Икар из Пичугино тож - Хилимов Юрий Викторович

В небо змея надо было отпускать очень осторожно, чтобы он не улетел навсегда. Сергей Иванович взял в руки трос и показал жестом своим домашним, чтобы они присоединялись. Впрочем, никого не нужно было уговаривать. Все без исключения взялись за трос, даже Елена Федоровна.

Запускать змея было непросто. После того как он немного поднялся вверх и почувствовал волю, эта задача внезапно стала адски сложной для семьи, где было всего двое взрослых мужчин. Истосковавшийся по свободе змей отчаянно рвался в небо и выкручивал руки. Слишком тяжелый. Сергей Иванович подумал, что совершенно не учел этого, совсем не подумал про это обстоятельство. Как же так могло случиться?.. Происходящее было похоже на перетягивание каната, и змей казался явно сильнее. Что-то тяжело. «Старый дурак», — корил себя расстроенный Сергей Иванович. Он понял, что без помощи соседей не обойтись, иначе змей вырвется, улетит и, не дай бог, еще кого-то травмирует. Он обернулся, чтобы позвать на помощь, но в это время трос рванулся вперед, и Сергей Иванович повалился на землю, а вместе с ним и потерявший равновесие Вадим. Вся команда вмиг сложилась, как костяшки домино. И лишь один из Глебовых, вцепившись в эту «пуповину», взмыл в небо вместе со строптивым змеем.

Как так получилось, что Алеша ближе всех стоял к змею?.. Когда мужчины Шестнадцатой улицы все же схватили трос, Алеша болтался на высоте четырехэтажного дома. «Держись! Держись крепче! Сынок! — слышал он голоса. — Не смотри вниз! Сейчас мы тебя спустим на землю».

Все дачники, какие были на вершине, вцепились в трос. Но из-за несогласованности действий и излишней суеты получалось из рук вон плохо. Поначалу вместо того, чтобы тянуть на себя, тянули в разные стороны, шумели, толкались. Еще этот ветер… Задачу осложняло то, что змей поднялся достаточно высоко, и теперь его заносило то в одну, то в другую сторону.

— Вашу мать! А ну, заткнулись все! — закричал Сергей Иванович. — У нас очень мало времени, он там не продержится долго. Взялись за трос вот так крепко, как я. Встали друг за другом, как в «Репке». Читали? Понятно? По моей команде тянем в сторону шоссе. Поехали!

Этот день зарождался в муках. Схлестнулись два змея: один — крылатый в небе, другой — из цепочки людей на утесе. Настоящая титаномахия. Они делили между собой добычу, утреннюю жертву. Кому она достанется? От этого поединка очень многое зависело. Возможно, даже решался вопрос о судьбах мира, о том, сможет ли человек летать? Сможет ли он вообще после этого смотреть на небо и думать о чем-то подобном?

Алеша не смотрел вниз и вверх, как и было велено. На ум приходили строчки из Овидия: «…зато небеса — свободны, по ним понесемся!», «Запрещаю тебе на Боота или Гелику смотреть и на вынутый меч Ориона».

Он завис над тем местом, где заканчивался утес, а значит, хотел мальчик того или нет, но его взгляду открылась пропасть. Это означало, что между ним и землей было расстояние не в четырехэтажный дом, а гораздо больше. Он видел Волгу, поля, солнце. «Как красиво!» — подумал Алеша. Ему было почти не страшно, нет, конечно, он боялся, но без паники. Интуитивно Алеша понимал, что нужно экономить силы, и потому держал рот на замке. А вообще, если бы еще не болтанка, не желание разжать пальцы, и если бы знать, что ты привязан страховочным ремнем, то почти удовольствие… Очень быстро устали руки, да так, что от боли брызнули слезы. Алеша вспомнил, как совсем недавно плакал в лесу, когда заблудился. А потом подумал, что сейчас он как на той картине про Икара, только здесь людям внизу было небезразлично, что с ним произойдет. Впрочем, Алеша не обольщался, ведь Икар упал в море, а тут, в случае чего, уж совсем жестко.

Но вот канат начал уверенно подаваться назад. Мелкими, отрывистыми рывками дачников воздушный змей возвращался на землю. Только Алеша в сердцах задавался вопросом, почему же так медленно, ведь сил держаться совсем не оставалось. «Не могу больше», — прошептал мальчик. Глаза зажмурились сами собой. Что будет? Он выпустил трос из рук метра за три до земли.

