Джоди Пиколт - Обещание
— Личные дела учащихся, — объяснила Джоан. — Их письменные работы. — Она вскочила со стула. — Сейчас я покажу вам работы Криса.
— А Эмили Голд тоже была вашей ученицей?
— Да, и опять-таки, еще одна отличница. Но более замкнутая, чем Крис. И естественно, они всегда были вместе — даже директор школы скажет вам то же самое. Просто Криса я знаю лучше.
— Она не казалась подавленной?
— Нет. Как обычно, очень внимательная к своей работе.
Селена подняла голову.
— Можно посмотреть и ее дело?
Учительница английского вернулась с двумя пластиковыми папками.
— Вот Эмили, а это Криса.
Сначала Селена открыла папку Эмили. Внутри было два стихотворения — нигде не упоминалась смерть — и сочинение в стиле произведений Артура Конан Дойла. Абсолютно ничего полезного. Она захлопнула папку и посмотрела на учительницу.
— А Крис выглядел удрученным?
Она обязана была задать этот вопрос, хотя и знала, каким будет ответ. Маловероятно, чтобы посторонний человек мог заметить склонность к суициду там, где ее не было.
— Господи, нет, конечно!
— Крис когда-нибудь обращался к вам за помощью?
— По учебе нет. Он и сам отлично справлялся. Он расспрашивал меня о колледжах, когда решил поступать. Я написала ему рекомендацию.
— Я имела в виду, по личным вопросам.
Джоан нахмурилась.
— Я предлагала ему прийти поговорить после… после смерти Эмили. Я понимала, что ему необходимо выговориться. Но он так и не пришел, — тактично ответила она. — У нас состоялось памятное собрание в честь Эмили. К всеобщему удивлению, когда Криса попросили выступить с речью, он начал смеяться.
Селена задумалась о том, стоит ли вызывать миссис Бертран в качестве свидетеля.
— Разумеется, я, отлично зная Криса, списала это на счет перенесенного потрясения, — сказала она. Явно испытывая неловкость от нахлынувших воспоминаний, учительница потянулась за папкой Криса и открыла ее. — Я посоветовала учителям, которые стали шептаться, прочесть вот это, — произнесла она, хлопнув ладонью по сочинению-рассуждению. — Человек с такой жаждой жизни неспособен на убийство.
Селена, вообще-то говоря, повидав на своем веку преступников-интеллектуалов, была не согласна с учительницей, но послушно взглянула на сочинение.
— Задание заключалось в том, чтобы занять какую-либо из сторон в спорном, больном вопросе, — пояснила Джоан. — Привести убедительные аргументы своей точки зрения и разбить доводы оппонентов. Подобное задание большинству выпускников колледжа не осилить. Но Крис блистательно справился с задачей.
Аккуратные абзацы, распечатанные на компьютере.
— «В заключение хочу сказать, — прочла Селена, — право женщины самой выбирать, делать или не делать аборт, — неверная терминология. В действительности выбора не существует. Лишать человека жизни — противозаконно. Точка. Возражение, что плод не человек, — это отговорки, поскольку к тому времени, когда делается большинство абортов, функционируют основные органы и системы. Возражение, что женщина имеет право выбирать, тоже спорно, поскольку это не только ее тело, но и тело другого человека. В обществе, в котором так рьяно отстаиваются интересы ребенка, вообще кажется странным…»
Селена подняла голову, и ее лицо озарила белозубая улыбка.
— Счастливого Рождества, миссис Бертран, — пожелала она.
Казалось пережитком предлагать для успокоения Библию в мире, где бутылочка винца была бы более кстати, но Крис, на удивление, увлекся. Он никогда по-настоящему не читал Библию. Одно время он недолго посещал воскресную школу, но только потому, что отец настоял: школа, по словам организаторов, относилась к местной епископальной церкви. В конечном итоге их семья стала посещать церковь только по праздникам, когда там можно было встретить весь цвет общества.
Знакомые высказывания выпрыгнули со страниц книги, и Крис почувствовал, что его крошечная камера наполнилась старыми друзьями. «Ищите и обрящете, просите и дастся вам, стучите и вам откроют». Он взглянул на тяжелую дверь. Чертовски маловероятно.
Когда погасили свет — без всякого предупреждения, просто все погрузилось в туманную темноту, — Крис встал с койки и опустился на колени. Пол под тонкой тканью брюк казался ледяным, а в наступившей темноте вонь от размазанного по стенам дерьма чувствовалась еще сильнее. Но Крис сложил руки и наклонил голову.
— Сейчас я отхожу ко сну, — прошептал он, ощущая себя ребенком. — Да хранит Господь мою душу! — Он наморщил лоб, пытаясь припомнить остальное, но не смог. — Давно я этого не делал, — сказал Крис, чувствуя себя ужасно глупо. — Надеюсь, Ты меня слышишь. Я не виню Тебя за то, что оказался здесь. Вероятно, я не заслужил снисхождения.
Он прислушался к замирающим отголоскам своего голоса, думая о том, чего желает больше всего. Если он попросит только об одной вещи, вполне вероятно, его желание сбудется.
— Я хочу помолиться за Гектора, — негромко произнес он. — Молюсь, чтобы он поскорее отсюда вышел.
Интересно, а Эмили уже встретилась с Всевышним? Он закрыл глаза, вспоминая, как обертывал вокруг рук ее длинные волосы. Ее подбородок, нежную ложбинку на шее, которой он мог коснуться губами и почувствовать, как бьется ее пульс. Он вспомнил слова, прочитанные вечером: «И дам вам сердце новое, и дух новый дам вам». Он надеялся, что сейчас Эмили это получила.
Крис задремал прямо на полу, стоя на коленях, словно кающийся грешник, и услышал Господа. Он явился звуком шагов, лязгом ключа, нервным ожиданием. От Его шепота у Криса зашевелились волосы. «Прости и будешь прощен».
Гас проснулась оттого, что ей на грудь упало что-то тяжелое, и в испуге начала отбиваться, когда поняла, что это на нее навалилась Кейт.
— Мама, вставай! — позвала она.
Глаза дочери сияли, на губах играла такая заразительная улыбка, что Гас тут же забыла, что пробуждение означает, что ей придется пережить еще один бесконечный день.
— Что такое? — сонно спросила она. — Ты опоздала на автобус?
— Какой автобус! — Кейт села, скрестив ноги. — Спускайся вниз. — Она ткнула под одеялом отца, в ответ Джеймс что-то промычал. — И ты тоже! — велела она и выбежала из комнаты.
Через десять минут одетые, но заспанные Гас и Джеймс спустились в кухню.
— Сделаешь кофе или мне сделать? — спросила Гас.
— Какой кофе! — воскликнула Кейт, прыгая перед носом родителей. Она схватила обоих за руки и потянула к ширме, отделяющей кухню от гостиной. — Та-да-да-дам! — пропела она, отступая в сторону, чтобы было видно тощий эвкалипт в горшке, густо украшенный стеклянными шарами и мишурой. — Счастливого Рождества! — пропела она, обнимая мать.
