Андраш Беркеши - Стать человеком
— Лейтенант Ковач тебя искал. Мы с ним случайно на плотине встретились...
Эндре обнял девушку за талию и привлек к себе:
— Ну и что же ты мне посоветуешь? Оставаться в части или добиваться перевода?
— Знаешь, я лицо заинтересованное. Боюсь, что, если тебя переведут куда-нибудь, мы больше никогда не увидимся. А Ковачу я сказала, что его поведение сродни трусости. Сейчас-то я понимаю, что руководствовалась не совсем бескорыстными побуждениями...
— Это какими же? — перебил ее Эндре.
— Я люблю тебя и боюсь потерять. И потом, я хочу стать счастливой, а это возможно только с тобой.
— Я тоже очень люблю тебя, — сказал он и ласково погладил ее по руке. — И все-таки хочу посоветовать: оставь меня, я неудачник и не принесу тебе счастья...
— Нет, мы будем счастливы. — В голосе Марики чувствовалась уверенность. — Я знаю, так оно и будет.
— Шарди угрожал мне.
— Забудь сейчас об этом.
— А что будет, если я не выдержу? — Эндре дрожал, будто в ознобе, и Марика, ощутив это, плотнее прижалась к нему. — Я чего-то боюсь... Меня беспокоят какие-то предчувствия. Я боюсь не Шарди и не Бегьеша, а чего-то такого, чего и сам не знаю...
— Тогда попросись в другую часть, а я поеду за тобой. Поеду, куда бы тебя ни послали.
— А на Запад поедешь?
— На Запад? — удивленно вскинула брови Марика. — Не дури! Почему мы должны ехать на Запад?
— Да просто в голову пришло. У меня в Париже живет дед и тетка... Но не будем больше об этом. Разумеется, я останусь здесь, как-нибудь все образуется...
Майор Рашо впился внимательным взглядом в худое серьезное лицо Бегьеша, похожего на хитрого крестьянина. При электрическом свете морщины и складки на нем выделялись гораздо резче, однако ни один мускул не дрогнул.
— Ну, Бегьеш, все еще намерены отпираться?
Младший сержант облизал языком пересохшие губы и сказал:
— Докладываю, мне незачем отпираться.
— Значит, в гостинице вы не разговаривали со своим двоюродным братом?
— Я с ним не встречался.
— Ну и упрямый же вы человек! — Майор снял с руки часы и положил их на стол. — А вы ничего не путаете? Швейцар утверждает, что вы справлялись у него о брате.
— Спрашивать спрашивал, но не встречался. Если швейцар говорит, что видел меня с ним, он врет. — Бегьеш был уверен, что если будет твердо стоять на своем, то ничего с ним не случится. Бела наверняка ни в чем не признался, иначе Рашо устроил бы им очную ставку, а раз так, надо все отрицать — в этом спасение.
Майор закурил и предложил закурить Бегьешу. Тот не отказался. Оба спокойно дымили, но чувствовалось, что каждый внимательно наблюдает за собеседником.
— Вы, кажется, окончили машиностроительный техникум?
— Окончил.
— И с каким же баллом?
— С общим баллом четыре и три десятых.
— А когда подали рапорт о поступлении в офицерское училище?
— В прошлом месяце. Сейчас готовлюсь к вступительным экзаменам.
— Рядовой Варьяш опознал вашего брата. В ночь под Новый год его избил именно он.
— Может быть, но я по этому поводу ничего вам сообщить не могу. Хочу только напомнить, что рядовой Варьяш терпеть меня не может. Я тоже его недолюбливаю, но если бы захотел проучить, то сделал бы это сам, без посторонней помощи.
— И за что же Варьяш вас терпеть не может?
— Наверное, за то, что я не даю ему поблажек, хотя он и является сыном знаменитого писателя, а может, за что другое. Пусть он вам сам объяснит за что.
— А как вы думаете, почему Варьяша не любят в роте?
— Потому что он всех презирает, даже разговаривать не желает...
Майор решил дать младшему сержанту выговориться. «Ты меня не перехитришь, — думал он. — Ты тертый калач, но и я не промах, не с такими делами справлялся. Очень скоро у меня появятся доказательства, и тогда, голубчик, тебе не отвертеться...»
— Хорошо, Бегьеш, пока на этом и закончим наш разговор, — сказал майор. — Разумеется, было бы лучше, если бы вы признались, что избиение Варьяша произошло по вашей инициативе, но теперь сожалеете об этом...
— Почему я должен признаваться в том, чего не совершал? — скорчил обиженное лицо Бегьеш. — Я, товарищ майор, хочу жизнь свою посвятить армии, хочу стать офицером, а вы мне не верите...
— Не паясничайте, Бегьеш! — одернул его Рашо. — Я все сказал.
Когда младший сержант ушел, майор позвонил в городскую полицию следователю Варге и спросил:
— Ну, что нового, старший лейтенант?
