Михаил Гиголашвили - Тайнопись
Очнувшись окончательно, он увидел, что земля за кругами истоптана копьгтами, изрьгта рогами и когтями. Смердели сдохшие упыри. Воронье ворошило падаль. Мыши и хомяки валялись в горелой траве. Пахло серой и мочой. А в свете луны было видно, как поодаль, во мгле луга, бьется черный ком — это кончался в агонии мелкий бес, впопыхах затоптанный толпой.
В клетке замерла на задних лапах седоусая крыса с желтыми медовыми глазами. Она угодливо шевелила лапками и хвостом, пытаясь угадать, что с ней будет дальше. Мамур чинил сеть.
— Чуть было не прогрызла, ехидна, — сказал он. — Но я ее как следует проучил, будет помнить старых друзей!
Крыса в волнении стала хвататься лапками за прутья. Мамур сдвинул клетку и вырыл из земли яйцо в налете плесени.
— Говори, где его бес! Что с ним? — приказал он, соскабливая налет и приближая яйцо к клетке.
— Его ранили чужие злыдни. Они вечно голодны. Они следят… Я не знаю, — забеспокоилась крыса, бегая по клетке от яйца.
— Ранили? — переспросил Мамур. — Сильно?.. Кто?.. Где?..
— Не знаю, спроси у них сам. Я ничего не знаю. Тебе они не солгут. Они были туг, сейчас. Они издалека. Шляются всюду, голодные, злые. Они еще недалеко, за лесом…
— Веди их сюда! — велел Мамур.
— Как же, если я в клетке? — удивилась крыса и забегала вдоль прутьев. — Надо лететь!
— Лети!
Мамур приковал ее невидимой цепью, всадив крючок прямо в печень. Ведьма исчезла. Он запалил сухую ветвь. Шаман лежал в своем круге, не шевелясь. Но сел, когда ведьма вернулась, таща за собой, как на поводке, стаю нечисти, напавшей на беса возле рисобойни.
Стая расселась подальше от кругов. Братья внимательно оглядели присмиревших гадов.
— Кто ранил моего беса? — спросил шаман.
Ответил птицеголовый:
— Он ворвался в наши края. Он переполошил всех…
— Он загубил ту, которая была нашей женой, — яростно добавили демоны с бешеными глазами. — Мы наведывались к ней, когда хотели, а он затоптал ее насмерть. Мы владели ею, а он лишил ее нас…
— Он не убийца! — возразил шаман. — Он убивать не в силах.
— Он погубил её в образе человека, соседа, — пояснила гадина со змеиным туловищем. — В деревню пришли ламы. Будут отпевать и хоронить ее целый месяц, а нам теперь скитаться голодными и бездомными! Мы хотим домой!
Стая разом загалдела. Безголовые поросята возмущенно забегали взад-вперед. На обрубках шей у них выступила кровь. Демоны принялись бодаться. Чешуйчатая ведьма, со злости обвившись хвостом, стала давить саму себя. Одна только крылатая тварь с хоботом, сложив крылья, сидела молча в стороне.
— Кто ранил его? — повторил шаман громче.
— Мы не знаем, — ответили бесы.
— Где он сейчас?
— Не ведаем. Скрылся в джунглях. Туда мы не ходим, — ответил за всех птицеголовый, переминаясь с лапы на лапу. — Летаем теперь незнамо где, бездомные.
— Кто из них знает, где он? — повернулся шаман к крысе, скромно сидящей возле Мамура.
— Крылатая гадина. Она всё знает. — Крыса повернулась в сторону молчащей хоботастой твари. — Она видит вперед и назад. Она увидит, если захочет, где твой бес.
Тварь мгновенно раскрутила хобот и грохнула шишкой по земле, пытаясь пришибить продажную ведьму, но та с писком прижалась к ноге Мамура.
— Где раненый бес? — довольно почтительно обратился к твари Мамур.
— Не сердись, — миролюбиво добавил шаман. — Скажи, где его искать.
Тварь молча несколько раз судорожно расправила и с шумом захлопнула могучие крылья. Хобот надувался и опадал, ходил ходуном. Все ждали. Наконец она выдавила из себя:
— Мы. Хотим. Мстить. Он. Наш. Враг. От лая лам покоя нету нам, там.
— Мы отомстим. Мы убьем его. Обязательно, — не моргнув глазом, ответил Мамур. — Только скажи, где искать, куда высылать двойников.
— Он полетел в Бенарес. Но скоро он будет не твой. Он будет служить тому, кому ты и сандалий развязать не посмеешь! — пробулькала тварь с издевкой.
— Надо спешить, — беспокойно сказал шаман.
В эту минуту тварь, улучив момент, вновь попыталась достичь предательницы-крысы — первый удар тяжелого хобота пришелся по земле, второй — по клетке. Посыпались искры, затрещал бамбук. Но клетка устояла, только наполовину вошла в землю. Крыса юркнула Мамуру за пазуху. Шаман сказал:
— Если встретите его — не трогайте! Я дам вам выкуп. Только не убивайте его! — совсем по-стариковски добавил он, что заставило Мамура усмехнуться про себя.
