Новый Мир Новый Мир - Новый Мир ( № 3 2011)
Если история не имеет сослагательного наклонения, то будущее имеет только сослагательное. Это — условное существование, но это — реальное существование. Иначе говоря, будущее в некотором смысле уже есть. И мы можем с некоторой вероятностью его предсказывать вполне рациональными, хотя и далеко не всегда надежными методами.
Книги
Дмитрий Быков. Остромов, или Ученик чародея. М., «ПРОЗАиК», 2010, 768 стр., 7000 экз.
«Хронологически „Остромов, или Ученик чародея” стоит между „Орфографией” и „Оправданием”, а по словам самого Быкова, подобно некоему куполу одновременно соединяет их и замыкает».
«Новый мир» намерен отрецензировать эту книгу.
Вымысел. Русская проза Серебряного века. М., «Феникс», 2011, 256 стр., 2500 экз.
Антология, которую составила короткая проза Дмитрия Мережковского, Федора Сологуба, Зинаиды Гиппиус, Леонида Андреева, Валерия Брюсова, Николая Гумилева, Михаила Кузмина, Георгия Чулкова, Осипа Мандельштама.
Алиса Ганиева. Салам тебе, Далгат! М., «АСТ», «Астрель», 2010, 320 стр., 3000 экз.
Один из самых известных в новом поколении литературный критик Алиса Ганиева — как прозаик, как автор новой «кавказской прозы» (вошедшие в книгу повесть и рассказы написаны на материале современной дагестанской жизни). Ее первая прозаическая книга составлена из одноименной повести и двух рассказов, и дебют Ганиевой-прозаика следует считать более чем состоявшимся — она стала лауреатом литературной премии «Дебют» 2009 года (за повесть «Салам тебе, Далгат!»), финалистом Литературной премий имени Юрия Казакова — 2010 (за рассказ «Шайтаны»), финалистом Литературной премии имени И. П. Белкина — 2010 (за повесть «Салам тебе, Далгат!»).
Юрий Домбровский. Рождение мыши. Роман в повестях и рассказах. М., «ПРОЗАиК», 2010, 512 стр., 3000 экз.
Публикация рукописи, хранившейся в архиве писателя, которую сам Домбровский при жизни печатать не собирался. Первая публикация состоялась в журнале «Дружба народов» (2010, № 11).
«Новый мир» намерен отрецензировать эту книгу.
Валерий Лобанов. Стихотворения. М., «Прополиграф», 2010, 42 стр., 500 экз.
Новая книга «тихого», издающего свои книги не слишком часто и крохотными тиражами, новомирского автора, врача-кардиолога из Одинцова (уточнение профессии здесь существенно, оно отчасти объясняет мужество авторского взгляда): «Над радостями, над слезами / заколосится забытьё. / Всегда открытыми глазами / смотри в грядущее свое. // Ну, если даже и случится, — / что, как блаженному, орать? / Всю жизнь приходится учиться, / творить, любить и умирать. // Оставь другим цветок и камень, / забудь на вешалке пальто, / иди с открытыми руками / в великолепное Ничто».
Пабло Неруда. Сумасбродяжие (Эстравагарио). Три книги стихотворений. Перевод с испанского, послесловие и примечания Павла Грушко. М., «Зебра Е», 2010, 352 стр., 500 экз.
От издателя: «Ранняя книга Пабло Неруды „Двадцать стихотворений о любви и одна песня отчаяния” и его последняя (посмертно изданная) „Книга вопросов”, а в центре сборника — знаковая книга „Сумасбродяжие” („Эстравагарио”), по идее составителя и переводчика, — своего рода распашная схема жизни и творчества великого чилийского поэта, лауреата Нобелевской премии, в его „пути от Человека к Человечеству и возвращении к Человеку”».
Виктор Пелевин. Ананасная вода для прекрасной дамы. М., «Эксмо», 2011, 352 стр., 150 000 экз.
