Евгений Будинас - Дураки
Схватив копии всех четырех писем о переоценке и даже с Красовским не посоветовавшись, они рванули в Минфин, что им, казалось бы, совсем не с руки — чужое ведь ведомство! А когда их там не поняли, удивившись такой активности, они, как умные и хорошо натасканные овчарки, принесли в зубах копии писем хозяину — прямехонько в Службу контроля. В том смысле, что мы, мол, работаем, выполняя команду, а нам, мол, мешают.
И сразу все старания Дудинскаса оказались напрасными. Потому что когда Хулуенок, главный налоговик района, а над бабоньками прямой и непосредственный начальник, тут же вызванный в Службу контроля, попытался там объяснить, что начислять санкции после таких писем он никак не может, его отправили туда же, куда и Кузькина с его справкой. Хулуенок поехал не туда, а на службу — спокойненько обдумать, как бы себя так повести, чтобы не пришлось потом за все отвечать. Но долго думать у него не получилось из-за того, что его раздумья прервал звонок теперь уже его непосредственного начальника:
— Да никто твоему «Артефакту» ничего не разрешал!
В том смысле, что письма эти — чушь собачья и... Или он сегодня выставляет санкции в полном размере, или завтра побежит трудоустраиваться. При этом его руководитель, обычно с подчиненными вежливый, сказал:
— Козел ты.
И для убедительности добавил, процитировав однажды услышанное на селекторном совещании:
— В рот йодом мазанный...
Чем Хулуенка окончательно утвердил в подозрении, что отвечать ему ни за что не придется, так как совсем на другом уровне все посчитано и решено.
Много позднее, когда страсти улеглись, Виктор Евгеньевич, разговаривая с руководителем комиссии ГЛУПБЕЗа, созданной по настоянию Горбика, тоже Кузькиным, но однофамильцем, и не Сергей Михайловичем, а, наоборот, Михаилом Сергеевичем, который производил проверку проверки, просто так, «по-писательски» полюбопытствовал:
— Неужели вы не видели, что если взять чуть глубже, то фактуры против нас можно было накопать впятеро больше? Схемы-то ухищрений у всех одинаковые, не может быть, чтобы вам они не были известны...
Михаил Кузькин снисходительно рассмеялся.
— Вашу фактуру нам что, как грибы, солить? Вы хоть понимаете, Виктор Евгеньевич, сколько нам пришлось бы, как вы выражаетесь, копать? И какие горы мы бы всего навернули... Нет, действовать нам приходится только целенаправленно. И только в том диапазоне, до которого дошла очередь...[95] Иначе и нельзя. Всех прихлопнешь — а кто будет работать?..
— Это у вас, как в концлагере? Там тоже еды давали ровно столько, чтобы ноги не протянуть.
— Приблизительно. Но все же как с газонокосилкой. Стричь надо столько, чтобы выживали. Это только шумят все, что выжить невозможно. Так и в концлагере, клиентам разве нравится? Но ведь подолгу живут...
круговая порукаТут только он понял, что и от майора Красовского никакой особой компетентности никто не ждал. Поэтому на их письмо в КГБ с требованием отстранить Красовского от участия в проверке там только недоуменно пожали плечами. Уж Дудинскас-то не мальчик, правила мог бы знать.
От Красовского ведь что требовалось? По наводке посмотреть, заострить и порекомендовать, чтобы обратили внимание... Для этого ему нужен был маленький пас. Его сделала Лаврентия Падловна своими подсказками по «Артефакту». Он пас принял, поднял мяч в «свечу». Другие подскочили и продолжили. В волейболе это называется сыгранностью, на службе — разделением ответственности, в суде — круговой порукой.
В официальном ответе КГБ, пришедшем точно в установленный срок, Дудинскасу так и написали:
«Оснований для отзыва Красовского из комиссии Службы контроля и проведения расследования по факторам использования им служебного положения в неблаговидных целях не усматриваем. Документы, подготовленные Красовским совместно с другими членами комиссии, представлены в Службу контроля именно для организации дополнительной проверки, и оснований для их отзыва не имеется».
Вот и Коля Слабостаров не сам на «Артефакт» наехал, а с помощью всех, а потом не сам принял решение изъять лицензию на основании проведенной проверки, а лишь попросил для этого команду у Службы контроля. Они бы скомандовали, он бы изъял. Лицензия, между прочим, спецзнаковская, он бы мог и сам изъять, тем более по справке Красовского. Но не стал высовываться, потому как если что, так и на него бы потом, чего доброго, наехали.
