Дневник пустоты - Яги Эми

Вскоре изготовление завершилось. Получившийся тубус сняли с металлического сердечника, затем разрезали. Вот и все. Никаких передовых технологий или высокоточных устройств. На готовую трубку, вероятно, потом будет намотана кулинарная фольга, клейкая лента или промышленная пленка – в общем, она станет тем, чего мы обычно даже не замечаем. Процесс показался мне странной метафорой. Через станок проходит несколько длинных, похожих на ленты полосок бумаги. Попав на металлический сердечник, они превращаются в ничто, в пустоту.

Я размышляла о том, каково это, но вскоре станок отключился. Шум двигателя стих, осталась только разрезанная белая трубка и механизм, от которого еще исходило тепло. Все, как было показано в фильме.

После экскурсии нам велели записать свои впечатления и в течение двух дней передать их в отдел кадров. Хотя рабочий день еще не закончился, нам разрешили не возвращаться в офис. Остальные экскурсанты решили пойти куда-нибудь выпить и предложили присоединиться, но я отказалась и поехала домой. Вечерний поезд из пригорода в центр был пуст, и, откинувшись на спинку красного бархатного сиденья, я вспоминала, как сворачивали картонные трубки. Ленты, стремительно бегущие вперед, будто заколдованные.

Я составила памятку о том, что нужно еще раз уточнить у клиента перед началом производства, и передала ее новому сотруднику отдела продаж. Он поблагодарил меня и начал упаковывать образцы в бумажные пакеты.

– Отдел контроля производства, – раздался голос со стороны соседнего стола.

Хигасинакано запрещено подавать кофе, но, видимо, ему доверили отвечать на звонки.

Семнадцатая неделя

С того дня, как забеременела, я прибавила в весе четыре килограмма, поэтому решила после работы выходить из электрички на одну, а лучше на две остановки раньше. Сегодня первый день, и я, полная энтузиазма, вышла за две станции до дома.

Здания у вокзала уже начали сливаться с тенями. Воздух приобрел глубокий синий цвет, только у аптеки белели цветы, словно парящие над землей. Я набросила на плечи палантин. Купила его на распродаже в прошлом году.

Я много лет ездила по одному и тому же маршруту, но здесь оказалась впервые. Станция не очень крупная, и высотных зданий рядом я не увидела, но вокруг сновало много людей – вероятно, неподалеку были школы и офисы. Прохожие в большинстве своем направлялись к вокзалу. Подростки в форме средних и старших школ, группы веселых студентов и множество офисных служащих в начищенных ботинках или в туфлях-лодочках. Солнце село, в сумерках люди сливались в одну черную массу, но я могла рассмотреть их, проходя мимо под фонарем. Когда на улице темно и холодно, любой выглядит уверенно, просто потому что отважился выйти на улицу. На лицах людей было написано: мы не из тех, кто может сбиться с пути или жаловаться на холод, мы идем домой, сохраняя достоинство. Девушки в одинаковых спортивных куртках, вероятно, идущие с тренировки, ели жареный батат. Он выглядел так аппетитно, что я начала завидовать.

Дорога завела меня в жилой район, где в основном стояли небольшие дома. Я заметила магазин алкоголя и табачную лавку с опущенными ставнями, а еще парковку. Людей было немного. Иногда впереди появлялся одинокий прохожий, но тут же исчезал за углом, а тихий звук шагов позади быстро превращался в стук каблуков по металлической лестнице. Стоило людям возникнуть – и уже их нет. Без всякого предупреждения, просто тихо растворяются в воздухе. Настолько тихо, что мы не замечаем, как перестаем существовать друг для друга.

Я остановилась, чтобы свериться с онлайн-картой, и вдруг в окне многоквартирного дома передо мной внезапно загорелся свет, а затем снова стало темно. Кто-то быстро задернул оранжевые клетчатые шторы, и окно теперь светилось тускло. Слышались голоса мужчины и женщины и шуршание пакетов.

До безлюдной дороги доносился запах бульона из сушеных грибов шиитаке. В детстве я ненавидела этот запах.

