Альфред Кох - Отходняк после ящика водки
Чтобы завершить Надин портрет, добавлю, что зубы у нее были не все. Пара-тройка зияющих промежутков в ее челюсти напоминали о сожителях, которые, будучи не в состоянии ее удовлетворить ни морально, ни материально, от отчаяния и собственного бессилия шибко колотили ее. Оставшиеся зубы были 50 на 50. То есть половина железные, а половина – свои, костяные, темно-желтые и прокуренные.
Когда-то в молодости Надя была шатенкой. Потом, в соответствии со своими умственными способностями (на это как раз ума хватило), окрасилась в блондинку. Ну как тогда красились? Понятное дело – перекисью водорода. Ну и сами знаете, что получилось. Пегость какая-то. То ли рыжая, то ли белая. А корни волос – темные. От злости на себя она еще и химию сделала. Неожиданно ей понравилось, и с тех пор она все время завивалась. Брр… Ужас…
Был у Нади сын. Чернявый мальчик лет 14. Звали его Димка. Или Мишка? Вот не помню точно. Да это и не важно, поскольку все его звали – Жиденыш. Почему так – неизвестно. Может, оттого, что он был смуглый и кучерявый? Может быть. А еще, наверное, оттого, что мальчик рос задумчивым и спокойным. Жиденыш много читал и хорошо учился. Но тихоней не был. Просто такой молчун. Но чувствовались и темперамент и страсть.
Кто был отец пацана, можно было только догадываться. Даже сама Надюшка всего лишь смутно предполагала, что это мог быть один армянин с рынка, который все-таки довел дело до логического завершения, и она прекрасно помнит это острое ощущение оргазма в паху и позвоночнике. Короче, ребенок родился, как говорится от страстной любви (они были знакомы первый и он же последний день), но вопреки литературным штампам был нежеланный. Вообще-то Надя сделала много абортов. Может быть, 10, а может быть – 15. Но крепкий организм это все выдержал и понес. В этот раз она чего-то замешкалась, то ли лень было, то ли еще что, вот и пришлось рожать. Так или иначе, но получился Жидок.
Да и ладно. Много хлопот он матери не доставлял. Учителя его хвалили. Он чем-то торговал в Интернете (компьютер собрал из выброшенных на помойку частей), на вырученные деньги покупал себе одежду. Мешало только то, что он уже вырос и по ночам, сидя у Интернета, много дрочил, выводя мамашу из себя. Тут самое время сообщить, что жили они в однокомнатной квартире, которая осталась у Нади от матери, царство ей небесное.
Надька работала в магазине. Магазин этот находился на территории колхозного рынка. И получалось, что она как бы работала и в магазине, и в то же время на рынке. Кем работала – не разобрать. Всем подряд. И у прилавка могла встать, и фуру разгрузить, и просто так – полы помыть. Когда хачики приезжали осенью торговать арбузами, то она до ночи с ними терлась и арбузами торговала, а потом с энтузиазмом подмахивала им, лежа на куче фуфаек в углу бытовки.
Так или иначе, но деньги у нее водились. Не бог весть что, но свои 5–7 тысяч в месяц она зарабатывала. То есть нельзя сказать, что она была полная деклассированная синюха. И дома у нее все было более-менее в порядке: и мебель, и кухня – не новые, разумеется, но в хорошем состоянии. И жратва была в холодильнике. Не разносолы какие-нибудь, но ведерная кастрюля супа и вареная колбаса с хлебом были всегда. Опять же телевизор старенький, кафель в ванной, занавески…
Пила Надька крепко. С утра, с похмелья, отправит Жидка в школу, накрасится – и на работу. На работе примет полстакана «Гжелки» и пашет до обеда уже спокойно. Потом, в обед, хачики на задах рынка шашлыки делают, зелень там, маринованный чеснок, чача, то да се… Ну уж после обеда какая работа? Так, для блезиру повертится перед заведующей – и опять полстакана «Гжелки» перед уходом домой или к хачикам, продолжать. Зная такую Надькину слабость, заведующая старалась нагружать ее побольше до обеда. И в принципе обеих это устраивало. Вообще-то Надька была незлобивая, толковая и почти не воровала. А заведующая была женщина рассудительная и понимала, что от добра добра не ищут.
Так они и жили – Надя да Жидок. Жидок привык к тому, что мать занята собой и неласкова, а Надька и подавно была довольна тем, что Жидок получился самостоятельный, в душу к ней не лез и хлопот не доставлял.
ЧАСТЬ II. ПОЛКОВНИКРядом с рынком была воинская часть. Что это была за часть – неизвестно. То ли танкисты, то ли пехота, а может, вообще внутренние войска… Не знаю. Да и не имеет значения. Между частью и рынком шла интенсивная меновая торговля. Хачи покупали у офицеров боеприпасы для своих родственников, расплачиваясь дарами южного края, привезенными из Финляндии, и киллерскими услугами. Другие арендовали солдат на разгрузку товара, товаром же и расплачиваясь. Еще приезжали некоторые странные господа в машинах с затемненными стеклами и сосали у солдат, и солдаты сосали у них, но эти расплачивались с офицерами деньгами.
