Руслан Белов - Встретимся через 500 лет!
Холмс помолчал, вспоминая строки, стал глухо читать:
Быть или не быть?..
Сносить удары подлецов
Или смертельною борьбой
покончить с ними и с собой?
Второе выбрал бы любой, коль знал,
Что будет там, в потустороннем мире,
Кто там глава??
Всевышний? или Сатана?!
Вот в чем вопрос!
Вот что удерживает нас по эту сторону могилы!
Кто б стал терпеть безжизненное время,
Гнет самодуров, предательство, злосчастную любовь,
Кто б нес такое бремя,
Когда б не страх неведомой страны,
из коей нет возврата?
Вот что колеблет нас, смущает волю,
Молит терпеть страданья,
Болезни, старость, увяданье…
– Однако вернемся к нашим баранам, – сказал Холмс, не дождавшись комплиментов религиозного Ватсона. – Итак, мой друг, теперь нам с вами известно многое. А чтобы доказать, что все изложенное мною не есть плод болезненной фантазии, нам необходимо…
– Смотрите, опять записка за окном, – прервал Ватсон друга. – Ну что ты с ним будешь делать!
– Что с ним делать? Да использовать его! – воскликнул Шерлок, вставая. – Использовать!
Спустя минуту он читал записку.
– А этот парень сверху хоть куда… Смотрите, что написал.
– «Что прикажете делать? Я к вашим услугам», – прочитал Ватсон, падая духом. – Похоже, я, Сын Подушки, становлюсь третьим лишним.
– Отнюдь, мой друг, отнюдь! Вы немедленно отправляетесь на задание!
Шерлок, достав лист бумаги и карандаш, принялся писать.
– Ознакомитесь, – перегнулся скоро он через стол, чтобы положить ответную записку на колени куклы.
Вот что в ней было написано:
Дорогой доктор Ватсон!
Ваше письмо с предложением сотрудничества оказалось весьма своевременным. Прошу Вас, не мешкая, познакомиться с профессором Мориарти и выведать его планы. Напарником направляю моего лучшего агента Пиллоу-сан. Я познакомился с этим замечательным человеком в Японии, изучая методы Якудзы. В восточных единоборствах и интеллекте ему нет равных.
– Мне приятно, Холмс, что вы назвали меня своим лучшим агентом, – сказал Ватсон. – Однако это имя…
– Оно пришло мне в голову с вашей подачи мой друг. Вы ведь сами его озвучили, назвав себя Сыном Подушки?
– Да, я… – вздохнула кукла.
– Если оно вам не нравится, вы можете подобрать себе другое, – пожал плечами Шерлок.
– Нет, я его оставлю. Хотя бы потому, чтобы в будущем не иметь возможности упрекнуть себя в проявлении болезненного самолюбия.
– Я чувствую, вы о чем-то хотите меня попросить…
– Да… Помните великого волшебника Гудвина?
– Гудвина?.. Припоминаю.
– Он вставил в голову простачка Страшилы мозги из отрубей, смешанных с иголками и булавками, и тот стал интеллектуалом. Потом он вставил в грудь Железного Дровосека красивое шелковое сердце, набитое опилками. Льву же дал выпить…
– Понимаю. Вы хотите, чтобы я…
– Да, хочу.
– Минуточку… Мне надо подумать… Погодите, погодите, да вы же действительно гений, Пиллоу-сан!
Шерлок бросился в переднюю, к встроенному шкафу. Раскрыл его, вытащил снизу коробку с радиодеталями и узлами, когда-то притащенную Жегловым из подвала, стал в ней копаться. Нашел довольно громоздкий «жучок», приемник к нему. Аккумуляторы в них были. Покопавшись еще, нашел зарядное устройство. Расцвел, вернулся в комнату, поставил аккумуляторы на зарядку. Перед Ватсоном он восстал, пощелкивая ножницами.
– Вы собираетесь меня оперировать? – догадался тот. – Без наркоза?!
– Да, мой друг. Я, Гудвин Премудрый, вставлю в ваше тело свои уши.
– Не понял?
– Я вставлю в вас микрофон, и вы сможете оперативно передавать мне добытую вами информацию.
– Микрофон? Значит, я не смогу с вами переговариваться?
– Только телепатически, мой друг. Как сейчас.
– А если меня прощупают?
– Агентурная работа опасна по определению. И поэтому она удел лишь отважных.
– Если отважных – вставляйте, – вздохнул Ватсон.
Спустя два часа Холмс у окна прощался с Пиллоу-саном.
– Надеюсь в скором времени увидеть вас живым и здоровым, – сказал он, крепко пожимая кукле руку.
– Вы думаете, профессор Перен сможет меня оживить? – попытался шутить Пиллоу-сан.
– А почему нет? Если вы себя проявите, я думаю, это может придти ему в голову.
После того, как Пиллоу-сан взмыл в воздух, Холмс, снял с плеча перышко, из того вылезшее, и долго стоял у окна, глядя на дубовую рощу. Ему стало одиноко.
