Евгений Будинас - Дураки
— Почти год, если считать с того, первого, совещания, которое вы проводили. И каждый день казна теряет сотни тысяч, нет, миллионы долларов... Вы нам поручили работу, мы ее сделали. Между прочим, без единой копейки оплаты, без всяких договоров. Теперь нас за это гробят, пытаясь как следует проучить.
— Вы можете мне все это оставить? — Горбик кивнул на папку. — Похоже, что вы правы, дело здесь именно в марке. Но почему же они ее так не хотят? — Чувствовалось, что Николай Афанасьевич совсем растерян. — Ах, да, вы уже говорили... Может быть, вам стоило бы все это кратенько изложить?
— Я уже написал.
И Виктор Евгеньевич передал Горбику свое очередное послание, на сей раз на имя Генерального секретаря ГЛУПБЕЗа. Заканчивалось оно фразой: «...сил пробиваться и доказывать очевидное больше нет».
— Ну, это вы слишком, — сказал Горбик, взглянув как раз на последнюю страницу. — Сил у нас с вами еще предостаточно, — тут он торжественно распрямился, что у невысокого человека всегда получается комично. — В этом я не сомневаюсь.
К чести Николая Афанасьевича, он тут же совершил как минимум три решительных поступка: передал письмо Дудинскаса в канцелярию и даже попросил его зарегистрировать (!), создал {своей властью) комиссию ГЛУПБЕЗа, которой поручил во всем разобраться и подготовить материал. И направил Дудинскаса в КГБ.
К чести Виктора Евгеньевича, ему и в голову не пришло бы заявиться в это учреждение без такого направления. Тем более что генерал-полковника Горова там уже не было, а никого больше в руководстве он лично не знал.
хорошо, что пришлиПриняли его мягко. Начальник управления полковник Семенков выслушал Виктора Евгеньевича очень внимательно, хотя и пожурил, плохо, мол, что раньше не обратился. Узнав, что раньше он обращался, сказал, что это хорошо. И добавил, что в данном конкретном случае они, к его личному и глубокому сожалению, здесь совсем ни при чем. Обращаться надо в Службу контроля.
— Как это ни при чем? Ведь с вашей подачи вся каша и заварилась. Ваша ведь справка пошла в Службу контроля? А в ней сплошная туфта.
— Справок мы вообще-то никуда не пишем. Ну а если нашего сотрудника попросили помочь, что за беда?
— Никто его не просил. Точнее, просили, но совсем не из Службы контроля...
— Ладно, туфту, как вы говорите, и всякие там неточности мы, конечно, попробуем скорректировать... Это хорошо, что вы к нам заглянули, плохо, что раньше не приходили...
— Я приходил...
И все пошло по второму кругу. Тут уже Виктор Евгеньевич почувствовал себя не футбольным мячом, как в истории с лицензией, а шариком для пинг-понга. Ракетка, конечно, была мягкой, вроде губчатой, но зато подачи получались крученые.
Нет, тут надо более жестко...
встречный выездНаступление — действительно лучший способ обороны, правда, при условии, что ты не просто огрызаешься, а ясно видишь цель и наступаешь, не сомневаясь в успехе. Этому правилу Дудинскас никогда не изменял, отчего и слыл безудержным оптимистом.
«В Комитет Государственной Безопасности
Начальнику управления Семенкову
Уважаемый Геннадий Михайлович!
Обстоятельства вынуждают меня обратиться вторично, на сей раз письменно.
Сотрудник Вашего ведомства майор Красовский преднамеренно и в сговоре с руководством Спецзнака ведет, прикрываясь КГБ, направленную деятельность по ликвидации у нас производства и отстранению от выполнения работ по изготовлению и внедрению марки таможенного контроля.
Справка о проверке, подписанная майором Красовским и переданная в комиссию Службы контроля, носит явно предвзятый характер, факты в ней извращены и подтасованы, выводы бездоказательны и голословны, а предложения весьма прозрачны и не оставляют сомнений в злонамерениях.
В связи с изложенным убедительно просим:
1. Отозвать Красовского из комиссии Службы контроля и провести расследование по фактам использования им служебного положения в неблаговидных целях, превышения полномочий, некомпетентности и служебной недобросовестности.
2. Отозвать из комиссии Службы контроля документы, представленные на основании деятельности Красовского, для дополнительной проверки.
Прошу учесть, что отстранение "Артефакта" от работы по марке таможенного контроля неизбежно причиняет государству значительный ущерб.
Делу нужна заинтересованная помощь Комитета Государственной Безопасности, а не подножки со стороны его недобросовестных работников.
