Ирэн Роздобудько - Лицей послушных жен (сборник)
Три – толпа, крики и – выстрел охранника вдогонку «харлею», мчавшему меня сквозь ночь.
Было еще и четыре – чувство глубокого удовлетворения.
Алес!
* * *…Кошка вскочила мне на колени, как только я устроился на диване, чтобы перевести дух. Подняла мою руку своей большой пушистой головой, заставив гладить, уткнулась в лицо, обнюхивая губы.
– Ага, – кивнул я, – пришлось есть салат с креветками…
Я потер руку – ту самую, с которой недавно только снял повязку после драки с Феликсом. Придется опять немного забинтовать, ведь я никогда не могу правильно рассчитать силу удара.
Интересно, выйдет ли завтра Алекс Струтовский раздавать гречку папиным подопечным.
Я засмеялся, сорвал с себя костюм, засунул его в пакет, пакет – на антресоли. Конечно, если меня вычислят и будет обыск, найти его будет просто.
Несмотря на поздний час, я набрал номер своего приятеля-бизнесмена и плеснул себе в бокал вполне заслуженного коньяка.
– У меня еще одна просьба, – сказал я. – Иностранный режиссер Вильгельм Штиллер должен исчезнуть!
Трубка рассмеялась длинным басовитым смехом:
– С тобой не соскучишься! Вляпался?
– Ага! – сказал я.
– Во что?
Я тоже рассмеялся в ответ:
– Долго рассказывать. Надеюсь, завтра об этом напишет весь Интернет!
– Понятно. Почитаем. А о Вильгельме Штиллере не беспокойся – сейчас он уже летит в самолете в направлении родного фатерланда!
– Отлично! Спасибо. Отслужу, как смогу.
– Ну да! – откликнулась трубка. – Это все?
– Да.
– Тогда – доброй ночи!
– Доброй, – сказал я, думая о том, что не все «боссы» в этом мире заслуживают удара в морду.
– Можно вопрос? – услышал я напоследок.
– Хоть сотню! – улыбнулся я, отхлебывая из бокала и радуясь своему открытию.
– Почему ты выбрал эту фамилию – Штиллер? Может, лучше было бы – Штирлиц?
Я чувствовал, как тепло разливается по всему телу и из него испаряются остатки злости.
– Люблю Макса Фриша, – пояснил я. – У него есть роман с таким названием – «Штиллер».
– А-а-а… – глубокомысленно пропела трубка. – Дашь почитать?
– Конечно. У меня тоже вопрос – взаимно, – сказал я.
– Валяй!
– Скажи, твоя жена, Мария… Она – откуда?
– То есть?
– Ну… как и где вы познакомились?
Трубка расхохоталась:
– На картофельном поле еще на первом курсе. Тридцать лет назад. А что?
– Ничего. Спасибо. Спокойной ночи, – сказал я.
В душ я пошел с мобильным телефоном. И заснул, держа его у щеки.
Но он не тренькнул ни разу, сообщая, что пришло эсэмэс от абонента под кодовым названием «Колибри»…
…Утром я в первую очередь полез на сайт новостей.
Конечно, они уже были. И не только в разделе светской хроники. Экран пестрел заголовками, от которых у меня даже колики пошли по всему телу – такой смех разобрал.
«Заказ или дебош? Покушение на сына депутата Константина Струтовского!», «Алексей Струтовский в реанимации!», «Иностранный журналист защитил девушку от грубого обращения сына депутата Струтовского», «Дарина Мелешко («Видимо, – подумал я, – это была та самая девушка»): я не давала никакого основания так вести себя со мной!»
Было даже фото и видео, сделанные на мобильные телефоны! Алекс не зря старался – все-таки попал в кино!
Я внимательно, через стоп-кадр, просмотрел отснятое и вздохнул с облегчением: узнать меня на улице или, к примеру, моим соседям почти невозможно. Волосы прилизаны гелем, костюм, галстук – то, в чем меня никогда никто не видел, ракурс – со спины, ведь любопытные очевидцы снимали главным образом Алекса – то, как он отскочил и отлетел в другой конец зала от моего удара, то, как один охранник бросился ему на помощь, а другой – за мной. К тому же кругом обо мне писали – со слов потерпевшего – как о немецком режиссере-кинодокументалисте, который втерся в доверие и пытался убить известного предпринимателя.
Узнать меня могли бы разве что секретарша Алекса, девушка-дизайнер Агата и домработница Вера Ивановна. Да и то, если бы я прилизал волосы и оделся в тот скафандр! Но если первые две меня не интересовали, то с последней я хотел встретиться. Но захочет ли она говорить со мной после того, что я натворил с ее хозяином?
И вообще, как мне ее достать? Может быть, она никогда не выходит из этого дома – живет там постоянно?
