Пройти по Краю Мира - Тан Эми

Она припарковалась в квартале от места, где располагался клуб, и, взглянув на часы, поняла, что приехала на пятнадцать минут раньше. Ей не хотелось выглядеть нетерпеливой, поэтому, увидев перед собой книжный магазин «Модерн Таймз», она решила заглянуть в него. В книжных она всегда в первую очередь шла к столу, где лежали нераспроданные остатки тиражей, помеченные лимонного цвета наклейками, — все по цене три девяносто девять. Эти наклейки напоминали ей бирки с именами, которые вешают на трупы в моргах. Обычно там лежали книги по искусству, биографии и «сборники сплетен» о знаменитостях. А потом ей на глаза попалось название: «Всеобъемлющая нирвана в Сети: связь с высшим сознанием». Тед, автор «Духовности в Сети», оказался прав. Его тема действительно была жестко привязана ко времени. И это время уже прошло. Она почувствовала прилив неприличной радости. На столике с беллетристикой лежали самые разные романы, по большей части современных авторов, еще не известных широкому читателю. Она взяла тоненькую книжку, которая удобно уместилась у нее на ладони, приглашая унести ее с собой в кровать, под мягкий свет лампы. Рут взяла другую, пролистала страницы, время от времени выхватывая по строке то тут, то там. Ее тянуло ко всем этим книгам, ко всем дверцам в чужие времена и судьбы. Ей было их жаль, как собак в приютах, незаслуженно брошенных, но все еще не теряющих надежд, что их могут полюбить. Она вышла из магазина, неся в руках сумку с пятью книгами.

Арт сидел в баре «Бруно», сохранившем гламур пятидесятых годов.

— Ты выглядишь счастливой, — сказал он.

— Правда?

Ей вдруг стало стыдно. В последнее время Вэнди, Гидеон и многие другие часто говорили ей, что у нее такой вид, будто она чем-то обеспокоена, расстроена или озадачена. Рут почему-то не осознавала, что у нее есть эти чувства, но другим это было заметно. Но как могло случиться, что она не понимала, что чувствовала?

Метрдотель усадил их за столик в кабинке, которая недавно была отреставрирована и заново обита кожей. В этом ресторане на протяжении пятидесяти лет не менялось ничего, кроме цен и списка закусок с осьминогами. Пока они изучали меню, к ним подошел официант с шампанским.

— Это я заказал, — прошептал Арт. — По случаю нашей годовщины. Помнишь? Нудистская йога. Твой голубоватый приятель. Мы познакомились десять лет назад.

Рут рассмеялась. Она этого не помнила. Пока официант наполнял бокалы, она тоже зашептала в ответ:

— Я думала, что у тебя слишком красивые стопы для извращенца.

Когда они остались одни, Арт поднял свой бокал:

— За десять лет! По большей части потрясающих, с парой сомнительных эпизодов. И за надежду, что мы вернемся туда, где должны быть! — Он прижал руку к ее бедру и добавил: — Надо будет обязательно попробовать.

— Что?

— Нудистскую йогу.

Ее накрыло волной тепла. Месяцы, проведенные в доме матери, заставили ее опять почувствовать себя девственницей.

— Эй, крошка, не хочешь зайти ко мне после ужина?

Она была в восторге от этой идеи.

Перед ними снова появился официант, готовый принять заказ.

— Мы с леди желаем начать ужин с устриц, — сказал Арт. — Это наше первое свидание, поэтому нам нужны те, у которых лучшие качества афродизиака. Что вы нам посоветуете?

— В таком случае вам нужны устрицы Кумамото, — ответил официант, не меняясь в лице.

В ту ночь они не сразу стали заниматься любовью. Они лежали в постели, Арт держал ее в объятиях, и оба прислушивались к реву береговых сирен, доносившихся из открытого окна.

— Мне кажется, что за все эти годы, что мы прожили вместе, — сказал он, — я так и не узнал, что для тебя важно. Ты хранишь в себе секреты. Ты прячешься. Как будто я никогда не видел тебя обнаженной и должен был все время представлять, как ты выгладишь под простынями.

— Я ничего не прячу осознанно, — сказала Рут и тут же задумалась, правдивы ли эти слова. Но ведь никто и не показывает все: и раздражение, и страхи. Это было бы так утомительно! И что он имел в виду под секретами?

