Абель Крус - Моя вторая мама (Сериал). Книга 1
- Хорошо же ты воспитываешь своих детей, Каролина! - закричала Аманда, замахиваясь тростью на Лало, но тот увернулся от удара.
- Ради Бога, не ссорьтесь! - взмолилась Каролина.
- Он первый меня оскорбил! - сказала Аманда, еще кипя от возмущения.
- А она меня чуть не ударила палкой! - воскликнул Лало, стискивая кулаки. - Просто она нас терпеть не может! Зачем ты к нам приехала? Мы жили очень дружно, а ты все испортила!
И Лало выбежал из столовой.
- Сынок! Лало! - пыталась остановить его Каролина, но безуспешно. Она подперла подбородок рукой и уныло посмотрела на стол, потом подняла глаза на мать. - Извини, но он прав… Ты не умеешь ладить с людьми.
- Ты так считаешь? - сказала Аманда, растягивая слова. - Тогда зачем ты взяла меня к себе?
- Потому что я вовсе не такая неблагодарная, как ты говоришь, потому что я волнуюсь за тебя. Но я хочу предупредить тебя, мама… Ты уже не раз доказывала мне, что я не должна принимать близко к сердцу твои проблемы. Если и на этот раз так будет, ты… перестанешь для меня существовать. У нас сложились ненормальные отношения.
- На это, наверно, есть причины, - парировала донья Аманда.
- Да. Но виновата в этом ты! Неужели мы не можем жить спокойно, мама? Ну что ты все время придираешься?
- Я? Ошибаешься! Я самый спокойный человек на свете.
- Ну хорошо! Пусть так! - устало сказала Каролина. - Тебе пора принять лекарство. А завтра мы пойдем к врачу. Посмотрим, что он скажет.
- Если завтра врач скажет, что я умираю, все вздохнут с облегчением. А ты… будешь носить мне цветы на могилку и жить в ладу со своей совестью.
Ракель осторожно прикрыла дверь в комнату сына:
- Наконец-то он заснул!
- Слава Богу! - отозвалась Долорес. - Сегодня он весь день капризничал. Наверное, чувствовал, что нам не до него.
- А кто звонил? - поинтересовалась Ракель.
- Угадай!
- Неужели опять Иренэ? Ну, знаете, она все-таки бестактна, звонит сюда целый день.
- Все мы, женщины, ужасно любопытны. А ей до смерти хотелось узнать, что же происходит, - улыбнулась Долорес.
- Надеюсь, вы ей не проговорились?
- Ну что ты! Как можно?
- У нас мальчик. Сын. - сказал Хуан Антонио, но в его голосе не было заметно радости.
- А он выживет? Ведь малыш должен был родиться через два месяца, - Джина теребила в руках носовой платок, совсем мокрый от слез.
- Вы же слышали, что сказал врач. С Даниэлой и малышом все в порядке. Многие дети рождаются семимесячными и ничего. Не надо падать духом. Они оба поправятся, и совсем скоро все будет нормально, - Сония успокаивающе дотронулась до плеча брата.
- Она больше не сможет… не сможет иметь детей, - хриплым шепотом сказал Хуан Антонио.
- Но у вас ведь теперь есть ребенок. А за это вы его будете любить еще сильнее, - обнадеживающе улыбнулась Сония.
- Сония, позвони, пожалуйста, домой Марии, а то они там, наверно, с ума сходят, - попросил Хуан Антонио.
- Слушай, надо спросить, можно ли увидеть ребенка. Наверно, он такой хорошенький! - предложила Джина. - Попросим, чтобы нас к нему пустили.
Донья Аманда сидела на кровати, опираясь на подушки, и сердито смотрела на внука:
- Что с тобой? Ты все время молчишь… Уставился в телевизор, но я же вижу, что ты не смотришь.
- Мне очень жаль сеньору Даниэлу. Я очень беспокоюсь за нее, - ответил Лало.
- Все обойдется. Твоя мама и Херардо поехали в больницу, - донья Аманда почувствовала укол ревности.
- Даниэла очень добрая и всегда так хорошо к нам относилась, - продолжал Лало. - Разве ты не расстроилась?
- Я? Она мне чужой человек. С какой стати я буду расстраиваться из-за посторонних?
Лало удивленно поднял брови:
- Она не посторонняя, она наш друг.
Мальчик задумался о чем-то, помолчал и вдруг спросил:
- Бабушка, ты совсем бесчувственная, да?
Аманда покачала головой и укоризненно посмотрела на Лало:
- Меня мало трогает то, что произошло с сеньорой Даниэлой, но меня очень обидело то, что сказал ты.
- Я сказал то, что думаю, - Лало упрямо сжал губы.
- Ты рассуждаешь совсем как взрослый, а тебе ведь всего десять лет.
- Я - мужчина и вижу, что происходит.
- Ты еще мал, чтобы читать мне нотации, - сказала Аманда. Она с удивлением рассматривала внука. Она так любила его в эту минуту. Все странно соединилось: чувство вины, досады, ревности и всепоглощающая нежность. И Аманда сказала то, что хотела сказать уже давно: - Подойти ко мне, Лало. Обними меня.