Но теперь, когда Алекс, судя по всему, находится в больнице, симулируя «страшные телесные повреждения», она, что вполне вероятно, может позволить себе вылазку в город.
С городского аппарата я позвонил в офис Алекса, назвался секретарше курьером, сказал, что у меня задание немедленно доставить в дом ее босса образцы обоев прямо из Эмиратов (она, на мое счастье, была в курсе этих строительных дел!), и с легкостью получил нужные цифры.
Я не мог терять времени и поэтому сразу же набрал этот номер.
И представил, как по всем трем этажам звучат трели старинных, а точнее, сделанных под старину, телефонных аппаратов, трубки которых лежат на золотых рожках. Никто долго не подходил.
Наконец в трубке прозвучал женский голос:
– Вы позвонили в дом господина Алекса Струтовского.
– Вера Ивановна? – как можно любезнее спросил я.
– Извините, я не имею права вести частные разговоры по телефону хозяина! – железным голосом произнесла Вера Ивановна и, наверное, уже собиралась положить трубку на золотые рычаги.
«Что дальше? Что дальше?» – защелкало в моей голове.
Что сделал бы какой-нибудь более опытный сыщик?
Взял бы «на арапа»!
И я безапелляционно сказал:
– Минуточку. Это – в ваших интересах!
На том конце провода явно заинтересовались таким поворотом. И я поспешил продолжить, решив говорить полуправду:
– Я – частный детектив и веду расследование по факту смерти жены вашего хозяина. Мне необходимо поговорить с вами.
– Я не могу встречаться с людьми с улицы без разрешения господина Струтовского, – сказала Вера Ивановна. – А он сейчас… – она немного замялась. – Он сейчас в командировке…
– Неправда! – воскликнул я. – Он в больнице. И мне придется выяснить, зачем вы врете.
– Не надо ничего выяснять! – испугалась домработница. – Я встречусь с вами. Но вряд ли буду полезной.
– Спасибо, – сказал я и назначил встречу.
* * *– Это была идеальная пара! – слышал я уже в пятый раз за десять минут, которые отсчитывали электронные часы на стене небольшого кафе, куда я пригласил Веру Ивановну.
Она все время поджимала губы и немного пожевывала ими воздух перед тем, как произнести очередную сентенцию.
Производила впечатление образованного человека – безупречные манеры, вежливость в каждой интонации, аккуратная прическа, ухоженные руки. На коленях она держала маленькую сумочку-клакер кремового цвета и время от времени щелкала ее замочком. Это единственное, что выдавало ее волнение.
Я решил зайти с другой стороны и сказал как можно любезнее:
– Давно ли вы служите у господина Алекса?
– Давно. И очень этим довольна.
– А где работали раньше?
Она помолчала, а потом сказала с вызовом:
– Я преподаватель физики. Работала завучем в школе-колледже при Политехническом институте. Но, сами понимаете, потом, в период кризиса, выбирать не пришлось…
Я кивнул, думая о ключике к этой вежливой даме: где он находится и как открыть ее губы хотя бы на один лишний миллиметр.
– Вера Ивановна, – сказал я. – Ваш хозяин – человек прекрасный, но и у него есть свои враги. Моя цель – снять с него все подозрения. Если вы мне в этом поможете, буду очень благодарен. Я вас не задержу надолго, но расскажите хотя бы то, что знаете. Ваше определение «идеальная пара», как вы сами понимаете, не может устроить меня до конца.
Она вздохнула.
– Ну что же я тут могу сказать? Не в моих правилах обсуждать хозяев. Но это действительно была идеальная пара. Любили друг друга. Никогда не слышала от них разговоров на повышенных тонах. Господин Алекс очень ее любил. Цветы, подарки каждый вечер… Госпожа Тамила сама готовила, занималась хозяйством и никогда меня не ругала. Хорошая была девушка. Жаль, что потом так быстро проявилась болезнь…
– Когда и как проявилась болезнь, вы заметили?
– Наверняка сказать не могу. Через пару месяцев после свадьбы хозяйка стала немного нервной. Но в целом оставалась спокойной и вежливой. Это все, что я заметила. Все, что могу сказать.
– Вы присутствовали в доме, когда она покончила с собой?
– Моя комната находится в другом конце дома! О трагедии я узнала только утром, когда приехали «скорая» и милиция. Мы очень плакали тогда. Я еле успокоила Алика… Он всегда был очень ранимым.
«Алика» – что-то новенькое в ее лексиконе по отношению к хозяину.
Эту деталь я отметил и отложил в свою копилку, но сейчас решил не акцентировать на ней внимания.
– Вы знали, что госпожа Тамила – выпускница элитарного женского лицея?