Две повести и три рассказа под общим колонтитулом «Механизмы и боги» — новая книга Пелевина, в отличие от предыдущей встреченная критикой вполне благосклонно, как проза стопроцентно «пелевинская» — про скрытое от нас устройство сегодняшнего мира и законы его функционирования, скажем, про тайные пружины внешней политики, в частности про русско/советско-американские отношения, в данном случае — про несчастного Буша и русско-еврейского «лузера», выделявшегося из безликой массы соотечественников только способностью имитировать голос диктора Левитана и ставшего вдруг оружием — оружием сокрушительным — внешней политики («Операция „Burning Bush”»); или — про особенности информационных технологий, способных стать оружием в священной войне джихада, и, соответственно, про мутацию современного интеллектуала-патриота; и — шире — про трансформацию самой идеи Бога в современном обществе, вставшем на костыли технологий («Зенитные кодексы Аль-Эфесби») и т. д. Проза, написанная на соответственно разогретом современном материале, разогретом иногда почти провидчески, — ну, скажем, в появлении на страницах Пелевина сайта «WikiLeaks» как одного из знаковых явлений сегодняшней жизни (написано это было, как я понимаю, до оглушительного скандала с этим интернет-ресурсом, расколовшего мировую общественность), или — контекст, в котором упоминается имя Лужкова, способный навести на мысль, что автор заранее знал про готовящийся в верхах сюжет с последним реальным политиком. То есть нормальный, «кондиционный» Пелевин, вернувшийся к тому, в чем он силен был всегда, — к художественному исследованию метафизики технологий организации общественной — и, соответственно, политической, экономической — жизни, сопрягающему архаичный миф с мифологией, творимой современностью. Пелевин, чуть успокоенный внешне, «технологичный», с ориентацией на «борхесовскую» отстраненность в звучании авторского голоса, предлагающей прежде всего со-размышление, но с закадровым (как бы) эмоциональным накалом, который заносит автора чуть ли не в исповедальность (таким сокрушенно-ностальгическим всхлипом в созданном автором контексте выглядят — тут даже пелевинская ирония не спасает — пассажи про канувшие в историю «проекции будущего», которыми вдохновлялось наше общество 60-х). Проза, задним числом заставляющая оценить емкость художественного дискурса, предложенного Пелевиным в начале 90-х. В художественном же отношении (прошу прощения за вязкую неопределенность формулировки) «философски-медитативные» рассказы «Созерцатель тени» и «Отель хороших воплощений» так же хороши, как отдельные главы в «Жизни насекомых»; единственный их недостаток (но это уже, как говорится, я «с жиру бешусь»), что написаны они через пятнадцать лет после «Жизни насекомых». Появись эта книга не после «Священной книги оборотня» и «Т», а после «Омона Ра», она несомненно стала бы событием. А так — подтверждение его, уже достигнутого, статуса в современной литературе. Хорошая книга, но — не больше. Текста, обещанного рывком, сделанным Пелевиным в неровно написанном, но, пожалуй, самом интересном его сочинении, в романе «Т», будем ждать — новое должно выбродить.
«Новый мир» намерен дать более развернутый отклик на творчество Пелевина последних лет.
Полярная антология. Редактор и составитель Дмитрий Кузьмин. М., «Паулсен», 2010, 591 стр., 5000 экз.
Вкусно изданный — небольшого формата, толстый, с изысканной версткой — том антологии представляет Антарктиду, Антарктику и Крайней Север как образ (миф) Севера в современной литературе, где к традиционному образу (льды, снега, промороженная голубизна неба, «белое и черное безмолвие» — «Жизнь во льдах? Сомневаюсь, что люди чувствовали себя когда-то столь одинокими и покинутыми, как мы. Я не способен описать пустоту нашего существования», — Ф. А. Кук) добавляются его варианты, порожденные нашей нынешней жизнью. Путевая проза Дмитрия Данилова (про Норильск), рассказы Владимира Березина, Константина Кравцова, Василия Голованова, Алексея Цветкова-младшего, Янины Вишневской; эссеистика Кирилла Кобрина («Нордизм»), Михаила Бутова, Игоря Сида; стихи Алексея Цветкова, Юлии Тишковской, Марии Галиной, Марии Степановой, Ирины Машинской; живопись О. Пащенко, графика Д. Мокшина, А. Котлярова, норильские фотографии Я. Вишневской и других. «Дело в том, что для большинства авторов область Полюса — это область Мифа», «отмирание мифа новодельного высвобождает витальную силу Мифа древнего и исконного, апеллирующего к куда более основательным ценностям и представлениям», — Дмитрий Кузьмин.
Русские стихи 1950 — 2000 годов. Антология (первое приближение). В 2-х томах. Составители И. Ахметьев, Г. Лукомников, В. Орлов, А. Урицкий. М., «Летний сад», 2010. Т. 1 — 920 стр., Т. 2 — 896 стр., 1000 экз.
Еще один вариант (составители не скрывают своей ориентации исключительно на собственный вкус) русской поэзии второй половины ХХ века. Учитывались годы написания стихотворений, а не годы жизни авторов. Антологию составили 576 авторов, как широко известных (А. Твардовский, А. Тарковский, Б. Слуцкий, Е. Евтушенко и др.), так и поэтов, во времена своего творческого расцвета известных исключительно читателям «самиздата» (Л. Губанов, А. Величанский, Д. Авалиани, М. Файнерман, «лианозовцы», «ахматовские сироты» и т. д.). «Поколенческий охват» — от Георгия Адамовича и Анны Ахматовой до Бориса Гребенщикова, Веры Павловой и Анны Горенко.
