Алексей Саморядов - Праздник саранчи
Он принес старые, разбитые борцовки, дал Александру. Осмотрел его со всех сторон, чуть улыбаясь.
— Ну, что делать умеешь? — спросил он снова.
— А чего надо? — Александр огляделся.
— Ну, одевай перчатки, посмотрим, — сказал Николай.
Они с Анной помогли перебинтовать Александру руки, натянули перчатки, зашнуровав их. Николай подтолкнул Александра к рингу, обернулся к парням, сидевшим на лавке.
— Ну-ка, Юра, давай на ринг. Разомнись вот с Александром, посмотрим.
Юра, крепкий, плотный парень, помахивая руками, подошел к рингу, пролез под канатами. Встал, разминая ноги.
— Мне что, драться с ним? — спросил Александр.
— Подерись, а чего, посмотрим, — просто сказал Николай. — Начинайте.
Юра встал в стойку, запрыгал перед Александром, опустив голову, прикрывая лицо перчатками. Александр стоял, немного растерянный. Он поднял перчатки к груди, вдруг резко и хлестко ударил в наскочившего противника. Удар его был такой силы, что пробил перчатки нападавшего и попал в лоб, отчего Юру подбросило, и он упал на спину, хотел вскочить, но упал снова и поднялся уже со второй попытки. Александр подошел к нему, намереваясь добить.
— Все, стоп! — закричал Николай Степанович. — Хватят, хватит!
Все в полной молчании смотрели на Александра.
— Волков, а ну давай ты! — позвал Николай еще одного боксера.
— У меня ж рука! — сказал Волков, испугавшись.
— Ну-ка, дайте я разомнусь, — подходя к рингу, сказал мужчина, уже матерый, зверского вида.
Он вылез на ринг, оглядел Александра и, не прыгая, двинулся к нему, чуть покачивая плечами. Вдруг его руки заработали, и Александр, едва отбиваясь от его ударов, отскочил к канатам. Мужчина хмыкнул, дернув головой, снова бросился в атаку. Он наносил удары грамотно, сериями, с таким неистовством, что Александр не успевал, уворачиваться и защищаться. Он пропустил несколько тяжелых ударов в корпус, в голову, но устоял, и, когда мужчина на секунду перестал бить, Александр бросился на него. Левой перчаткой он придерживал мужчину за плечо, а правой бил и бил его прямо в сдвоенные перчатки, которыми тот закрывал лицо, пробил их, попал в лицо и, словно взорвавшись, стал бить двумя руками. Мужчина ушел в сторону, тряся головой, но Александр вдруг молча бросился на него и, схватив за пояс, повалил на ринг, навалился сверху и стал бить его, лежачего, по голове. К нему подбежали со всех сторон, оттаскивая, но он, озверев, вырывался, пытаясь ударить противника ногой.
Николай Степанович беззвучно смеялся, Анна тоже улыбалась…
Они сидели друг напротив друга в его маленьком кабинете. Здесь было все просто и бедно — стол, четыре стула и вешалка.
— Ну ты и откопала себе варнака, — добродушно посмеивался Николай. — Ему нож, да на большую дорогу.
— Ты скажи, годится, нет? — спросила Анна серьезно.
— А ты как думаешь?
— Не знаю, наверное, годится, не знаю.
— Реакция у него, не у всякой собаки такая, да, — задумчиво сказал Николай. — И удар, конечно, царский. А что, давай попробуем, может, что и выйдет. Он вообще психически-то нормальный?
— А что? — насторожилась Анна. — Заметно что-то?
— Хорошо боль переносит. Не боится. Понимаешь, я в нем вообще страха не заметил, вот что главное. Ладно, зови его.
Анна толкнула входную дверь. В коридоре, уже переодетый, стоял Александр.
— Заходи, — сказала она.
Он вошел.
— Я буду тренером твоим, — сказал ему Николай Степанович. — Будешь приходить каждый день. Водку не пить, табак не курить, про баб забыть, временно. Дисциплина, режим и труд, понятно я объясняю?
— Я на работе, — ответил Александр. — Мне деньги платят. Хоть вешайте раз в неделю.
— Деньги любишь? — спросил Николай.
— Еще не знаю. Когда будут, скажу.
— Вот что, парень, скажу тебе так, способность к нашему делу у тебя есть, будешь работать, я тебя, чему знаю, научу. Глядишь, выйдет из тебя чего-нибудь стоящее…
— Ладно, пойдем мы, — сказала Анна. — Завтра его привезу. — Она пошла к двери.
— До свиданья, — вежливо сказал Александр и пошел за ней.
Анна прошла по квартире.
— Здесь спать, это твоя комната, — показала она Александру одну из комнат. — Здесь есть, — она указала на кухню. — Здесь, — она вошла в ванную, собрала свое белье. — Умываться. Ванна, чистое полотенце, бриться, зубная щетка.
— У меня свое есть, — сказал Александр.
— Чего, свое?
— Полотенце.
— Как тебе удобно. Вообще, спрашивай, если что, понятно?