винт— На каждую хитрую дырку, Агдам Никифорович, выходит, есть болт с резьбой.
Это Ольга Валентиновна «посочувствовала» Агдаму Никифоровичу, когда они собрались все вместе в кабинете Дудинскаса, чтобы подвести итоги и наметить план дальнейших действий. С главбухом или без. А Виктор Евгеньевич все его намерения сразу срезал.
Начал он с того, что зачитал заявление Агдама Никифоровича с просьбой освободить его от обязанностей. После чего вполне невинно сообщил, что, похоже, пора исполнить то, о чем они в самом начале сговорились: с уходом любого из учредителей немедленно закрываем фирму.
Тут Агдам Никифорович посмотрел на Дудинскаса с ужасом.
Фирму ведь закрывать придется главбуху, и никаким заявлением тут не спасешься — это Агдамчик сразу понял, отчего совсем сник. Снова Виктор Евгеньевич его переиграл, так вот просто показав, что к веслам на этой галере прикованы они все. И хочешь не хочешь, Агдаму Никифоровичу придется еще долго выгребать — в соответствии с трудовым законодательством. Уйти по собственному желанию главбух мог всегда, но только до того, как принято решение закрыть фирму...
Помолчали.
— Где же выход? — спросила Ольга Валентиновна.
«всегда есть выход»Павлик Жуков недвижимостью никогда не владел.
Когда у него, хозяина и главного редактора одной из неформальных газет, описали имущество за долги перед государством, Петя Мальцев тут же опубликовал его портрет. Дело в том, что стоимость всей собственности Павлика Жукова составила 2,3 миллиона рублей, то есть около 3,2 доллара по рыночному курсу. «Симметрично получилось, — радовался Павлик, — 2,3 — 3,2 — это к счастью».
Несмотря на разницу в возрасте, они дружили с тех давних пор, когда Павлик бесстрашно печатал и расклеивал вместе с неформалом Ванечкой листовки Народного фронта, а потом, помогая Дудинскасу сражаться с Галковым, разносил по почтовым ящикам цветные плакаты. Он же печатал для «Артефакта» журнал «Референдум», меняя типографии быстрее, чем на них наезжали. Начал в Республике, потом в Литве, Латвии... Позднее он точно так же менял и названия своих газет, переходя из одной редакции в другую и перенося с собой «арендованную» у сотрудников оргтехнику.
Менялась при этом и власть (Орлов, Капуста, Тушкевич, Лукашонок), что не мешало Жукову ко всякой власти оставаться в отчаянных оппозиционерах.
Когда до него совсем дошла очередь и взялись за него не понарошку, то сразу же размотали хитроумный клубок его подставных фирм, посредников и «одуванчиков». Размотали Павлика в три дня.
На четвертый день приехали брать фирму, куда сходились все концы. Все, как положено, правда, дверь не вышибали, так как она была приоткрыта. Ворвались в масках, с автоматами[96].
— Всем лечь на пол! Не двигаться!
Но всех-то — один пожилой мужчина, который на пол лечь не мог, потому что сидел на корточках посреди большого стола и приседал, взмахивая локтями, вроде курицы на насесте.
Оказалось — директор. Охотно все тут же объяснил. Его наняли подписывать счета.
— Вежливые такие молодые люди, разговаривают все на мове.
Зарплату ему установили в долларах. Пятьдесят долларов в месяц. И еще десять за то, что он не только директор, но и главный бухгалтер, по совместительству. С главврачом психбольницы тоже сами договорились, что его раз в месяц будут выпускать, чтобы подписывать все бумаги и получать зарплату. На столе он сидит и приседает, потому что скучно.
— Сегодня пришел — никого нет. Хорошо, что хоть вы заглянули...
судный деньНаступил день перелома.
Последнее время они работали только мимо кассы. Паша Марухин, забросив все свои бессмысленные дела, перешел в «Артефакт», крутился, осуществлял боковые проплаты. Все деньги, приходившие на банковские счета «Артефакта», автоматически изымались — в погашение штрафных санкций. Поэтому те немногие заказы, что удавалось заполучить, приходилось оформлять на одного «подснежника», материалы закупать на другого, третий расплачивался за аренду помещения, воду, электроэнергию...
Колбасный заводик, который доходов и так не давал, продали почти задаром — лишь бы им не заниматься и не платить работникам зарплату. Не до деликатесов...
