Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 4, 2003
«Убийство сделалось такой же неотъемлемой частью романного сюжета, какой в литературе прежних лет была история любви <…>».
Алексей Варламов. Убитое время. — «Литературная газета», 2003, № 1, 15–21 января <http://www.lgz.ru>
«До той поры, пока Рождество было праздником, государством не признанным, разность гражданского и церковного календарей воспринималась как вещь сама собой разумеющаяся и по-своему осмысленная, но теперь двоевременье выглядит нелепо».
См. также беседу на радио «Арсенал» Сергея Бунтмана, историка Владимира Ковальджи и ответственного редактора «НГ-Религий» Марка Смирнова: «Между „Cтарым“ и „Новым“ годом» — «НГ-Религии», 2003, № 1, 15 января <http://religion.ng.ru>
«Господи, пронеси!» Беседу вел Александр Никонов. — «Огонек», 2002, № 49, декабрь.
Говорит Глеб Павловский: «<…> атеизм имеет определенные очертания, это определенная философская вера, мировоззрение. А безверие — некое психологическое состояние, разновидность невроза, наверное. К атеизму я уважительно отношусь: атеизм ведет к Богу, а безверие не ведет».
Владимир Губайловский. О «Журнальном зале». — «Русский Журнал», 2002, 19 декабря <http://www.russ.ru/krug>
«Читатель „ЖЗ“ [<http://magazines.russ.ru>] — этот компьютерно продвинутый интеллектуал — очень мало похож на провинциальных пенсионеров — основных читателей литературных журналов в офлайне».
См. также беседу Александра Левина с Юлией Рахаевой («Известия», 2002, № 214-М, 25 ноября): «На каждом литературном сайте есть своя тусовочная иерархия, со своим локальным гением. Но я, например, во многом ориентируюсь на литературные журналы и сайт „Журнальный зал“ „Русского Журнала“. Это „ценностей незыблемая скала“, пусть и не абсолютная».
Владимир Губайловский. Еще два «Гамлета». — «Русский Журнал», 2002, 30 декабря <http://www.russ.ru/krug>
«Сюжет стихотворения [Владимира Строчкова] представляет собой протокол допроса Горация спецоперуполномоченным и комментарий последнего к показаниям свидетеля. Весь сюжет „Гамлета“ укладывается в 65 строк (а не в два полноценных сценических акта, как у Акунина)».
Олег Дарк. В жанре «встречи». Из записок посетителя. — «Русский Журнал», 2002, 28 декабря <http://www.russ.ru/krug>
«Когда слушаешь [Дмитрия] Воденникова, хочется ему отдаться, причем тут же, на усилителях, расставив ноги. Некоторые, правда, говорят, что не ему, а вообще отдаться. Через час после „вечера“ желание тает. Через два — вовсе пропадает. <…> Я одинаково не сомневаюсь и в необыкновенной одаренности его, и в том, что то, что он делает, — не поэзия. Да и почему поэзия — обязательно хорошо? Но поэзия не может держаться одним напором соблазна, только личной сексуальной энергетикой такого рода, что заставляет прощать то чрезмерность образности, то ее тривиальность».
Ср.: «<…> даже Блок, в сущности, был уже не совсем самостоятельным поэтом-творцом, а уже, в определенном смысле, и актером-исполнителем. В русской культуре начала века тоже, на мой взгляд, имел достаточно серьезные последствия для ее дальнейшего развития», — пишет Маруся Климова («Топос», 2002, 25 декабря <http://www.topos.ru>).
См. также: Ольга Иванова, «Соловей в снегу: абсолютная лирика» — «Литературный дневник». Свободная трибуна профессиональных литераторов. 2002, 6 декабря <http://www.vavilon.ru/diary/index.html>
Олег Дарк. Ночь иудейская. — «Русский Журнал», 2002, 25 декабря <http://www.russ.ru/krug/kniga>
«Все кацисовское пословное комментирование Мандельштама [в книге „Осип Мандельштам: мускус иудейства“] — монументальная пародия на источниковедческий анализ. <…> У [Леонида] Кациса вы наблюдаете почти захватывающее зрелище: постепенно, медленно распадается смысл на слова, представления, сведения… — и уже не собирается. Результат: некогда гениальное стихотворение становится посредственным. <…> Чтобы вернуться к гениальному стихотворению (к его гениальности), нужно забыть этот комментарий».
Ярослав Добролюбов. Если война послезавтра… — «Отечественные записки». Журнал для медленного чтения, 2002, № 8 <http://magazines.russ.ru/oz>
«<…> завтрашняя война выиграна или проиграна вчера. <…> Военная футурология — т. е. искусство сочинять красивые фантастические саги о войнах будущего — необходима именно для послезавтрашней войны». Тема этого номера «Отечественных записок»: «Армия и военная организация государства».
