Римский сад - Латтанци Антонелла
Борги прервала ее.
— Мне все равно, синьора. Даже если это правда, это, по вашим словам, не имеет никакого отношения к расследованию, — она помолчала. — Но, синьора, я дам вам совет, от себя лично. Вы вместе с другими жильцами должны перестать использовать полицейский участок в качестве арены для выяснения отношений, — она сделала еще одну паузу. — И для начала вам с соседями следует прекратить использовать детей для разрешения личных ссор. Расплачиваются за ваши проблемы ваши же дети. А мы теряем доверие общественности и не можем выполнять свою работу. И прежде всего страдает единственный человек, о котором вы должны заботиться: маленькая Тереза.
У Франчески больше не было слов.
— Синьора, — снова сказала Борги. — Закон всегда защищает несовершеннолетних. Если я заподозрю, чисто гипотетически, что вы или кто-то другой из жильцов вашего кондоминиума не в состоянии заботиться о детях, я буду обязана…
— Нет-нет. Пожалуйста. Нет.
— Мое время истекло, синьора. Пожалуйста, уходите, — она ткнула в нее пальцем, и Франческе пришлось встать, но она не понимала, что делает.
— Но… преступник на свободе и… невиновный в тюрьме… и мать, которая…
— Это правда, — сказала Борги. — Это правда, конечно, виновник преступления на свободе. Но в тюрьме нет невиновных, синьора. Мы обо всем позаботимся. Теперь идите. Ради вашего же блага.
Ноги Франчески двинулись сами собой, пронесли ее по кабинету и поднесли к двери. Франческа открыла ее. Обернулась. Старший сержант сидела за столом и просматривала папки, словно Франческа никогда и не заходила в этот кабинет.
8
Перед кабинетом Борги она, будто во сне, увидела, как младший сержант Де Сантис читает Эмме и Анджеле детскую книжку. Малышки казались завороженными. Они подняли головы и улыбнулись маме.
— Спасибо, — сказала Франческа Де Сантису и взяла Эмму на руки, а Анджелу за руку.
— Куда мы идем, мама? — спросила старшая.
— Сейчас скажу, милая, — сказала Франческа, стараясь говорить своим обычным голосом.
Они пошли к выходу. И в том, что все еще казалось ей кошмарным сном, Франческа услышала голос Де Сантиса, окликнувший ее:
— Синьора?
Она даже не обернулась.
— Когда вернетесь домой, посмотрите новости.
Но Франческа шла по коридору со своими девочками — потерявшая слух, слепая. Неожиданно они оказались на улице.
9
Что теперь делать?
Ехать назад, рискуя, что чудовище убьет ее дочерей, потому что они маленькие девочки — и в том их единственная вина, — и ее, женщину, которая знает, что оно существует? Наверное, оно следило за ними. Может, таится неподалеку даже сейчас.
И гнев чудовища будет невообразимым.
Позвонить Массимо, все объяснить, попросить помощи? А если Массимо, как и старший сержант Борги, каки все остальные, посчитает ее просто придурковатой сказочницей?
Обратиться за помощью к соседям? Но они подкупили Массимо и заставили полицию арестовать Фабрицио. Жильцы кондоминиума никогда не поверят ее слову против слова Карло.
Фабрицио, единственный человек, который всегда ей верил, всегда спасал ее, — и тот, кого она предала, — сидел в тюрьме тоже из-за нее.
Единственный шанс — добраться до дома и запереться. Попросить Массимо немедленно приехать. Объясниться лицом к липу. Сказать, что дело не в тебе и не в нем, а в них, в наших дочерях. Массимо тоже мог дать слабину. Стать членом Большой семьи. Но речь шла о девочках, об их девочках! Франческа не могла позволить себе ни малейшего сомнения, как и тогда, в номере отеля, когда она допустила ошибку, самую большую ошибку в своей жизни Только тогда Массимо ей поверит. (Поверит ли? А какие еще у нее варианты?)
Такси остановилось перед красными воротами. Франческа заметила, что во дворе собралась целая толпа. Жильцы.
Они собираются убить ее и ее дочерей?
Сохраняя ясность мысли, она попросила таксиста подождать — это ее спасительная соломинка. Обитатели кондоминиума не смогут расправиться с ними на глазах свидетеля.
Франческа вышла и взяла девочек с собой — она не доверяла и таксисту, не верила, что тот не похитит их, не изнасилует, не убьет.
Некуда бежать.
Она вытащила из сумочки телефон. Набрала номер Массимо.