Отпустив шайку восвояси, они тщательно стерли круги. Разровняли землю. Собрали предметы в корзину. Сунули крысу в клетку. Та заверещала, моля выпустить её, но шаман со словами:
— Ты еще понадобишься, — накинул на клетку черную ткань. Верещанье перешло в хрип, писк и смолкло.
Трава уже сырела под росой. Стали различимы кусты, камни, кромка леса. Небо покрылось розовой корочкой. Рассветало.
По дороге им встретился пожилой крестьянин с топором за поясом. Лицо у него было небритое и усталое, глаза воспалены. Он мельком безразлично взглянул на них, что-то недовольно пробурчал, но не остановился, а пошел себе дальше, отдуваясь и вытирая пот со лба. Когда он проходил мимо, небо потемнело, посыпался мелкий град и громыхнуло пару раз, но тут же перестало и просветлело.
Проводив глазами его горбатую спину, шаман облегченно вздохнул:
— Очоки. Спозаранку идет. Рано встает.
Мамур уважительно добавил:
— И никогда не ложится.
Глава 10Бес долго кружил над Бенаресом, среди двойников и разной мелкой летучей нечисти. Он с удивлением и страхом смотрел вниз. Такого большого города он еще не видел. Даже высоко над городом были слышны рев скота, вопли разносчиков, лай собак, стук молотков, шум толпы в кривых улочках. Дворцы, сады, аллеи. Блестящие пятна водоемов и прудов. Блики солнца на стенах и крышах домов. Сверкают блюда и кувшины. Ковры на балконах. Покрыты позолотой опрокинутые ступы храмов. Видно, тут много золота…
Но надо быстрее искать базар. Там можно найти одного из этих заносчивых зазнаек-знахарей, обитающих всегда где-нибудь там, где больше заразы, которую они время от времени сами же и насылают на людей, чтобы поживиться их деньгами и добром. Надо раздобыть травы и вылечить крыло.
Возле какого-то базара бес спустился вниз и стал озираться.
Рыбаки несут на прутьях рыбин и осьминогов с обвисшими щупальцами. Тащат на головах корзины, полные крабов, только клешни торчат над бортами. Горки фруктов и овощей. Рядом с торговцами лежат их двойники, поглядывая, как бы чего не украли. В клетках продают птицу. Тут же голые кули-носильщики ворочают тюки с шерстью. Торговки катят бочонки с пряностями. Бездельники-китайцы, покуривая кальяны, расчесывают друг другу косы. Брадобрей скоблит чей-то сверкающий череп. Снуют шайки базарных демонов, калек и псов.
Вот лекарка с хитрющими глазами. Сыпля прибаутками, натирает мазью больного. Бес хотел заглянуть в её мешочки, но она подняла такой шум, что он раздумал связываться с ней. Всем известно, что лекарки и ворожеи даже хуже ведьм — так заморочат башку, обольют кипятком или ожгут огнем, что рад не будешь.
Пошлявшись по базару, он увязался за горбатым стариком, собиравшим в тележку навоз. Навозу много — всюду стоят, бродят, возлежат коровы. Бес пару раз ткнул их в толстые вымена, но коровы только тупоудивленно посмотрели на него. А здешние злыдни, выглядывая из-за мусорной кучи, где они играли в кости, что-то угрожающе прокричали ему. Старик свозил навоз в угол к каким-то оборванцам, каждый раз криком предупреждая:
— А ну, в сторону! — а оборванцы, раскладывая навоз для просушки, весело болтали между собой, не обращали на старика особого внимания, хотя и не приближались к нему, хорошо помня, что им, париям, не только запрещено прикасаться к другим людям, но даже смотреть на них дольше, чем надо.
Недалеко от парий лежали курильщики опия. Бес подполз к ним, стал жадно вдыхать сладко-терпкий плотный дым. Потом кинулся на спину и принялся ерзать в пыли. Привыкшие не верить своим глазам, курильщики всё-таки удивленно пялились на землю и с бормотаньем тыкали трубками в клубочки вьющейся без ветра пыли. Бес посбивал с трубок тлеющий опий. Это изумило курильщиков еще больше. Ругаясь сквозь зубы, они вложили новые кусочки, запалили их кресалом, стали тянуть дым, испуганно оглядываясь и шушукаясь.
А бес опять посбивал опий с трубок, да так ловко, что кусочки улетели к париям в навоз, откуда брать их не решались даже такие конченые люди, как курильщики опия, о которых Черный Пастырь говорил, что у них вместо души — дым, а вместо мозгов — пепел, что они путают день и ночь, от мира им нужен лишь сок сонного цветка, а взамен они отдают миру пустой дым — добычу ленивых духов, которые только и знают, что парить над кострами и воровать фимиам у храмовых голубей. Духи дыма — первые и последние друзья курильщика. Да вот и они!.. Сидят на дощатой перегородке, подобно воронью, дремлют, не замечая ничего кругом.
