Джеймс Олдридж. - Дипломат
– В них все-таки чувствуются русские, Кэти, – с апломбом рассуждал Эссекс, поглядывая на генералов и думая о пьесах Чехова. – Пусть это большевики, но они русские.
Она усмехнулась и указала ему на Буденного, невысокого крепыша с густыми длинными усами, топорщившимися, когда он смеялся.
– Кавалерист, – сказал Эссекс. – Я читал, что он одним ударом шашки мог разрубить человека пополам; глядя на него, можно этому поверить.
Кэтрин продолжала свои пояснения. Писатель Эренбург – седеющий человек с брюзгливой складкой губ и печально ссутуленными плечами – оживленно беседовал с балериной Лепешинской. Среди гостей было много писателей, актеров, балерин, генералов, министров, музыкантов, композиторов, оперных певцов. Мимо прошел поэт Симонов со своей женой, худощавой блондинкой, и Эссекс, поглядев им вслед, заметил, что он больше похож на румына, чем на русского.
Потом Кэтрин обратила внимание Эссекса на хрупкую, бледную женщину, стоявшую рядом с высоким седым человеком.
– Это Уланова, – сказала она. – Наша Жизель.
– А посольства представлены? – спросил Эссекс.
– Чехи здесь, поляки и французы тоже и кое-кто из американцев. Все – не все, но большинство явилось.
Кэтрин огляделась по сторонам. – Куда это Мак-Грегор девался? – сказала она.
– Можно на время позабыть о Мак-Грегоре, – заметил Эссекс.
Людей набралось уже столько, что стало трудно продвигаться в толпе. Эссекс остановился у одной из стенных ниш, чтобы осмотреться. Смуглый седой человек отвесил ему издали церемонный поклон, затем подошел ближе.
– Добрый вечер, лорд Эссекс, – сказал он по-английски с безукоризненным кембриджским выговором.
– Добрый вечер, – ответил Эссекс.
– Добрый вечер, мисс Клайв.
– Здравствуйте, – сказала Кэтрин. – Собхи Ала, из иранского посольства, – представила она.
– Мой посол просил меня быть здесь, – сказал Собхи Ала. – Мы не предполагали присутствовать, но, узнав о том, что вы будете, изменили свое решение. – Он сложил темные руки на животе.
– Вы знакомы с вашими соотечественниками, приехавшими из Азербайджана? – спросил Эссекс.
Иранец подергал себя за щетинистые усы. – Я знаю их только по имени.
– Что же, вот вам случай узнать их намерения. – Эссекс не мог отказать себе в этом удовольствии; настроение у него было превосходное.
– Я имею строгие инструкции не вступать с ними в общение.
– Отчего же? – Эссекс улыбнулся. – Боитесь заразиться?
– Мне кажется, вы их недооцениваете, лорд Эссекс. – Его медлительная английская речь словно стекала с тонких губ. Он был мало похож на иранца, и в голосе его не слышалось персидских интонаций. Черты лица у него были мелкие, но правильные. Седая шевелюра, костюм, все повадки были европейские, точнее сказать, английские, такие же английские, как и его произношение.
– Мой посол очень желал бы побеседовать с вами, – ровным голосом сказал Собхи Эссексу, смотревшему на него с высоты своего роста. – Мы очень желали бы знать, как протекали ваши переговоры с русскими.
– Разве вы не получили полного отчета из нашего посольства? – спросил Эссекс.
– О да, разумеется, получили. Но нас интересуют ваши личные впечатления.
– Если вы познакомились с этими отчетами, значит вы знаете столько же, сколько знает мое правительство, – весело сказал Эссекс. – Ничего больше я вашему послу сообщить не могу.
– Понимаю. Я ему так и передам, лорд Эссекс. Благодарю вас. – Собхи Ала поспешно раскланялся и отошел.
Церемония приветствий подходила к концу, и у многих и толпе уже были усталые лица. Эссекс под руку с Кэтрин, не торопясь, проследовал в глубину зала. Они поспели как раз во-время: кругом расставляли стулья, и Молотов уже сидел среди группы людей, о которых Эссекс подумал, что это и есть азербайджанские делегаты. Тут же был и Сушков; он беседовал с совершенно седым стариком, сидевшим возле Молотова.
Вид Сушкова на миг испортил Эссексу настроение. Он снова подумал, что сегодня непременно должен добиться своего – чтобы все дальнейшие переговоры велись непосредственно с Молотовым. Сушков поклонился без улыбки. Эссекс с Кэтрин сели на три или четыре ряда дальше.
Ричмонд Эдди, секретарь американского посольства, уселся рядом с ними. Это был высокий курчавый молодой человек, с первого взгляда внушивший Эссексу антипатию.
– Мистер Молотов сидит с азербайджанцами, – сказал он ухмыляясь.
– Да, в самом деле, – холодно ответил Эссекс.
Музыканты на хорах начали играть, и Эссекс откинулся на спинку стула, делая вид, что поглощен концертом. Впрочем, он всегда с трудом высиживал эту часть дипломатических развлечений даже в Вашингтоне, где миссис Рузвельт собирала у себя лучших певцов и актеров мира. И здесь было то же самое. Сначала исполнялась русская камерная музыка. Кэтрин показала ему автора – Шостаковича, и композитор заинтересовал Эссекса гораздо больше, чем его произведение. Потом выступали оперные и драматические артисты и, наконец, кукольник, который, спрятавшись за ширмой, манипулировал двумя теннисными мячами. На одном мяче была нарисована физиономия генерала Франко, а на другом был изображен Муссолини в виде ангела. Этот номер Эссексу понравился, хотя он не понимал диалога. Но в общем Эссекс проскучал весь концерт, утешаясь только мыслью о русском колорите исполнявшихся номеров. После окончания программы Молотов встал, взял под руку старика-азербайджанца, сидевшего с ним рядом, и направился к дверям.
Эссекс не намерен был отставать. Вместе с Кэтрин он занял место в веренице, потянувшейся за Молотовым, министрами и маршалами из комнаты в комнату. Во всех комнатах стояли столы, уставленные разнообразнейшей снедью на все вкусы и прихоти, а также бесчисленными бутылками и графинами. Картину дополняли хрустальные бокалы и рюмки, горки тарелок тончайшего фарфора и живописное старинное серебро. Вдоль стен в ожидании гостей выстроилась прислуга. Ужин был сервирован а-ля-фуршет, но для желающих стояли столики и стулья.
Молотов повел своих спутников в небольшую комнату, где для избранных гостей был накрыт в нише круглый стол.
Эссекс и Кэтрин были в числе приглашенных. Кэтрин держалась с таким англо-саксонским достоинством, с таким апломбом наследницы древнего аристократического рода, что Эссекс в своем восхищении ею едва не позабыл про Молотова. Она воплощала в себе все, чего он мог требовать от женщины; пусть даже его миссия провалится, зато он увезет в Англию Кэтрин. Это он уже твердо решил. Молотов снова приветливо обратился к ним по-русски, и Эссекс почувствовал себя беспомощным без Мак-Грегора. Правда, рядом находился Троев, но Эссексу нужен был свой переводчик. Затем Эссекса представили азербайджанцам, которых он до сих пор почти не замечал. Молотов сам выполнил эту процедуру, словно находя в ней особое удовольствие.