Во дворе заметили остановившуюся машину, и вся толпа разом уставилась на вышедших из нее пассажиров.
Они тут из-за меня. Они готовы. Они собираются напасть. — Беги, Франческа!
Наперерез ей двинулась Колетт.
10
Свидетель, у тебя есть свидетель, здесь они не могут вас убить. Франческа крепко обняла дочерей.
— Карло мертв, — рыдая, произнесла Колетт и обняла ее.
Его сбила машина сразу за границей «Римского сада». Потрясенный водитель сообщил, что подросток появился из ниоткуда на виа Остиенсе. «Он переходил дорогу и не смотрел по сторонам, — повторял мужчина, — шел быстрым шагом». Сразу за границей «Римского сада». Как будто это проклятое место мешало ему уйти. Хоть раз ты на моей стороне, «Римский сад». Чудовище уничтожено.
Впервые в жизни Франческа поняла, что значит радоваться чьей-то смерти. И не нашла в этом ничего ужасного. Закон оказался не на ее стороне, но Карло сам отыскал единственно правильный выход. Умер, расплачивясь за то, что сделал с маленькой Терезой. Умер, спасая от себя ее дочерей. Во что превратил меня этот квартал?
Соседи, до сих пор считающие ее одной из них, рассказывали ей новости — общий огород, кофе у меня и у тебя, собрания, — и Франческа жадно впитывала все это, надеясь уловить что-то иное. Но нет, будто ничего не произошло. Она для вида погоревала об общей потере. И повела девочек домой. Их ждут покой, свобода.
Да, но в тюрьме сидит невиновный человек. И Франческа не защитила его — она действительно стала одной из них, одной из жильцов кондоминиума. И тем вечером она слово в слово задавала злобные вопросы Колетт. Почему у тебя нет детей? Почему у тебя нет женщины? Почему ты не можешь быть нормальным? Почему ты не можешь быть таким, как все? Фабрицио поклялся, что не имеет никакого отношения к смерти Терезы. Как я моги тебе верить, если я тебя не знаю? Да, она так ему и сказала — я тебя не знаю. Ты меня знаешь, Франческа. Ты единственная меня знаешь. Но она ему не поверила. Она сама так сказала, она, которая считала себя особенной, лучше, чем все эти, которая клялась, что не бросит его.
Но, оказалось, она как все. Даже хуже.
Франческа открыла дверь, с горечью думая о маленькой Терезе, которая умерла в руках Карло. Казалось, она поворачивала ключ в замке целую жизнь назад. И дом, с тех пор как она предала Фабрицио, больше не разговаривал с ней. Она огляделась. Что мне теперь делать?
«Франческа», — ее имя эхом заметалось между белыми стенами, отскочило от книжного шкафа, от телевизора, растаяло на полу, оставив после себя влажное пятно.
«Дом, — сказала Франческа, чувствуя, как сердце колотится в горле. — Ох, дом. Ты вернулся. Фабрицио невиновен, понимаешь? Он невиновен, и он в тюрьме! Я ему не поверила».
«Франческа, успокойся», — сказал дом.
Франческа послушалась. Кого еще ей слушать?
«Сядь на диван, включи телевизор, дыши».
Франческа села на диван, включила телевизор.
«Попробуй расслабиться на минутку».
«Расслабиться?» — из телевизора донеслись голоса, появилось изображение, и туман в ее голове медленно рассеялся. Младший сержант в полицейском участке… что он ей сказал?
«Синьора, когда вернетесь домой, посмотрите новости».
В прямом эфире прошла пресс-конференция представителей полиции. Все обвинения с Фабрицио сняты.
Свидетельские показания детей были подвергнуты серьезной проверке. Которую не прошли. СМИ широко комментировали новость. Например, вполне обоснованно утверждали, что жители «Римского сада» промыли мозги своим детям: они были настолько убеждены, что в преступлении виноват Фабрицио Манчини, что настроили против него своих собственных детей. В пример приводили тысячи подобных случаев. «Кто-то из родителей неправильно понимает слова своего ребенка. И начинает нервничать понапрасну. Убеждает себя, что за словами сына или дочери скрывается нечто большее. Ребенок, ощущая тревогу родителя, тоже начинает волноваться. И, в свою очередь, убеждает себя, что то, о чем говорит родитель, действительно произошло. Он не выдумывает, а принимает на веру слова взрослого. И как только это случится с одним ребенком, убедить других не составит труда. Так рождается чудовище».