Александр Дугин. Новый интеллектуальный порядок. — «Русский Журнал», 2002, 20 декабря <http://www.russ.ru/politics>
«В России понятию „интеллектуал“ точнее всего соответствует понятие „эксперт“ в его нынешнем смысле — человек, берущий на себя задачу выносить синтетические и репрезентативные суждения по разным поводам. Интеллектуал — это не столько подготовка, сколько темперамент, склад характера. <…> Их достаточно в Москве, очень мало в Питере, а глубже в провинцию следы их явного присутствия теряются».
См. также: Александр Дугин, «Искусство смотреть телевизор. Эссе о медиакратии» — «Литературная газета», 2002, № 52, 25–31 декабря.
Борис Евсеев. «Частный суд, или Роман о душе». Беседу вел Аршак Тер-Маркарьян. — «Литературная Россия», 2002, № 51, 20 декабря.
«Да-да, я не оговорился. Литература как таковая может вскоре и вовсе уничтожиться!»
Евгений Евтушенко. «Лучшая история России — ее литература». Беседу вел Александр Неверов. — «Труд-7», 2003, № 2, 9 января <http://www.trud.ru>
«Если говорить откровенно, то подстрочник „Слова [о полку…]“ мне всегда нравился больше его переводов».
См. также стихи Евгения Евтушенко: «Неоправдываемость зла» — «Литературная газета», 2002, № 49, 11–17 декабря <http://www.lgz.ru>
«Жизнь по законам джаза». Беседовали Наталия Попова и Дмитрий Дмитриев. — «Российские вести», 2002, № 44, 18–24 декабря <http://www.rosvesty.ru>
Говорит прозаик Михаил Бутов: «„Высокие“ политические понятия, такие, как „государство“, „народ“, „патриотизм“, „гражданин“, в осмысленности которых нас по старой памяти пытаются убедить, сегодня являются пустыми понятиями, созданными СМИ. При их помощи люди, обладающие властью, деньгами и контролем над информацией, используют нас в собственных корыстных целях. С моей точки зрения, единственно возможной сегодня гражданской позицией является индивидуализм (в смысле трезвого понимания, что в жизни необходимо тебе, а что кому-то другому за твой счет и стоит ли ему это предоставлять), защита своих интересов и „незапроданность“ той или иной идеологии, той или иной культурной группе. Ты можешь исповедовать эту идеологию и принадлежать к группе, но не обязан всегда поступать так, чтобы это устраивало товарищей по партии. Гражданственность литературы в том и заключается, что это одинокое занятие».
Михаил Золотоносов. Проект «Афродита». Сексуальный туризм Мишеля Уэльбека. — «Московские новости», 2002, № 49 <http://www.mn.ru>
«В сущности, Уэльбек — модный писатель всего лишь потому, что постоянно, умело и увлекательно щупает эту рану, возможно, не боясь выносить в роман детали собственной фрустрации от неудач с женщинами и обобщая этот опыт. Пока другие фантазируют на темы мачизма, он из романа в роман со знанием дела показывает мир как глобальную сексуальную неудачу и кризис мужской культуры, что выглядит правдоподобнее».
См. журнальный вариант нового романа Мишеля Уэльбека «Платформа» в переводе Ирины Радченко: «Иностранная литература», 2002, № 11 <http://magazines.russ.ru/inostran>
О предыдущем романе Мишеля Уэльбека «Элементарные частицы» («Иностранная литература», 2000, № 10) см. рецензию Валерия Липневича: «Новый мир», 2001, № 12.
Михаил Золотоносов. Две левые ноги. Феномен по имени Хармс в шести томах, дневнике и записных книжках. — «Московские новости», 2002, № 50.
«<…> подсознательный страх, типичный для многих дневниковых записей [Даниила Хармса], который вызывается не столько фантазией о хирурге, который отрезает другой орган, сколько действительностью в целом (противно все, что вокруг, причем это „экзистенциальное“ чувство, независимое от социального контекста)».
Андрей Зорин. Скульптурный миф русской демократии. — «Неприкосновенный запас», 2002, № 5 (25) <http://magazines.russ.ru/nz>
«Объектом исторической ностальгии в данном случае является вовсе не героическая эра, когда Дзержинский расстреливал заключенных и опекал беспризорников, а куда более памятные всем времена, когда он стоял посередине площади и взирал с постамента на „Детский мир“ и Политехнический музей. <…> В сущности, Дзержинский, изваянный Вучетичем, был воплощением незыблемости советского космоса, оказавшегося на поверку столь хрупким. Пока он стоял на своем посту, мир сохранял знакомые и неподвижные очертания. <…> Когда уже к вечеру [22 августа 1991] подогнанный кран оторвал памятник от постамента и потащил его к скверу у Дома художников, стало очевидно: „начальство ушло“, как некогда выразился Розанов, для России настали дни исторических перемен. Пытаясь сегодня вернуть Феликса в его давнюю вотчину, начальство хочет сообщить нам, что оно само пришло обратно и готово нас контролировать, а под революционными девяностыми подведена окончательная черта».