— Сегодня утром Хорват отправился в Кевешд, — ответил следователь. — Ночью он получил телеграмму от Бегьеша. Зачитать?
— Читай.
— «Нужно срочно поговорить». Пока все, — закончил Варга. — А с Хорвата мы глаз не спускаем.
Поблагодарив старшего лейтенанта, Рашо положил трубку на рычаг и задумался: «Теперь долго возиться не придется. Трое свидетелей опознали на фотографии Белу Хорвата, а этого вполне достаточно, чтобы загнать его в угол. Но необходимо соблюдать закон, несмотря на то, что я имею дело с хулиганами. Я обязан схватить их за руку...» Майор принялся ходить по комнате, размышляя над тем, как быстрее доказать вину Бегьеша. Вдруг он что-то вспомнил, и в глазах у него появились хитрые огоньки. Он оделся и направился к проходной.
Бегьеш же, вернувшись в казарму, стал бриться. Солдаты заметили, что у младшего сержанта, видимо, неприятности: он совсем не обращал на них внимания, ничего не проверял, двигался, словно автомат, — настолько занимали его собственные мысли. В другое время солдаты, наверное, решили бы, что их командир влюбился. Но в роте уже стало известно, чем так обеспокоен младший сержант, и большинство солдат считали, что ему, конечно, не следовало связываться с Варьяшем.
— Это почему же не следовало? — спросил рыжеволосый Поллак. — Варьяш на особом положении, что ли? Только с нами можно вытворять что угодно, да?
— Речь сейчас не об этом, — заметил Анти, присаживаясь на край кровати.
Керестеш поддержал его, а Хунья, у которого было семь пятниц на неделе, принялся защищать младшего сержанта.
— Я, конечно, не в восторге от Бегьеша, — говорил он, пришивая пуговицу к френчу, — но он не сделал ничего такого, за что бы его следовало наказывать.
— В прошлый раз ты, кажется, хотел, чтобы ему досталось по первое число, — напомнил Керестеш, подойдя к окну. — Уже позабыл?
— Да мало ли о чем человек говорит! Может, я вовсе не всерьез. И потом, не хотел бы я впутывать в такое дело своего отца.
Керестеш посмотрел на темное небо, на уличные фонари, свет которых отражался в лужах, на голые деревья, раскачивавшиеся под сильными порывами ветра, и, оглянувшись, спросил:
— А если бы впутал, что тогда? — И сам же ответил: — Да ничего... Кто бы стал разговаривать с твоим отцом? Разве что я...
— Отстань ты от меня, — оборвал его Хунья. — Со своей невестой иди шути, а не со мной.
— Уж не обиделся ли ты, малыш? — удивился Керестеш. — А я действительно шутил. Всем известно, что ты хороший солдат, но сейчас мелешь чепуху. Готов поклясться, Варьяш не жаловался отцу, не такой он парень.
— Чего попусту болтать! — заметил Поллак. — Мартша рассказывал, что отец Варьяша приезжал вчера в Кевешд и разговаривал с командиром полка и генералом Загони.
— Но ведь никто не знает, о чем он с ними говорил, — возразил Анти. — А впрочем, хорошо сделал, что поговорил. Может быть, теперь мы освободимся от Бегьеша...
И вдруг все разом замолчали — в комнату вошел младший сержант. Не сказав никому ни слова, он начал быстро одеваться. Анти демонстративно лег на койку, чтобы проверить, отреагирует командир отделения на это нарушение или нет. Но младший сержант, казалось, никого и ничего не замечал. Он оделся и, ни с кем не попрощавшись, вышел.
— Здорово же он расстроился! — засокрушался Поллак и начал разбирать свою кровать.
— Как хотите, а дело это нечистое, — заявил Хунья и подвел итог: — Вот до чего доводит протекционизм!
— А то, что совершил Бегьеш, называется самым настоящим хулиганством. — Судя по голосу, Штольц был взбешен. — Не знаю, что бы ты сказал, если бы тебя ни за что ни про что вздули шестеро здоровенных верзил. Не обижайся, Хунья, но, когда один солдат организует избиение другого, это никуда не годится...
— Конечно, — поддержал его Керестеш и напомнил: — Но ты же нам ничего не рассказывал о том вечере. — Он подсел к Анти: — И Варьяш допустил, чтобы его безнаказанно избили?
— Черта с два! Двух парней он мигом уложил, и, если бы его не стукнули по голове, остальным бы тоже не поздоровилось. У него удар что надо!
— Что он не слабак — это факт. — Керестеш зевнул и лениво потянулся: — Ну, пошли умываться.
В коридоре солдаты опять столкнулись с Бегьешем, на котором, можно сказать, лица не было.
Керестеш остановился и довольно дружески спросил:
— Товарищ младший сержант, разве вы еще не уехали?
Бегьеш закусил тонкую нижнюю губу, щека у него как-то странно дернулась, и он с ненавистью взглянул на обнаженного по пояс Штольца. Анти от смущения сразу начал поправлять очки.
