Натан Шахам - Квартет Розендорфа
Вместе с маткой из нее вырезали все буржуазные условности. Бесплодие освободило ее половые органы от гражданской морали. Бесплодие может породить полнейший эгоизм и распущенность, не боящуюся греха. Без страха за последствия поступков такая женщина может порхать от одного мужчины к другому. Захочет — даст меду, захочет — ужалит.
Движения тела, дыхание, минутный источник влажного счастья были мягче и теплее ее речей.
— Чего вам еще хочется? — спросила она, почувствовав мое возвратившееся возбуждение, — не стесняйтесь, говорите. Сегодня день небывалых возможностей в вашей жизни. Второго такого не будет.
В этом я был уверен. Но когда она снова отдалась мне, когда возбудила во мне ощущения, о существовании которых я и не подозревал, мне показалось, что я вижу в ее лице решимость осуществить какое-то свое стремление и не мог себе представить ничего, кроме желания дать мне один-единственный раз такое наслаждение, чтобы потом я не мог обрести счастья в объятиях другой женщины. Жестокое удовольствие человека, которого природа освободила от ответственности за будущее.
Я вышел от нее как человек, очнувшийся от светлого сна и падающий в туманные грезы, пьяный от смятения. Женщина, которую я любил, оказала мне последнюю милость — и ничего не дала. Завладев мною, она отомстила всем мужчинам, воспользовавшись своим телом, чтобы убить любовь. Она учила меня, что наше нравственное чувство и сознание ответственности скрыто там, в половых органах, и лишь при их отсутствии мы свободны давать счастье кому захотим.
А может, она хотела дать понять: брать нечего, а потому не стоит и давать. Наш современный мир — женщина, выскоблившая себе детородные органы. Любовь — это достигший особой мощи эгоизм. За нашими поступками ничего не стоит. Страдания наши бессмысленны, родина есть иллюзия, язык лжив. Существует только музыка — последний вздох западной культуры.
Я пробыл в Израиле недолго. Друзей у меня здесь мало. Те немногие, которые меня помнят, резко осуждают мое возвращение в Германию, но я вовсе не намерен оправдываться. Это моя жизнь, и я никому не обязан отчитываться за нее. Пылкие, фанатически преданные своей вере люди, видящие в еврейском государстве главное в жизни, могут распять такого мерзкого гада, как я, без угрызений совести.
Я приехал сюда ради определенной цели — заняться наследством госпожи Хильды Мозес, пожелавшей оставить мне кое-какое имущество в трогательной надежде, что я в конце концов поселюсь там, где у меня есть собственность. Я нашел дорогие книги, доставшиеся ей после многочисленных ее друзей, несколько журналов и черновики, которые я не побеспокоился взять с собой, уезжая в Америку, поскольку отказался от мысли их обрабатывать. Это была ошибка. Перечитывая их снова, я нахожу особый вкус в том, чтобы опубликовать черновики романа — правдивое свидетельство творческого смятения. После краха ценностей западной цивилизации нет смысла печатать отделанные романы, обладающие совершенной архитектоникой, ибо она представляет собой самое яркое выражение веры в эти ценности. Просвещенный современный читатель не рассердится на меня, если я подам ему черепки. Склеивая их друг с другом, он получит больше удовольствия, нежели созерцая красоту совершенного сосуда.
Квартета Розендорфа в первоначальном его варианте более не существует. Фридман женился на киббуцнице и стал преподавать музыку в киббуце, где она жила, на севере страны. Он создал любительский квартет из местных жителей, существовавший, пока Фридман не погиб во время Войны за независимость[102]. Эва Штаубенфельд вышла замуж за английского офицера, который был ранен во время одной из террористических акций, теперь она работает альтисткой в Филармоническом оркестре Лондона. Литовский перебрался в Америку и ныне занимает должность концертмейстера виолончелей в оркестре Миннеаполиса. Один Розендорф остался здесь — все мои прогнозы не оправдались. Война, лишив его жены и дочери, разрешила несколько проблем, отягчавших ему совесть. Розендорф женился на своей ученице, с которой грешил, когда та была еще девочкой. Она обращается с ним как человек, заработавший право сомневаться в его честности и порядочности. У них двое детей, оба, видимо, наделены музыкальными способностями — талант, который украдет у них детство. Теперь, в пятьдесят лет, Розендорф представляется мне музыкантом, утонувшим в оркестре. Новый квартет, им созданный, — это спасательный круг, позволяющий ему удержать голову на поверхности воды. У этого квартета красивый звук и безупречная техника (вторая скрипка даже превосходит Фридмана), только ему недостает внутреннего напряжения и драматического характера предыдущего Квартета Розендорфа. Но, быть может, все это лишь воображение. В прежнем квартете я принимал душевное участие, а тут — всего лишь свободный слушатель. Слушая музыку, мы прислушиваемся к себе.
