Иэн Макьюэн - Солнечная
– Что еще?
– Мы больше не увидимся. Я видеть тебя не могу, Майкл. Но вот что я тебе скажу. Я уже говорил с адвокатом из Орегона. Я предприму меры, чтобы на меня не повесили долги, которые, в сущности, наделал ты. Мы… точнее, ты уже должен три с половиной миллиона. Завтрашнее действо обойдется еще в полмиллиона. Иди и сам объясняйся со спонсорами. Да, Брейби намерен с тебя слупить все, что ты нажил и еще наживешь. А в Соединенном Королевстве отец этого убитого парня убедил власти открыть против тебя уголовное дело по статьям «воровство» и «мошенничество». Я тебя ненавижу, Майкл. Ты вор, и ты мне лгал. Но я не жажду посадить тебя за решетку. Просто держись от Англии подальше. Отправляйся туда, где с ней нет договора об экстрадиции.
– Что-нибудь еще?
– Только одно. Ты получаешь по заслугам. Так что катись к ебеной матери. – Раздались гудки отбоя.
В этот раз он открыто потряс фляжку над стаканом. Упали две капли. Рядом выросла официантка с доверху груженным блюдом. Это была молоденькая девушка – серьезное лицо, строгий конский хвост сзади и на зубах брэкеты, украшенные цветным стеклярусом. Она с трудом заставила себя сказать положенные слова.
– Сэр? У нас в ресторане беж… безалкогольная политика.
– Я не знал. Прошу прощения.
Она забрала тарелку с тремя холодными лепешками и поставила перед ним главное блюдо. Четыре клиновидные куриные грудки без кожи, переложенные тремя маленькими стейками, и все это завернуто в бекон, увенчанный медом и гребешком из сыра, а также гарнир из хорошо обжаренной картошки в мундире с маслом и сливочным сыром.
Он долго смотрел на все это невидящим взором. Его выбор, позволяющий избежать экстрадиции, как говорится, пал на Бразилию. Купить авиабилет до Сан-Паулу и поселиться у Сильвии? Интересная во всех отношениях женщина. Не самый плохой вариант. Но неосуществимый. Чтобы успокоиться, он вооружился ножом и вилкой, но его внимание тут же отвлекла кожная болезнь, меланома на тыльной стороне ладони. Ему показалось, что за последнее время она выросла и под флюоресцентными лампами «Блюберри» приобрела угрожающий багрянисто-коричневатый оттенок. Неужели ему придется заняться еще и этим, наряду с прочими проблемами? Маловероятно. Как-нибудь само собой разрешится. И завтра на полигон он не пойдет объясняться с разгневанной толпой. Спасение человечества тоже отменяется.
Он положил так и не пущенные в ход приборы. Больше всего ему сейчас хотелось пойти в бар и посидеть со скотчем за стойкой один на один. До Четвертой улицы было десять минут ходу, но он поедет на машине. Он уже собирался сказать официантке, чтобы она принесла чек, когда услышал шум в другом конце зала. Он обернулся и увидел Мелиссу с раскрасневшимися щеками, в одном из своих броских карибских платьев с крупными зелеными цветами на красно-черном фоне. Она решительно миновала табличку «Пожалуйста, подождите, вас посадят», а за ее спиной неожиданно обнаружилась Дарлина, и обе женщины выглядели буйными, разъяренными и помятыми, как будто минуту назад подрались перед рестораном. И теперь высматривали его. А первой шла Катриона с девчоночьим рюкзачком в виде коалы, обнимающего ее за плечи, – решил, так сказать, бесплатно прокатиться на закорках. Она увидела отца раньше взрослых и побежала к нему забрать в свою собственность, выкрикивая пока неразличимые слова, лавируя между занятыми столиками. Вставая ей навстречу, Биэрд почувствовал, как в сердце поднимается незнакомая теплая волна, но, раскрывая дочери объятья, он сомневался, что эта демонстрация любви способна хоть кого-то ввести в заблуждение.
Приложение
Речь профессора Нильса Пальстернака, члена Шведской королевской академии наук (в переводе со шведского)
Ваши величества, ваши королевские высочества, дамы и господа, вы видите меня перед собой благодаря фотопигментам в ваших глазах, поглощающим свет. Мы чувствуем приятное тепло, несмотря на прохладную погоду на улицах Стокгольма, благодаря листьям каменноугольного периода, которые поглощали солнечный свет за счет своих фотосинтетических пигментов и в результате оставили нам запасы угля и нефти. Вот простые примеры того, что взаимодействие солнечной радиации и материи лежит в основе жизни на Земле. В конце сороковых годов прошлого века Фейнман и Швингер достигли глубокого понимания сути этого взаимодействия, и к 1970 году большинство физиков уже сходились на том, что в этой главе поставлена точка и что фундаментальные исследования ушли на космический уровень либо в глубь атомов. Но их ждал сюрприз.
Сольвеевские конгрессы являются событиями большой важности в календаре физиков. На конгрессе 1972 года, в разгар дневной сессии, из задних рядов раздался крик. Обернувшись, люди увидели Ричарда Фейнмана, потрясающего в воздухе кипой листов. «Чудо!» – с этим восклицанием он прошел вперед и, извинившись перед выступавшим, взял слово. В своей пятиминутной бурной, сопровождаемой экспрессивными жестами речи он объяснил, каким образом неразрешимую для него проблему решил молодой исследователь по имени Майкл Биэрд.
Сольвеевское «чудо», само собой, вошло в историю, и нетрудно понять, чем так привлекли Фейнмана идеи, изложенные в работе Биэрда. Они продемонстрировали, каким образом определенные диаграммы, описывающие взаимодействие света с материей, подчиняются особого рода тонкой симметрии, сильно упрощающей расчеты. В расхожем представлении квантовая механика описывает микропроцессы; в самом деле, только микросистемы способны легко поддерживать когерентность в том смысле, что они сохраняют свою автономность от окружающей среды. Вместе с тем теория Биэрда выявила, что процессы, происходящие во время взаимодействия излучения и материи, когерентно передаются через среду в масштабах, несопоставимых с размером атомов; больше того, характер их распространения напоминает схему циркуляции в сложной системе наподобие нефтеперегонного завода или, скажем, блок-схему компьютерной программы. Это настолько изменило наши представления о фотоэлектрическом эффекте, что отныне мы говорим через тире о Сопряжении Биэрда – Эйнштейна – тире, от которого у любого физика пробегают по спине мурашки, – тем самым с гордостью ведя родословную работы Биэрда от революционной статьи Эйнштейна 1905 года.
Фейнман, гений-популяризатор, придумал развлечение для гостей, которое демонстрирует лежащие в основе Сопряжения принципы. Для забавы требуются шесть ремешков или строп, сплетенных красивым узором. Затем шесть человек, взявшись за свободные концы, каждый за два, предоставляют остальным гостям удостовериться в том, что узел абсолютно прочен и развязать его можно лишь в том случае, если все шестеро отпустят концы. После чего участники исполняют попарно что-то вроде пируэтов контрданса, отчего узел как будто еще сильнее затягивается. А затем по сигналу все участники разом тянут за концы, и, к изумлению собравшихся, стропы распадаются. «Фейнмановский плед» сделался любимой игрушкой преподавателей физики, и едва ли найдется хоть один студент колледжа, который бы не принял участия в веселой забаве, а бывало, что и находил в этой куче мале будущего супруга или супругу.