12. Никакой фантастики
Луи де Маар прочитал послание мистера Стоуна и теперь размышлял, поглядывая на Пиллоу-сана, сидевшего напротив. Тот еще не привык к тяжести в области желудка, и потому выглядел, как человек, снедаемый изнутри острым гастритом. Бывший дипломат не думал, что имеет дело с психически больным человеком, он, разумеется, знал это. Но насколько психически больной Холмс вменяем? – вот что его интересовало. Положим, он невменяем. Однако невменяемый человек не мог послать ему это вполне конкретное, с ожидаемым заданием, письмо. А эта кукла, сделанная из подушки?.. Почему он ее прислал?
Маар встал, взял Пиллоу-сана в руки, стал рассматривать. Увидел торчащие из головы иголки. Вспомнил Страшилу-мудрого. Пощупал тело. Почувствовал внутри что-то твердое… Шелковое сердце, набитое опилками! А вокруг рта коричневые пятна. Холмс поил куклу храбростью, как Гудвин Льва! Ну, теперь понятно. Он послал ее, желая дать понять, что мне придется быть храбрым, мудрым и пропускать все через сердце!
– Ну что, напарник, давайте познакомимся? – оживил Маара вывод. – Меня зовут доктор Ватсон. А вас, как я понял из записки, зовут Пиллоу-сан? Очень приятно. Вас, вероятно, интересует, кто я? Нет? А, вас интересует, как я остался в живых? Это странная история, Человек, расстреливавший обитателей Эльсинора, намеренно промахнулся. Промахнулся дважды. Нет, он ранил меня в голову, и в грудь, но так, что я не только остался жив, но и смог передвигаться. Почему он не убил меня? Не знаю. Что? Да, они убили Мари Лиз…
Луи де Маар обмяк, заплакал, слезы потекли по его щекам.
– Простите, – очувствовавшись тут же, сказал кукле. – Придя в себя, я стал искать Лиз-Мари, но не нашел. Никого не нашел – все убитые исчезли, осталась лишь кровь на траве. Погоревав, стал тушить то, что еще горело, и наткнулся на обгорелый труп Рабле. Старик спрятался в большом холодильнике и сгорел заживо. Я похоронил его на кладбище, в могиле, вырытой у могилы Пуаро. Когда копал, земля с ее стороны обвалилась, и стало видно, что ни гроба, ни останков в ней нет. Могильная плита покоилась на почвенно-растительном слое… Вижу, вы сыты сантиментами, простите. Сейчас мы с вами направимся в парк – в это время профессор Мориарти обычно прогуливается. Вот только куда я вас помещу? Коляски детской у меня нет, на руках нести неловко – люди засмеют. Вот ведь незадача…
Раздался стук в дверь. Маар открыл дверь и увидел высокого сутуловатого человека с худым лицом и седой, редеющей со лба шевелюрой, удивительно похожего на пресвитерианского проповедника. Это был профессор Мориарти.
– Извините за беспокойство, – сказал он, свойски улыбаясь. – Эта не ваша авторучка? – достал из кармана «Паркер». – Я нашел ее в парке, мне сказали, что она, по-видимому, ваша.
– Да, это моя авторучка, – ее забирая, злорадно соврал потомственный аристократ. – Весьма вам признателен. Проходите, пожалуйста.
Мориарти вошел, обвел комнату глазами, увидел куклу. Посмотрел пытливо на Маара. Тот, ответив не менее пытливым взглядом, предложил гостю занять свое кресло. Когда Мориарти сел, устроился в гостевом кресле, переместив куклу с него на свои колени.
– Я вижу, этот парень вам дорог? – спросил профессор, освоившись в кресле.
– Да. В Корее он выручил меня.
– Вы воевали в Корее?!
– Нет. Он воевал.
– И как же он вас выручил?
– Он отстоял там западную демократию.
– Понимаю, – покивал Мориарти. – Присвоив мою ручку и ответив так, вы позиционируете себя как ртуть, которая течет сквозь пальцы.
– Ртуть я не стал бы набирать в пригоршню. Она ядовита.
– Замечательно. Я хотел с вами познакомиться и вполне теперь доволен – вы, без всякого сомнения, интересный человек.
– Что вы от меня хотите? – спросил Маар, посмотрев на часы.
– Я хочу вам кое-что рассказать…
– Что?
– Вы ведь хотите узнать, что происходит в этом санатории, что происходило и произойдет, а также почему Абдулла сохранил вам жизнь? – посмотрел Мориарти на свои золотые часы.
– И не сохранил жизни Лиз-Мари? – чуть было не всхлипнул Маар.
– Если вам будет угодно.
– Рассказывайте.
– Позвольте начать с заключения: в этом сатанории совершается самое грандиозное преступление всех времен и народов. Мною неопровержимо доказано, что профессор Перен в течение многих лет превращает покойников в…
– В безгранично преданных ему деревянных солдат, – вставил Маар, вспомнив Урфина Джуса, завоевавшего Волшебную страну.
