В прошлый раз мы оттуда сбежали, не заплатив. — Тогда проехали.
17Борису Ксандра нравилась куда больше моего: он забегал вперед, чтобы распахнуть перед ней дверь, хвалил ее стрижку, предлагал понести сумки. Я его дразнил из-за этого с тех самых пор, как засек, что он пялится ей в декольте, когда она потянулась за лежавшим на кухонной стойке мобильником.
— Ух, какая телка, — сказал Борис, когда мы поднялись ко мне в комнату. — Думаешь, отец твой разозлится, если узнает?
— Скорее всего, даже не заметит.
— Нет, я серьезно, как по-твоему, что твой отец мне сделает?
— Если что?
— Если я Ксандру.
— Не знаю, в полицию, наверное, позвонит.
Он фыркнул насмешливо:
— Это зачем?
— Да не чтоб тебя забрали. А ее. За растление несовершеннолетнего.
— Я готов.
— Ну и трахай ее на здоровье, — сказал я, — пусть в тюрьму сядет, мне плевать.
Борис перекатился на живот и лукаво глянул на меня:
— Она кокаин нюхает, ты знал?
— Чего?
— Кокаин, — он зашмыгал носом.
— Да ну, врешь, — сказал я, а когда он заухмылялся, спросил: — А ты откуда знаешь?
— Да вижу. По тому, как она говорит. И еще она зубами скрипит. Последи за ней как-нибудь.
Я не знал, за чем надо было следить. Но как-то вечером мы зашли домой — отца не было, а она как раз поднимала голову от журнального столика, шмыгая носом, придерживая рукой забранные назад волосы. Когда она вскинула голову и заметила нас, на мгновение наступила полная тишина, а потом она отвернулась, как будто нас там и вовсе не было.
Мы так и прошли мимо, поднялись ко мне в комнату. Я раньше никогда не видел, как нюхают наркотики, но тут уж даже мне было понятно, чем она занята.
— Ух, заводит, — сказал Борис, когда я закрыл дверь. — Интересно, где она их прячет?
— Не знаю, — ответил я, плюхнувшись на кровать.
Во дворе зашумела машина — Ксандра уезжала.
— Как думаешь, она с нами поделится?
— С тобой — может.
Борис опустился на пол у кровати, оперся о стену, подтянул колени к животу.
— Думаешь, она торгует?
— Да ну, нет! — ответил я после заминки, недоверчиво. — А ты думаешь — да?
— Ха! Тебе же лучше, если да.
— Это как?
— В доме нал есть.
— Толку-то мне от этого.
Он окинул меня опытным, оценивающим взглядом.
— А кто у вас по счетам платит, Поттер? — спросил он.
— Хм, — этим вопросом, который, несомненно, имел огромную практическую ценность, я как-то раньше не задавался. — Не знаю. Отец, наверное. Хотя Ксандра тоже вкладывается.
— А у него откуда? Деньги откуда?
— Без понятия, — сказал я. — Ему звонят разные люди, а потом он уходит куда-то.
— А чековую книжку в доме видел? Наличку?
— Нет. Никогда. Иногда — фишки.
— Фишки и есть нал, — моментально отозвался Борис, сплевывая на пол отгрызенный ноготь.
— Верно. Только, если тебе нет восемнадцати, в казино их не обналичишь.
Борис усмехнулся:
— Да брось. Надо будет, выкрутимся. Напялим на тебя твой пидорский школьный пиджачок с гербом, подойдешь к окошку: «Ах, прошу прощения, мисс…»
Я перекатился на край кровати и изо всех сил стукнул его по руке.
— Иди на хуй! — меня задело то, как он передразнил мои интонации — жеманно, по-снобски.
— А вот этого нельзя говорить, Поттер, — глумливо сказал Борис, потирая руку. — И сраного цента не получишь. Я просто что хочу сказать — на самый крайний случай я знаю, где у моего отца лежит чековая книжка, — он протянул ко мне раскрытые ладони, — понял?
— Понял.
— Ну, то есть надо будет выписать поддельный чек — выпишу поддельный чек, — философски добавил Борис. — Хорошо знать, что так можно. Я ж тебе не говорю — полезай к ним в комнату, поройся в их вещах — но ты все равно ушами не хлопай, ага?
18Борис с отцом не праздновали День благодарения, а у моего отца с Ксандрой был заказан столик во французском ресторанчике при «Эм-Джи-Эм Гранд» на развлекательную программу «Романтические роскошества».
— Хочешь с нами пойти? — спросил отец, когда увидел, что я листаю лежавший на кухонной стойке буклет: сердечки, фейерверки, блюдо с жареной индейкой под полоской трехцветных флажков. — Или тебе есть чем заняться?
— Нет, спасибо. — Мило с его стороны, конечно, но мне было не по себе от одной мысли, что я стану свидетелем хоть чего угодно романтического между отцом и Ксандрой. — У меня другие планы.
— И какие же?
— Я уже кое с кем другим праздную.
— Это с кем? — С отцом приключился редкий приступ, родительской заботы. — С другом?
— Дай-ка я угадаю, — вмешалась Ксандра — она стояла босиком, в футболке «Майами Долфинс», служившей ей ночнушкой, и пялилась в холодильник. — С тем, кто сжирает все апельсины и яблоки, которые я домой приношу.
— Ой, да ладно тебе, — сонно сказал отец, обнимая ее сзади, — тебе нравится малыш russki — этот, как его там, Борис.
— Ну да, нравится. И хорошо, наверное, что нравится, потому что он постоянно тут торчит. Блин, — воскликнула она, вывернувшись из отцовских рук и шлепнув себя по голому бедру, — кто в дом комаров напустил? Тео, закрывай за собой дверь к бассейну — неужели сложно запомнить? Сто раз тебе говорила.
— Кстати, знаете что, раз уж вы приглашаете, я могу и с вами День благодарения отпраздновать, — любезно заметил я, прислонясь к кухонной стойке. — Почему бы и нет?
Я хотел позлить Ксандру и с удовольствием увидел, что своего добился.
— Но столик заказан на двоих, — сказала Ксандра, отбросив волосы со лба, взглядывая на отца.
— Ну, слушай, что-нибудь придумают.
— Тогда надо позвонить, предупредить.
— Ну и хорошо, звони, — сказал отец, слегка упорото похлопал ее по спине и поплелся в гостиную — проверять футбольные таблицы.