И был в этой части полковник. Все так его и звали – Полковник. Вообще-то он был подполковник, но любил, чтобы его называли полковником. Полковник был очень важный. Он отвечал в части за ГСМ, и по этой причине был сильно любим детьми гор с рынка. Они постоянно о чем-то шептались в подсобках и на КПП, а также в местных пивных и ресторанах.
Полковник был мал и плюгав. Лысоватый, с черным редким пушком на голове, он смотрел своими близко посаженными черно-колючими глазами-бусинами всегда мимо собеседника и все время бормотал какие-то матюги. Он, так же как и Надька, был неопределенного возраста, но, пожалуй, все-таки помладше ее.
Полковника в округе не любили. Нет, сказать «не любили» – неправильно. Его опасались. Вот, это лучше. Полковник был злой как хорек и очень мстительный. Никогда он не забывал даже малейшую обиду и всегда мстил очень жестоко. Благо, его друзья с рынка открыли ему неограниченный лимит на свои киллерско-мордобойные услуги, которые, возможно, приносили им больше дохода, чем торговля на базаре. Фактически весь авторитет Полковника держался на цепочке ГСМ – хачи – мордобой – подчинение.
Но это была лишь часть правды. Вторая же ее половина состояла в том, что Полковник и сам был драться мастак. Он злился по любому, самому пустяковому поводу, дрался остервенело, хватая под руку все, что попадется. Поэтому с ним мужики предпочитали не связываться. Отсюда у Полковника возник имидж крутого парня.
Еще Полковник умел играть на гармошке. Это было нечто. Вот напьется он и давай наяривать частушки. Ну, на улице он, понятное дело, не играл, а вот в гостях или дома – частенько. А может, он не на гармошке играл, а на гитаре? Я даже и не знаю. А как лучше? На гитаре – современней, зато на гармошке – народней. Вот и выбирай… Пожалуй, я выберу гармошку. Но ты, дорогой читатель, можешь выбрать гитару. Это значения не имеет. Важно, что он играл на музыкальном инструменте, что в Надькином представлении было высшим признаком образованности. Черт знает почему. Надька так считала – и дело с концом. Ну вот как, например, считается клево, если человек говорит на иностранном языке. Вот так для Надьки гармошка (гитара) означала большую крутость.
Понятное дело, Надька была влюблена в Полковника по уши. Кстати, Полковника звали Вольдемар. Дурацкое какое-то имя, опереточное. Видать, родители у Полковника были деревенские и сильно хотели, чтобы их сын выбился в образованные люди. А по их представлению, именно с таким именем ему среди образованных будет легче. Глупость, конечно, но им так казалось. Они ведь хотели как лучше. Они и в военное училище отправили его после десятилетки, поскольку это был хороший способ вырваться из однообразной и отупляющей сельской круговерти: работа – выпивка – сон.
Полковника на рынке звали Воля. Это сокращенное от Вольдемара. Получилось здорово: полковник Воля! Круто, правда? Вот этого самого Волю любила Надька безмерно. Ну и безответно, естественно. Полковник даже не замечал ее. Надька же все время вертелась рядом и старалась угодить. То бутылку из магазина притащит, то закуску разложит, то еще какое-нибудь поручение выполнит.
Была у нее мечта – дать Полковнику. Хорошенечко так дать, не впопыхах, а с чувством, на нормальной кровати, не торопясь. Не как обычно, приспустив трусы и задрав юбку, а голой, после душа, с поцелуями. А потом заснуть вместе и, проснувшись утром, еще полежать. А может, и еще одну палочку выпросить… Эх, мечты, мечты… Надька особых иллюзий не питала, но периодически подпаивала Полковника не без задней мысли.
Так они и жили, Надька да Полковник. Полковник воровал ГСМ, а Надька была при нем типа ординарца. Вроде Петьки при Чапаеве. То есть она, когда была свободна от работы, всегда была рядом с Полковником и выполняла его мелкие поручения.
ЧАСТЬ III. ЖИДЕНЫШЖиденыш тем временем освоился в Интернете по-взрослому. Зарегистрировался как оператор на FOREX и в РТС и зарабатывал на торговле валютами и акциями сотни тысяч долларов. Благо рынок пер вверх без остановок уже второй год.
По натуре он был скрытен и скуп, да и вполне резонно опасался наездов, поэтому держался скромно и незаметно, а деньги складывал в каком-то кипрском банке, счет в котором тоже открыл по Интернету. Одет он был всегда просто, но надежно. Хорошая дубленая куртка из овчины (не турецкая), толстовка «Найк», джинсы «Ливайс», ботинки «Тимберленд». Неброско, но кто понимает, тот оценит прикид тинейджера. В школе его уважали. Но никто не знал его главного секрета – у него была кредитная карта VISA. Поскольку Жиденыш был несовершеннолетним, карту он оформил на мать, подделав ее подпись и скопировав на ксероксе паспорт. Поэтому картой он мог пользоваться только в банкомате, но и этого было достаточно, чтобы чувствовать себя независимым человеком. Он скопил уже два или три миллиона долларов и вполне мог обеспечить безбедную жизнь и себе и матери. Но предпринимательский зуд уже точил его душу. Он размышлял об инвестициях, доходе, прибыли… Он изучил учебники по бизнесу, и в голове у него сидели разные там revenue, EBITDA, cash flow…