У Елены Федоровны подкосились ноги сразу, как только все произошло. Она сидела на траве не шелохнувшись и за все время не произнесла ни слова, лишь отмахнулась от Веры Афанасьевны, когда та ей стала что-то говорить. Елена Федоровна была предельно сосредоточена на внуке, она буквально впилась в него взглядом и не отпускала. Только на секунду она зачем-то бросила взгляд на дочь. Та, вся заплаканная, вместе со всеми пыталась тащить канат на себя. А затем Елена Федоровна увидела, как ее внук выпустил трос. Люди побежали к нему, бросив свою работу, и воздушный змей наконец обрел желанную свободу.

— Ногу он сильно ушиб, а на руке, скорее всего, перелом. Нужно в травмпункт, — заключила Вера Афанасьевна.

Алеша держался очень хорошо. Рука ныла, но терпимо. А когда он понял, что его повезут в город, весь зареванный, начал резко протестовать:

— Подождите! Бабушка, а хлеб? Я без него никуда не поеду!

Елена Федоровна держала в руках поднос с кусочками черного хлеба, натертого чесноком. Каждый присутствующий брал один кусочек, от которого он должен был отломить часть и поделиться с другим, получая взамен свою краюшку или мякиш. Дачники улыбались друг другу, заключали в объятия, ели хлеб, который казался невероятно вкусным. Все происходило в абсолютной тишине, если не считать ветер, и можно было даже подумать, что это уже совсем другой день. Когда Елена Федоровна с внуками накануне готовила хлеб для ритуала, она и представить не могла, какое значение он приобретет в день праздника.

Алешу в город повезли родители. Вся Шестнадцатая улица, собравшаяся на утесе, провожала машину. Теперь, после пережитого стресса и церемонии с хлебом, стало так легко. Так хотелось жить, делать что-то интересное, но чтобы для всех, чтобы непременно делиться. У многих возникло чувство, близкое то ли к зависти, то ли к ревности, только беззлобное: как здорово удалось этим Глебовым все организовать, как красиво придумано про запуск змеев с утеса, и ритуал с хлебом, и даже это происшествие с Алешкой хоть и могло обернуться трагедией, но ведь не обернулось же, а украсило. Все подбадривали юного героя и говорили, что все заживет, что это ерунда и что он стал сегодня настоящим мужчиной.

Уже после того, как дверца машины захлопнулась, Алеша опустил стекло:

— Деда, можно тебя?

«Деда» — это было непривычно, потому что так он обращался к нему, когда особенно нуждался в поддержке. Сергей Иванович наклонился к внуку.

— Помнишь, ты вчера говорил про мою особую роль на празднике, что он будет для меня?

Сергей Иванович, кажется, понимал, куда клонит внук, но не спешил отвечать. Снова неудобный вопрос, снова неизвестно, как на него реагировать. А Алеша с широко открытыми глазами ждал объяснений.

— Э-э-э… Видишь ли, мой хороший… Я очень виноват, что так вышло. Прости меня.

Сергей Иванович прищурил глаза. Он опустил голову, думая о чем-то, а затем вдруг быстро выпалил:

— Ты же хотел полетать? Вот и полетал.

Хотя Алеша не помнил, что когда-нибудь формулировал такое желание, но все же послушно кивнул, и дед тихонько ущипнул его за щеку.

— А картина та, — продолжал Сергей Иванович, — она о том, что к своей мечте надо стремиться несмотря ни на что, даже если летят перья.

Машина быстро удалялась в сторону шоссе. С вершины утеса хорошо просматривалась и эта сторона тоже. Автомобиль то исчезал в низинах, то появлялся снова в поле видимости, как сноубордист на снежной трассе. Пичугинотожцы смотрели ему вслед. Они видели, как изменивший свое направление ветер погнал воздушный змей в противоположную от реки и дач сторону, и вот он уже догнал машину Глебовых и теперь летел над ней, словно ангел-хранитель или как преследователь Безликий из «Унесенных призраками».

Глава 49

ВОСПОМИНАНИЯ «ЗЕЛЕНОЙ ЛИСТВЫ»

«Нужно мечтать на ветер, — говорила Елена Федоровна. — Как построенный корабль спускают на воду, так и созревшую мечту нужно отдавать ветру, чтобы она быстрей дошла до Того, Кто может ее исполнить». Женщина напоминала об этом всегда, когда было особенно ветрено.