Ирвин Шоу - Богач, бедняк
— Послушай, — сказал Вилли, усаживаясь на краешек кровати. — Слушай меня внимательно. Я намерен во что бы то ни стало получить развод, или мне придется прибить эту суку. После этого мы поженимся, и я пойду на курсы ухода за ребенком. Вы понимаете меня, мисс Джордах?
Она не отрывала взгляда от его лица. Он не шутил.
— Понимаю, — мягко ответила она.
Он, наклонившись над ней, поцеловал ее в щеку. Гретхен уцепилась за рукав халата. На Рождество, подумала она, я обязательно куплю ему новый халат. Шелковый.
IIРудольф спустился в бар на Восьмой улице с сумкой в руках. Бойлан в своем твидовом пальто стоял у стойки, сосредоточенно глядя в стакан. Рядом с ним были только мужчины, большинство из которых — явные педики.
— Ты, я вижу, принес сумку назад? — сказал Бойлан.
— Она не захотела ее взять.
— А платье?
— Платье взяла.
— Что будешь пить?
— Пива, пожалуйста.
— Одно пиво, — заказал Бойлан бармену. — А я еще выпью виски.
Бойлан посматривал на себя в зеркало за стойкой. Его брови по сравнению с прошлой неделей стали еще более светлыми, лицо — более загорелым. Можно было подумать, что он несколько месяцев провалялся на пляже где-нибудь на юге. Два-три педика у стойки тоже демонстрировали свой загар. Рудольф уже знал, что Бойлан загорает под кварцевой лампой. Я хочу всегда выглядеть здоровым и привлекательным, объяснил он как-то Рудольфу. Даже если не встречаюсь ни с кем по нескольку недель. Такое отношение к себе — это форма проявления самоуважения.
Рудольф, смуглый от рождения, считал, что он вполне способен сохранить самоуважение и без помощи лампы.
Бармен поставил перед ними стакан и кружку. Пальцы у Бойлана немного дрожали, когда он поднял свой стакан. Сколько же виски он сегодня выпил? — спрашивал себя Рудольф.
— Ты сказал ей, что я здесь? — спросил Бойлан.
— Конечно, сказал.
— Она придет?
— Не думаю. Там с ней мужчина. Он хотел прийти, познакомиться с вами, но она ему не разрешила. — Руди не видел никакой причины лгать ему, утаивать правду.
— Ах, с ней был мужчина, — повторил Бойлан.
— Да, она с ним живет.
— Понятно, — спокойно воспринял это сообщение Бойлан. — Не долго раздумывала, не правда ли?
Рудольф потягивал пиво.
— Твоя сестра — очень своеобразная женщина, и непредсказуемая, в этом ее экстравагантность, — сказал Бойлан. — Но боюсь, что это не доведет ее до добра.
Рудольф налегал на пиво.
— Они, случайно, не женаты?
— Нет, он женат на другой женщине.
Бойлан снова посмотрел на себя в зеркало. Крепко сбитый молодой человек в черном свитере-«водолазке», сидевший в дальнем конце бара, перехватив его взгляд, улыбнулся.
— Что он из себя представляет? — Бойлан чуть повернулся к Рудольфу. — Тебе понравился этот парень?
— Молодой, — сказал Рудольф. — Кажется, вполне мил. Большой шутник, судя по всему.
— Большой шутник, — повторил Бойлан. — Почему бы ему и не пошутить? В какой квартире они живут?
— В двухкомнатной квартире в доме без лифта.
— У вашей сестры романтическое пренебрежение к богатству, — сказал Бойлан. — Она, конечно, позже пожалеет об этом. Как и о многом другом.
— Судя по всему, она счастлива. — Рудольфу показались предсказания Бойлана проявлением злости. Почему Гретхен должна сожалеть о чем-то? Он, Рудольф, этого сестре не желал.
— Чем занимается этот молодой человек? Чем зарабатывает на жизнь? Вам удалось это выяснить?
— Он пишет какие-то обзоры для радиожурнала.
— Ах, один из этих, — ухмыльнулся Бойлан.
— Тедди, — сказал Рудольф, — если хотите услышать мой совет, то вам лучше забыть о ней.
— Значит, основываясь на своем богатом опыте, — заключил с иронией Бойлан, — ты пришел к выводу, что мне нужно обязательно забыть о твоей сестре?
— Да ладно вам, — произнес с обидой в голосе Рудольф. — Я видел ее. Видел, какими глазами она смотрела на этого мужчину.
— Ты передал ей, что я по-прежнему хочу жениться на ней?
— Нет. Думаю, что это лучше сделать вам самому. Во всяком случае, я не мог сказать ей об этом в присутствии ее друга. Вам бы это явно не понравилось, не так ли?
— Почему же?
— Тедди, вы слишком много пьете.
— В самом деле? — спросил Бойлан. — Может, ты и прав. А не вернуться ли тебе к ним вместе со мной, подняться наверх и нанести им, так сказать, дружеский визит? — неожиданно предложил Тедди.
— Нет, я не сделаю этого, вы же знаете.
— Конечно, не сделаешь, — с горечью сказал Бойлан. — Ты такой же, как и вся ваша семейка. Ты ничего не хочешь сделать для другого человека. Ни одного гребаного пустяка!
— Послушайте, — возмутился Рудольф. — Выбирайте выражения. Ведь я могу сесть на поезд и уехать домой. Сию минуту!
— Прости меня, Рудольф! — Бойлан коснулся его руки. — Понимаешь, я очень расстроен. Я стоял вот здесь, в этом баре, и все время, каждую минуту, ждал, что вот-вот дверь распахнется и сюда войдешь ты с ней. Разочарование заставило забыть о вежливых манерах. Вот почему, на мой взгляд, нужно всегда стараться избегать таких ситуаций, когда тебя постигает разочарование. Прошу меня извинить. Конечно, никуда ты не поедешь. Домой еще рано. Сегодня мы до конца воспользуемся нашей свободой и вовсю повеселимся ночью в городе. В нескольких кварталах от бара есть приличный ресторан, вот с него и начнем. Бармен, могу ли я получить счет? Прошу вас!
Он положил несколько банкнот на стойку. Молодой, грузный человек в свитере-«водолазке» подошел к ним.
— Нельзя ли пригласить вас, джентльмены, вместе выпить? — Он не спускал глаз с Рудольфа, мило ему улыбаясь.
— Какой же ты дурак, — беззлобно заметил Бойлан.
— Ах, охота тебе выступать, дорогуша, — упрекнул его тот.
Без дальнейшего промедления Бойлан, размахнувшись, кулаком ударил его по лицу. Тот опрокинулся на стойку спиной, из носа потекла кровь.
— Пошли отсюда, Рудольф, — спокойно сказал Бойлан.
Они вышли из бара так стремительно, что ни бармен, ни кто-либо из посетителей не успел опомниться.
— Я был здесь в последний раз еще до войны, — говорил Бойлан, когда они быстро шли к Шестой улице. — Клиентура уже не та.
Если бы в бар пришла Гретхен, почему-то подумал Рудольф, то в Нью-Йорке одним расквашенным носом было бы меньше.
После обеда в ресторане, за который, как заметил Рудольф, Бойлан выложил двадцатидолларовую бумажку, они пошли в ночной клуб, который располагался в подвале и почему-то назывался кафе «Светское общество».
