Мэри Монро - Тысячи ночей у открытого окна
– И… бесконечность Вселенной!
– Да, это невероятно увлекательно. Только представь, мы можем исследовать звезды, которые взорвались еще до того, как родилось наше солнце, и свет от которых все еще идет к нам. Это потрясающе! – В его глазах сверкал восторг, в голосе слышалось благоговение. – Наша Вселенная гораздо старше, чем думают многие. Она возникла в результате Большого взрыва и все еще продолжает расширяться. И мы на девяносто пять процентов уверены, что Вселенная не только бесконечна, но и вечна.
– Бесконечность и бессмертие – это именно то, что ассоциируется у нас с Богом.
– Да, конечно. А также заставляет нас лучше осознать то, что мы сами смертны, не так ли? Наши жизни лишь крошечные вспышки на карте времени.
Фэй задрожала и теснее прижалась к Джеку, продолжая любоваться звездным небом и чувствуя близость не только их тел, но и душ. И чем меньше они себе казались на фоне бесконечного космоса, тем важнее и значимее они становились друг для друга – две одинокие когда-то души, нашедшие друг друга в бесконечном океане звезд. Он начал показывать ей созвездия: вот Андромеда, Рыбы, Большая Медведица, а вон, чуть дальше, Малая Медведица… И вдруг они вместе ахнули в восхищении, увидев яркую падающую звезду.
– Звезды, как и все в нашем мире, рождаются и умирают, – сказал Джек несколько отстраненно, голос его звучал глухо. – Большинство из них очень горячие и плотные, они сжигают свое топливо необычайно быстро и ярко. Другие – относительно холодные, они сжигают топливо медленнее, они расходуют свою энергию и вещество, скупо отмеряя небольшие порции в стремлении отсрочить неизбежный конец. Звезды борются с силами природы за выживание, как все мы. – Он помолчал, сильнее сжав ее плечи, и Фэй почувствовала, что он улыбается. – Однако, пока живут, все они ярко светят.
Мягкий, мелодичный баритон Джека буквально обволакивал ее. Она повернула голову, любуясь его четким профилем с прямым носом, высоким лбом и думала: «Кто же ты такой?» Он тоже повернулся к ней, и в его пристальном взгляде она прочитала тот же самый вопрос.
– Иногда, – решилась она признаться глухим шепотом, – я не чувствую, что могу светить.
Выражение его лица стало задумчивым. Он взял ее руку и начал целовать пальцы.
– Железо в твоей крови, – говорил он между поцелуями, – кальций в твоих костях, магний в твоих клетках, цинк в твоих ногтях… Знаешь ли ты, что все эти элементы есть и в звездах? – Он провел пальцем от ее бровей к подбородку и, перехватив ее чуть удивленный взгляд, закончил: – И ты, Фэйл О’Нейл, – звезда.
Она вздохнула и… засветилась.
Одно незаметное движение, и вот его губы уже поймали ее губы. Его руки сомкнулись вокруг ее талии, и в тот же миг она обняла его за шею. Фэй закрыла глаза и почувствовала, что падает в бездонную пропасть, такую же бесконечную, как космос над ее головой. В эти мгновения они были двумя магнитными полюсами Земли, и вихрь электронов между ними скручивался в черную дыру.
Охвативший их пожар сплавил их вместе, и пепел, оставшийся от каждого из них, послужил тем веществом, из которого родилась новая звезда. Фэй растворилась в своих ощущениях, распалась на мириады искр…
Джек лежал, сжимая Фэй в объятиях, и смотрел на высоко поднявшуюся в небе луну. Он слишком много лет провел в странствиях. Так не пришло ли время остановиться, отставить посох путника, повесить на гвоздь шляпу и завести семью? Может, настало время изменить свою жизнь?
Посмотрев вверх, он выбрал звезду и загадал желание.
Фэй крепче прижалась к Джеку, стараясь удержать то, что она для себя называла всего лишь мечтой. Здесь, рядом с ней, был мужчина, с которым она могла, взявшись за руки, строить свою новую жизнь, основанную на взаимном доверии и честных отношениях. Могла ли она поверить в то, что такая жизнь вообще возможна?
Открыв глаза, она нашла звезду и загадала желание.
Загадав желания, они так и заснули на открытом воздухе. Они сплелись в объятиях, переплели свои мечты. Морские волны гремели, разбиваясь внизу о скалы.
Но высоко над любовниками, далеко-далеко в безграничном космосе, сверкали звезды.
Утреннее солнце встало во всем своем великолепии над сверкающими водами океана, оно осветило лучами спящую на маленьком балконе, отважно возвышающемся над береговыми скалами, пару. Фэй просыпалась медленно. Она открыла и тут же закрыла глаза, ослепленная ярким, проникающим повсюду светом, и никак не могла вспомнить, где она сейчас находится. Закрыв глаза ладонями, она вслушивалась в странный шум внизу и резкие крики чаек над головой. А рядом с собой она почувствовала теплое мужское тело и услышала его тихое посапывание. Она от души потянулась, закинув руки над головой, и вдохнула свежий солоноватый воздух, смешанный с мускусным запахом любви. Внезапное воспоминание о прошедшей ночи вспыхнуло в ее голове, она почувствовала, как поток наслаждения пронзил ее тело, а вслед за ним пришло глубокое чувство удовлетворенности.
– Ты проснулась? – спросил Джек, громко зевая.
– Мм… – промычала она в ответ, чувствуя себя страшно неловко.
Он повернулся и окутал ее своими объятиями. Его глаза были сонными, он улыбался одним уголком рта, отчего на щеке появлялась глубокая ямочка.
– Я должен сделать тебе одно признание, – сказал Джек.
– О нет, только не говори мне, что ты женат и у тебя дюжина детишек…
– Все гораздо хуже. Я хочу рассказать тебе о своей мечте.
Она нарочито громко застонала и накрылась с головой одеялом.
– Я мечтал о тебе.
Она высунула голову из-под одеяла.
– В самом деле?
– Неужели в это так трудно поверить? Ты разве сама не мечтала обо мне?
– Пытаешься выведать мои тайны? Ну нет, не дуйся. Ладно, я тоже признаюсь. Я мечтала о тебе… Иногда.
Его губы растянулись в улыбке, а вид стал чрезвычайно довольным.
– Видишь ли, иногда утром, проснувшись, я снова закрывал глаза и пытался представить себе твой облик. Но мне никогда не удавалось сделать это до конца. И тогда я старался припомнить детали. Как ты выглядела в последний раз? Во что ты была одета? Какая у тебя была прическа? Мне были нужны краски. Мне хотелось видеть выражение твоего лица. – Он пожал плечами, и ямочки на его щеках стали еще глубже. – В действительности все, что мне по-настоящему надо, – это ты.
Фэй улыбнулась ему в ответ, ее сердце начало пробуждаться. Она не могла вспомнить, чтобы кто-то когда-нибудь прежде говорил ей такие приятные вещи. Прижавшись к Джеку, она пробормотала:
– Мм, Джек, знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы так было всегда.
Он нахмурился.
– Фэй, во вторник я должен улететь.
Несмотря на острую боль и обиду, Фэй вынуждена была признаться себе, что не вправе ждать от него ничего иного.