По видимости, теперь у музыкантов больше возможностей — Европа уже не закрыта перед евреями и небеса открыты всем. Тем не менее, шансы Квартета Розендорфа прорваться в широкий мир, за пределы Израиля еще меньше, чем раньше. Быть может, оттого, что в молодом государстве, где все происходит под знаком обновления, пятидесятилетнему человеку легко почувствовать, будто жизнь его подходит к концу. А может, причина тут иная: под крылом удушливого семейного счастья Розендорф, этот орел с переломанным крылом, смирился с тем, что границы сей страны, определенные соглашением о перемирии[103], и есть границы его мира. Лишь в моих ушах — ведь даже и пластинок нет, — сохранились минуты вдохновения, того непереносимого напряжения, когда прежний Квартет Розендорфа с рвущимся сердцем играл Большую фугу Бетховена, словно бросая вызов Богу и людям.
Примечания
1
Палмах (ивр.; аббревиатура от «плугот махац» — «ударные отряды») — добровольческие регулярные отряды Хаганы (см. прим. 60 в конце книги), выполнявшие особо ответственные задания.
2
Киббуцник — член киббуца, сельской коммуны с равным распределением труда и коллективным обеспечением материальных нужд всех членов коллектива. Киббуцы сыграли важную роль в процессе возвращения евреев к сельскохозяйственному труду и возрождения еврейской государственности.
3
Феликс Мендельсон-Бартольди (1809–1847) — немецкий композитор, пианист, дирижер и педагог. Еврей по происхождению, он был обращен в лютеранство в раннем детстве по воле родителей, но на протяжении всей жизни сохранял интерес к еврейству и гордился своим происхождением. В нацистской Германии музыка Мендельсона была признана «расово-чуждой», разделив таким образом судьбу евреев, от которых надлежало «очистить» все сферы духовной жизни.
4
Имеется в виду один из элементов ритуальной символики масонов («вольных каменщиков») — участников религиозно-нравственного движения, задачей которого было объединение человечества в братском религиозном союзе.
5
Жаргоном пренебрежительно называли идиш — язык ашкеназских евреев (потомков еврейского населения средневековой Германии, расселившихся по многим странам Европы и Америки). В идише сплавлены элементы разных языков, главным образом немецкого, иврита и славянских, поэтому Розендорф, воспитанный на немецкой культуре, с трудом понимает его.
6
Алия (ивр., букв, «подъем», «восхождение») — переселение евреев в Эрец-Исраэль. Название обусловленно тем, что, согласно традиции, Святая земля является центром, вершиной мира; переселяющийся: Эрец-Исраэль совершает восхождение, а покидающий ее — нисхождение, спуск (иерида).
7
«Земля, которую нам обещали» — ироническая перефразировка библейского выражения «Земля обетованная».
8
Согласно решению международной конференции в Сан-Ремо (1920 г.), Великобритания получила мандат на управление Палестиной, причем в условия мандата входило обязательство создать в стране национальный очаг для еврейского народа. Представителем британского правительства в Палестине был верховный комиссар, возглавлявший мандатную администрацию, управлявшую страной до создания государства Израиль (15 мая 1948 г.).
9
Сертификат — разрешение на въезд в Палестину, которое выдавалось в период британского мандата в соответствии с ежегодной квотой на иммиграцию евреев, устанавливавшейся мандатными властями. Квота эта, в свою очередь, определялась «экономической емкостью страны», и потому преимуществом при получении сертификатов пользовались обладатели капитала и ремесленники.