Лало послушно подошел к ней, прижался щекой и всхлипнул. Аманда погладила его по голове и заглянула прямо в глаза:
- Знаешь, мне очень не хватало тебя и твоего брата. Я так скучала без вас. Ты можешь мне не верить, но я очень вас люблю. Никогда бы не подумала, что со мной может такое твориться. Мне было очень одиноко без вас…
- А почему ты не хотела нас видеть? - спросил Лало, вытирая глаза.
- Потому что я упрямая и у меня тоже есть гордость, вот почему! В меня как будто бес вселился. Такой уж у меня характер!
- Ты бываешь такая… резкая. Мама очень расстраивается… и я тоже.
- Не надо обращать на меня внимания. Я постараюсь сдерживаться. Ничего не могу тебе обещать, но я попробую, договорились?
Лало согласно кивнул.
Дора сочувственно смотрела на заплаканное лицо Марии:
- Ну, ты немного успокоилась?
- Да. Слава Богу, сеньора Сония догадалась позвонить!… - в первый раз за весь день улыбнулась Мария. - По крайней мере, мы уже знаем, что сеньора Даниэла чувствует себя неплохо… и ребенок тоже.
- Мы так переволновались за них! - воскликнула Дора.
- Я знала, что Бог нас не оставит… Слишком много несчастий обрушилось на наш дом, слишком много… смертей, - и Мария перекрестилась.
- Моника очень переживает? - спросила Дора.
- Она поняла, что привязалась к сеньоре Даниэле, и ее замучили угрызения совести, - вздохнула Мария. Она встала, подошла к плите и помешала булькающее содержимое кастрюльки.
- Когда сеньора Даниэла и маленький выйдут из больницы, отношения между ними наладятся, вот увидишь, - заверила Дора.
- Я ни минуты в этом не сомневаюсь, - ответила Мария.
Молоденькая стройная медицинская сестра в белом халате и накрахмаленной наколке провела Хуана Антонио, Сонию и Джину в отделение для недоношенных детей и показала на один из боксов:
- Вот он. Питание он получает внутривенно. Боксы здесь стерильные и температура поддерживается постоянная.
Хуан Антонио разглядывал крохотное существо, лежащее под плексиглазовым кислородным колпаком, и боялся поверить в то, что все обошлось.
- Это мой сын! Мой мальчик! Какой маленький!
- Он ведь недоношенный, Хуан Антонио, но он вырастет, - успокоила его Сония.
- А глаза у него, как у его мамы. Хорошо, что он похож на Даниэлу, а не на тебя, - определила Джина и нервно засмеялась. - По крайней мере, он будет красивым.
- Даниэла, наверно, захочет его увидеть, взять на руки, - Хуан Антонио запнулся, пытаясь справиться с охватившим его волнением.
- Вряд ли ей разрешат. Пока он должен находиться в этом отделении, - мягко сказала Сония.
- Какой славный! - восторгалась Джина. - Даниэла будет счастлива, когда его увидит!
- А когда я смогу увидеть жену? - спросил Хуан Антонио у медицинской сестры.
- Все в свое время. Я вам скажу, когда будет можно. Ее еще не перевели в палату, - улыбнулась та. - Идемте, я вас провожу обратно, в приемную.
Мария поднялась в комнату Моники, открыла дверь и увидела девочку, стоящую на коленях у распятия.
- Моника, - окликнула Мария девочку. - Звонила твоя тетя из больницы. Кажется, с сеньорой Даниэлой и твоим братиком все в порядке. У тебя теперь есть брат!
- Ты меня не обманываешь? - повернула к ней заплаканное лицо Моника. - А когда они выйдут из больницы?
- Должно быть, скоро. Знаешь, твой братик находится сейчас в таком специальном инкубаторе для маленьких детей. Из-за аварии он родился раньше времени.
Моника ничего не поняла из сбивчивого объяснения Марии. У нее еще не рассеялся туман в голове от долгого стояния на коленях.
- Я молилась святой деве… Я очень просила, чтобы она меня услышала, - усталым голосом произнесла Моника.
- И она услышала тебя, Моника! Она знает, как нужна тебе сеньора Даниэла.
- Да… А я смогу пойти к ней в больницу? Она, наверно, не захочет меня видеть, потому что я плохая, - в глазах Моники была мольба.
- Не говори глупости, Моника! Она очень обрадуется. Ты ей скажешь, что очень любишь ее и твоего братика и жалеешь, что вела себя дурно. Она тебя обязательно простит.
Мария ласково обняла девочку и погладила по волосам.
Даниэла приходила в себя после операции. Вокруг была темнота. Она слышала чей-то голос, но не разбирала слов. Сначала голос был монотонным и глухим. Даниэла не могла даже определить, принадлежит ли он мужчине или женщине. Потом голос стал отчетливее, пока, наконец, не перешел в однообразный ритмический писк, похожий на звук, издаваемый электронным будильником.