Пройдя еще немного по жилому району, я наконец вышла на знакомую улицу и увидела что-то красное, плывущее примерно в двух-трех кварталах впереди. Ярко-красное пятно было отлично видно даже в темноте, оно медленно двигалось вперед, останавливалось, а через мгновение снова плыло вперед. Под бледными уличными фонарями и слабым светом из окон окрестных домов неуверенные движения красного пятна наводили на мысли о заблудившемся ребенке.

Я подумала, что стоило пойти по другой дороге. Кажется, на прошлой неделе здесь у кого-то украли кошелек. Преступника так и не нашли, а на телефонном столбе я недавно видела листовку, призывающую очевидцев дать показания.

Если жертвой ограбления станет человек, который живет один, он, вероятно, первым делом обратится в полицию, как и любой другой, но что ему делать потом? Например, если бы сейчас у меня вырвали сумку, прежде всего я лишилась бы ключей от дома. Можно попробовать позвонить в домофон, однако дверь никто не откроет. Тогда нужно будет обратиться в управляющую компанию, но ее номер сохранен в телефоне, лежащем в сумке, а даже если бы я как-то узнала номер и решила позвонить с телефона-автомата, я бы не смогла это сделать без денег. Интересно, поможет ли полиция в таком случае? Кроме того, уже поздний вечер, и дубликат ключа я бы получила не раньше завтрашнего дня. Мне, видимо, пришлось бы ночевать в отеле, и за него никто бы не заплатил вместо меня. И все это, как назло, когда я пытаюсь экономить! Пока я злилась из-за несуществующих расходов, красное пятно оказалось прямо передо мной.

Это была молодая женщина. Она стояла, прислонившись к столбу и опустив голову. Я восхитилась ее красотой. Несмотря на вечерний холод, ее ярко-красное пуховое пальто было расстегнуто, а ее большой живот поднимался и опускался от тяжелого дыхания.

– Вам нужна помощь?

Я не могла ее не окликнуть. Видя, что я бегу к ней, женщина подняла глаза и повернулась ко мне боком. Ее правая рука легла на живот. Круглый живот под трикотажным свитером. Она накрыла его обеими руками, будто защищая, и присела на корточки. По ее длинным волосам и красному пуховику я видела, что она дрожит. Я сбавила шаг и снова заговорила.

– Простите, не хотела вас напугать… Я подумала, что вам плохо. Дать вам воды? Правда, я уже выпила половину, но все же…

Женщина посмотрела на меня, запрокинув голову. У нее было узкое лицо. Большие темные глаза какое-то время недоверчиво глядели на меня, а потом она заметила брелок с надписью «Я жду ребенка» на моей сумке. Ее плечи, до этого напряженные, постепенно расслабились.

– Все нормально. – Голос звучал, как перезвон ксилофона в маленькой пустой комнате. – Правда, все хорошо. Спасибо.

Она быстро встала и отряхнула подол пуховика. Женщина оказалась на удивление высокой. Я хотела спросить, действительно ли с ней все хорошо, но она повторила, что уже пришла в себя, и я не стала навязываться.

Мы обе неопределенно кивнули, и она прошла мимо меня. Я тоже зашагала в противоположную сторону и, обернувшись, увидела, как женщина поворачивает за угол, и подол красного пуховика скрылся за стеной.

Я достала смартфон и посмотрела на карту – мой дом почти рядом.

Спускаясь по склону, я пыталась представить лицо той женщины. Я внимательно ее рассмотрела, но теперь могла вспомнить лишь то, что у нее очень узкое лицо. Живот – другое дело. Мне так и хотелось его погладить, он выпирал вперед, давая понять: внутри находится нечто важное, нечто настоящее.

Восемнадцатая неделя

Удивительно, но я продолжала ходить пешком каждый день, а на этой неделе решила попробовать гулять и по выходным. Вчера, в субботу, пришлось прервать прогулку, поскольку полил дождь, но сегодня небо прояснилось, и у меня не было особых планов, поэтому я вышла на променад раньше обычного времени. Около четырех часов дня город стоял в лучах мягкого предзакатного солнца, а деревья вдоль улиц, даже в декабре – возможно, из-за глобального потепления – носившие багряные листья, наконец их сбросили.