— Я хочу, чтобы мы стали ближе друг другу. Я хочу знать, чего ты хочешь. Не только от наших отношений, но от жизни. Что делает тебя по-настоящему счастливой? Ты занимаешься тем, чем хотела бы заниматься?

Она нервно рассмеялась:

— Я как раз редактирую для других всю эту близость душ и прочие шалости. Я могу описать процесс поиска счастья в десяти главах. Но я не знаю, что это такое на самом деле.

— Почему ты меня все время отталкиваешь?

Рут сразу ощетинилась. Ей не нравилось, когда Арт вел себя так, будто знал ее лучше, чем она сама. Потом она почувствовала, что он трясет ее за руку.

— Прости, я не должен был это говорить. Я не хочу, чтобы ты напрягалась. Я просто пытаюсь лучше тебя узнать. Когда я сказал официанту, что это наше первое свидание, я говорил почти правду. Я хочу представить, что только что с тобой познакомился и полюбил тебя с первого взгляда. И теперь хочу узнать, кто ты такая. Я люблю тебя, Рут, но я тебя не знаю. Просто мне хочется узнать, кто та женщина, которую я люблю. Только и всего.

Рут обмякла у него на груди.

— Я не знаю. Я не знаю. Я не знаю, — повторяла она. — Иногда я просто пара глаз и ушей, тогда я лишь стараюсь не влипнуть в неприятности и разобраться в том, что вокруг меня происходит. Я знаю, чего мне стоит избегать и о чем надо беспокоиться. Я — как те дети, которые растут там, где все время стреляют. Я не хочу боли. Я не хочу умирать. Я не хочу видеть, как умирают люди вокруг меня. Вот только у меня не остается сил, чтобы выяснить, где мое место и чего я хочу. Если я чего-то и хочу, так это понять, чего вообще я могу хотеть в этой жизни.

Три

В первой галерее Музея азиатского искусства Рут увидела, как мистер Тан целует ее мать в щеку. Лу Лин рассмеялась, как смущенная девочка, и они, рука в руке, пошли дальше, в следующую галерею.

Арт подтолкнул Рут и предложил свою руку, согнутую в локте.

— Ну же, а то эти ребята меня обойдут.

Они догнали Лу Лин и ее спутника, когда те уселись на скамью перед бронзовыми колокольчиками, вывешенными едва ряда в огромной рамке, около двенадцати футов в высоту и двадцати пяти футов в длину.

— Похоже на ксилофон богов, — прошептала Рут, присев радом с мистером Таном.

— Каждый колокольчик издает два четких тона. — Голос мистера Тана был тих, но внушителен. — Молоточки ударяют по колокольчику снизу и справа. И, когда играют сразу несколько музыкантов, получается сложное и многослойное музыкальное полотно. Я имел удовольствие послушать игру китайских музыкантов на недавнем важном событии. — Он улыбнулся, вспоминая его. — Мое воображение унесло меня на тысячу лет назад. Я слышал то, что мог слышать человек того времени, и испытывал то же благоговение. Я даже представлял себе, кем был тот древний человек, слушавший эту музыку. Это была женщина, да, очень красивая женщина. — Он сжал руку Лу Лин. — А потом я подумал, что, может быть, еще через три тысячи лет их услышит другая женщина и подумает обо мне как о красивом мужчине. Пусть мы не знаем друг друга, но нас объединяет музыка. Вы согласны? — И он посмотрел на Лу Лин.

— Наполненный Буддой, — проговорила она.

— Мы с вашей матерью думаем одинаково, — сказал он Рут.

Она улыбнулась ему в ответ и поняла, что теперь мистер Тан переводил для Лу Лин, как некогда это делала она сама. С той только разницей, что он не гнался за буквальным значением слов. Он просто говорил о том, что было в сердце Лу Лин, что касалось ее лучших намерений, ее надежды.

Весь последний месяц Лу Лин жила в Мира Мар, и мистер Тан навещал ее по несколько раз в неделю. По субботам он выводил ее в свет: на дневные концерты, на бесплатные публичные репетиции симфонического оркестра, на прогулки по дендропарку. Сегодня это была выставка китайской археологии, и он пригласил Рут и Арта присоединиться к ним.

— У меня есть кое-что интересное, что я хотел бы вам показать, — таинственно сказал он по телефону. — Вы определенно не пожалеете.