Эдуард Тополь - Свободный полет одинокой блондинки
Алена и бровью не повела.
— Гм… А такой анекдот?..
Он рассказал, наверно, с десяток анекдотов и своих козырных историй, которыми он привык смешить девушек от Москвы до Парижа, но теперь это не работало, Алена оставалась глуха и безучастна.
— Хорошо! — сказал он, подходя к больничной проходной. — А я тебе рассказывал историю про блины? Не рассказывал? Слушай, в Монте-Карло, в ресторане отеля «Де Пари» читаю в меню: «Блины по-русски». Думаю: о, это то, что надо! Правда, цена — 3 тысячи франков, это почти четыреста долларов. Но думаю, ладно, за любовь к родине надо платить…
— Блины… — вдруг произнесла Алена, перебив его. — Блины… Я хочу блины… Я хочу есть… — И по ее щекам потекли слезы.
Красавчик посмотрел на нее, и, кажется, впервые за все время их знакомства в его глазах появилось нечто более глубокое, чем азарт и легкость игры.
— Так это… Так это вы тут от голода пухнете? — догадался он потрясенно. — Стой здесь! Стой и не двигайся! Я сейчас!..
Пятясь и оглядываясь, он быстро вышел через проходную на улицу, голоснул первой же машине и стремительно уехал.
Алена послушным истуканом стояла на месте, глядя, как поодаль больные возятся в клумбе-панно. Медлительно и заторможенно, как роботы, они выдергивали сорняки, сажали рассаду, красили камушки…
Но когда Красавчик на той же машине вернулся и, держа в руках несколько разноцветных воздушных шаров и коробку с пиццей, проскочил в проходной мимо охранника, Алены уже не было.
— Алена! — растерянно оглянулся он и увидел ее в клумбе-панно — она работала там вместе с другими больными. Он побежал к клумбе. — Алена!
Она разогнулась, увидела шары и… улыбнулась.
Но тут какой-то коротышка-больной, оставив работу, подбежал к Красавчику, выхватил у него связку шаров и, счастливо захохотав, выпустил их в небо под радостный смех остальных дебилов.
В тот же день в кабинете главврача Красавчик положил на стол еще одну зеленую сотенную купюру и прижал ее пресс-папье.
— Я хочу вывести ее в город.
— Да вы что! — всплеснул руками врач. — Она же пациентка психбольницы! Суицид!..
— Под мою ответственность, — мягко перебил Красавчик и опять полез в карман за деньгами.
— Нет-нет, больше не надо!
— Ничего, не помешает. — Красавчик сунул под пресспапье еще сотню. — Но вы же знаете, сейчас милиция на каждом углу. Дайте мне ее паспорт.
Врач, вздохнув, порылся в сейфе, достал два паспорта.
— Здесь общегражданский и заграничный. Один должен остаться у меня.
— Мне общегражданский. — Красавчик взял один из паспортов.
— Но только до вечера! — предупредил врач. — Вечером она должна быть…
— Будет, — заверил Красавчик. — Я вернусь за ней через час.
Но приехал за Аленой в больницу не через час, а через три, проведя эти три часа в Институте физики плазмы. Там, в бывшем помещении парткома, ему пришлось задержаться, наблюдая, как рабочие выгребают с книжных полок стопки книг Ленина — Сталина — Брежнева и брошюры с постановлениями ЦК, снимают со стен портреты членов Политбюро и достают из шкафов переходящие красные знамена победителей социалистического соревнования, вымпелы ударников труда и чугунные бюсты Кирова и Володарского. Весь этот мусор, пролежавший тут «на всякий случай», теперь бестрепетно уходил на свалку.
Красавчик сорвал с карнизов пыльные бархатные шторы и выглянул в окно. За окнами была городская улица, пешеходы, движение машин.
— Замечательно! — воскликнул он и объяснил бригадиру рабочих: — Дверь в коридор мы заложим, этот подоконник долой, тут будет выход прямо на улицу! В этой комнате ставим прилавки и холодильник, тут будет мой кабинет и подсобка…
— Постойте, — вмешался замдиректора по хозяйственной части. — Сначала мы должны оформить контракт на аренду.
— Конечно! Вот на этот паспорт. — Красавчик подал ему паспорт Алены.
Завхоз открыл его, прочел:
— Бочкарева Алена Петровна. А кто это?
— Это мой менеджер. Она тут будет торговать и вести все дела.
— Но ей всего восемнадцать лет…
— Дорогой мой! Нынешняя молодежь в восемнадцать лет знает больше, чем вы в сорок. Можете не сомневаться! — И Красавчик, открыв свой атташе-кейс, стал подавать завхозу деловые бумаги с печатями. — Вот гарантийное письмо из банка. Вот наш банковский счет — тоже, между прочим, на ее имя. И вот, — он стал отсчитывать стодолларовые купюры, — раз, два, три… пять… восемь… десять — вот арендная плата за три первых месяца. Прошу!
Завхоз посмотрел на деньги, потом на деловые бумаги и паспорт Алены у себя в руках… и взял деньги у Красавчика.
А Красавчик, повернувшись к окну, впился взглядом в инкассаторский броневик, который выезжал из КПП института в сопровождении двух машин охраны. В кабине броневика рядом с водителем сидел крупный рыжий мужчина с лицом, отлитым из железобетона…
— Какое сегодня число, дорогой? — спросил Красавчик у завхоза и посмотрел на часы.
Часы показывали 15.42.
А еще через час, сидя за столиком в кафе «Елки-палки», Красавчик наблюдал за Аленой. Она опустошила уже две полные салатницы с закусками, глубокую тарелку с супом и теперь корочкой хлеба подтирала соус на абсолютно пустой тарелке из-под мяса по-строгановски. И, только отправив эту корочку в рот, подняла глаза на Красавчика и облегченно вздохнула:
— Спасибо… Но я говорю «нет».
Он удивился:
— Что «нет»?
— Я не знаю, зачем я тебе опять нужна, но мой ответ: нет.
Красавчик посмотрел ей в глаза.
Но в ее глазах уже не было той наивной влюбленности, с которой она смотрела на него раньше. Теперь это были глаза пытливой и взрослой женщины, которая видит его насквозь. Он смутился:
— Я же еще ничего не сказал!
— Это не важно…
Они вышли из кафе и пошли по улице.
— Во что бы ты меня ни втянул, — продолжала Алена, — всегда страдаю я. Я сидела в испанской тюрьме, я была заложницей у Коромыслова… Хватит.
— Подожди! — возражал он. — На этот раз тебе абсолютно ничего не грозит! Даже если мы провалимся, тебе ничего не будет — ведь ты сумасшедшая, ты в психбольнице. Понимаешь?
Алена остановилась.
— Так вот зачем я тебе нужна… Как сумасшедшая…
Он смутился опять:
— Нет, я не это имел в виду!
Алена горестно усмехнулась:
— А что? Я ведь и действительно сумасшедшая — любить такого мерзавца.
— Ну зачем так…
— Ничего, ты очаровательный мерзавец. Рассказывай.
— Что?
— Что ты придумал.
— Как? Ты же только что…
— Я передумала, рассказывай.