Александр кивнул. Он прошел в свою комнату, прикрыл дверь. Огляделся внимательно. Ощупал мягкий кожаный дивен, понюхал новое постельное белье, лежавшее стопкой. Постоял в нерешительности.
Он поставил свой чемоданчик на стол, открыл его. Дослал маленькое грязное полотенце, несколько мятых рубашек, вылинявшие джинсы, три разных носка, ложку, пачку сахара, сало в тряпке, несколько сушеных камбал и дюжины две копченых бычков на нитке.
Одежду он повесил в шкаф, сало положил на подоконник, рыбу на нитке повесил на форточку.
Снимая брюки, он покосился на дверь. Запер ее, разделся до трусов и развалился на диване. Положив руки за голову, уставился в потолок.
Откуда-то из глубины квартиры до него донеслась музыка. Он встал, бесшумно подошел к двери, прислушался. Вдруг дверная ручка повернулась, дверь толкнули. Александр на цыпочках отскочил к дивану, быстро натянул трико.
— Эй, — Анна постучалась. — Ты чего там делаешь?
Он открыл дверь.
— Ты чего запираешься? — спросила Анна.
Она уже была в халате.
— Просто, — ответил он.
— Боишься что ли? — она заглянула в комнату.
— Я переодевался.
— Забыла сказать, ночью проснешься, есть захочешь, ешь, не стесняйся.
— Зачем ночью? — удивился он.
— Не знаю, — она пожала плечами. — У меня муж иногда ел.
— Понял, — кивнул он.
— А это что за дрянь? — кивнула Анна на окно.
— Где? А, это бычки, хотите?
— То-то я смотрю, воняет чем-то, — она постояла, не зная, что еще сказать. — Ладно, устраивайся, — и вышла.
Александр вернулся к дивану, сел. Поднявшись, подошел к окну. Постоял, глядя вниз, на улицу, полную машин, на горевшие огни реклам. Вдохнул в себя запах рыбы, улыбнулся.
Он выскользнул из комнаты. Бесшумно пересек зал, остановился, около двери, ведущей в комнату Анны, прислушался. Из комнаты доносились звуки музыки, играл магнитофон. Александр тихо приоткрыл дверь, чуть-чуть.
В комнате горел ночник. Анна лежала на кровати, под одеялом, спиной к нему. Александр снял с себя трико. Оставшись в одних трусах, бросил одежду на пол. Приоткрыв дверь пошире, он скользнул в комнату, бесшумно прокрался к кровати и стал залезать под одеяло.
Анна резко обернулась. Села.
— Ты чего? — изумленно спросила она.
— Ничего, ничего, — прошептал Александр, улыбаясь.
— Ты лежи. — Он тихо потянул одеяло к себе.
— А-а, оттарабанить меня пришел. — Она усмехнулась.
— Как? — не понял Александр.
— Так, давай отсюда! — Она встала, выключив музыку.
— Давай иди-иди! Марш, с моей постели! — прикрикнула она.
— А ты чего заходила ко мне? — вдруг обиделся Александр, вставая. — Сама звала, намекала!
— Я?! — Анна даже растерялась от возмущения.
Он вышел расстроенный. Прошел в свою комнату, заперся. Лег на диван, подложив стопку чистого белья под голову, и сразу заснул.
Анна присела на кровать. Сидела неподвижно, глядя в одну точку. Вздохнув, легла и погасила ночник.
Она проснулась среди ночи, непонятно от чего. Полежав немного, чувствуя, что не заснет, встала, накинула халат. Прошла на кухню, включив свет, выпила стакан воды. Постояла, прислушиваясь к часам.
Приоткрыв дверь, она заглянула в комнату Александра. Тот спал на полу, на ковре, сложив руки под головой, как собака. Анна накрыла его одеялом, улыбнулась.
Вернувшись в спальню, она попробовала почитать, но вскоре отложила книгу. Включив радио, поискала какую-нибудь музыку и вдруг замерла, услышав свой голос… Она закрыла глаза…
Анна стояла в студии, в наушниках и пела. За стеклом сидели звукооператоры и ее продюсер. За ними стоял Костя. Анна пела, чуть улыбаясь, прислушиваясь к своему голосу…
Александр отрабатывал удары, молотя грушу… Он подтягивался на турнике… Отжимался на руках от пола…
— Ну не могу я целыми днями по груше лупить! — говорил он. — Чего он мне драться не дает? Я от этой груши тупею. Веришь, нет, иногда бью и сплю.
Они сидели с Анной на заднем сиденье машины.
— Ты слушайся его, — пo-доброму сказала Анна — Знаешь, сколько он народу в люди вывел.
Машина неслась по улице…
Александр качал пресс… Приседал, взвалив на плечи здоровенного парня… Снова бил и бил по груше… Голос ее все пел…
— Слушай, — Александр замялся. — Ты мне тут покупаешь, кормишь. Ты мне дай, если можно, аванс, или взаймы, я сам буду платить, да и купить тут хочу одну вещь.