Дудинскас»
почему все кричат?Прошло три недели с их первой встречи, когда появился Кузькин. Сухо поздоровавшись, он попросил Виктора Евгеньевича подписать «Справку по итогам проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности "Артефакта"».
— Пока на больничном, вот написал.
Это был объемный труд на десяти машинописных страницах с одним интервалом, в котором Сергей Михайлович добросовестно не учел ни одного замечания или ответа — из доброй дюжины документов, сочиненных Дудинскасом, Станковым и Агдамом Никифоровичем. Псу под хвост все сотни страниц их доказательств, обоснований, свидетельств...
Сергей Михайлович Кузькин смотрел на Дудинскаса с ожиданием. Чего он ждал?
— Зачем вы это сделали? — неожиданно просто и миролюбиво спросил Дудинскас. — Вы хоть читали наши разъяснения?
— Мне велели.
— Кто вам велел, Сергей Михайлович?
— И потом... У меня ведь были их заключения — Спецзнака, Налоговой инспекции, КГБ. Они тоже ведь ничего не изменили ни по одному пункту...
— Им тоже велели?
Сергей Михайлович молча кивнул.
— Кто? Кто вам велел, кто им велел? Кто, я вас спрашиваю? Дромашкин[93], Матусевич[94], Дворчук? — Дудинскас не назвал Колю Слабостарова. Тот действительно велел — устами Лаврентии Падловны, здесь Виктор Евгеньевич не сомневался. — Так вот, вы им передайте — каждому персонально, кто вам велел, что никогда, вы слышите, НИКОГДА эту справку я вам не подпишу! При этом учтите, что меня легче ФИЗИЧЕСКИ УНИЧТОЖИТЬ, — Дудинскас уже кричал, совсем не отдавая себе отчета. — ДА, ДА, ФИЗИЧЕСКИ УНИЧТОЖИТЬ, чем заставить проглотить эту вашу чушь.
— Что вы на меня кричите? Почему вы мне угрожаете?
— Не знаю, — вдруг остановился Дудинскас.
Этого он действительно не знал.
— Почему на меня все кричат? — спросил Кузькин. — Так не подпишете? — И, не дожидаясь ответа, вдруг всхлипнул. — Что же мне теперь делать?
Виктор Евгеньевич посмотрел на этого жалкого человека и понял, что тот действительно не знает, что в такой ситуации ему нужно делать.
— Удавиться, — сказал Дудинскас, вспомнив историю с финской компанией «Несте», которую рассказала ему дочь...
Но Кузькин поступил иначе...
надоело?Через три дня Дудинскаса пригласили заглянуть к старшему следователю МВД Республики. Почему-то к шести вечера. Пропуск не заказывали. Старший следователь, пожилой подполковник милиции, провел его в комнату для допросов рядом с входным турникетом. Именно так в представлении Виктора Евгеньевича и должна была выглядеть комната для допросов. Еще с тех времен. Деревянная скамейка, простой, чуть ли не кухонный стол, стул для следователя. Именно так должен был выглядеть старший следователь. И так себя вести.
— Вам придется дать письменное пояснение.
— Чему?
— Поступило заявление от главного специалиста Службы контроля Кузькина — вам знакома эта фамилия? — Дудинскас кивнул. Подполковник говорил, заглядывая в папку, до не показывая ее содержимого. — Вы оказывали сопротивление работе комиссии? Так. Вы угрожали физическим уничтожением главным должностным лицам Республики Дромашкину, Матусевичу, Дворчуку?.. Так. Вы принуждали самого Кузькина повеситься, — посмотрев в папку, — нет, удавиться, — подполковник уже не спрашивал, а утверждал.
Слова были те же, что три дня тому произносил Дудинскас, отчего даже он почувствовал достоверность заявления несчастного Кузькина.
— Вы признаете себя хоть в чем-нибудь виноватым?
— Да я во всем себя признаю! Что инфляция, а Конституцию похерили, что разогнали парламент, предварительно отлупив, что вокруг только дураки не воруют, что...
— Благодарю вас. Достаточно. Вот и пишите...
— Что?..
— Пишите. Настоящим заявляю, что не намерен совершать физическое уничтожение следующих должностных лиц...
— Так я не могу, — сказал Дудинскас.
— Почему?
— Заберут в психбольницу... — Увидев искреннюю огорченность уставшего на работе человека, тем более что на часах (на стене висели круглые уличные часы, вроде тех, что раньше были на автовокзалах и всегда показывали неправильное время) уже четверть седьмого, Виктор Евгеньевич сжалился. — Но я могу написать, что по вашему требованию я заявляю, что... И далее — как прикажете.
