Брак с другими видами - Мотоя Юкико
Высушив волосы полотенцем, я выхожу на балкон собрать белье, что развесила в полдень. Ветвистая дзельква сразу же за перилами уже сгибается от листвы, так странно похожей на чьи-то буйно отросшие патлы. Я вспоминаю, что в почтовом ящике, вечно забитом бумажной рекламой, мелькал какой-то «График подрезания деревьев на вашей улице».
Я возвращаюсь в комнату, сажусь на пол и начинаю складывать белье, когда муж подает голос снова.
— Ее… присоветовал мне… Увано, — волнами доносится до меня.
— Ах, Увано! Смотрю, сдружились вы с ним.
— Сан-тян… Ты должна попробовать… Это реально круто!
— Ну вот еще! Я игры терпеть не могу.
— Именно так… я и сказал Увано… На, погляди-ка!
— Я собираю белье.
— Поручи это кошке… Эй, Дзороми! Марш собирать белье!
Согнав с дивана мирно спавшую кошку, он расчищает место для меня. Обычно он не назойлив. Может, сегодня ему хочется ласки?
Похоже, мой муж просто из кожи вон лезет, чтобы как можно скорее сыграть со мною в змеиный мячик. Глядя свои телешоу, он то и дело просит, чтобы я посидела рядом — мол, так смотреть веселее. Но я-то знаю — он просто надеется, что холодный взгляд, которым я постоянно сверлю его, наконец-то погаснет. И как только мы сольемся с ним в одно целое, вокруг больше не останется никого.
Делать нечего — сажусь рядом, заглядываю в экранчик его айфона. Я ожидала увидеть там современный дизайн с навороченной графикой, но вижу какую-то древнюю версию игрушек «Нинтэндо». Крупные пиксели складываются в грубый фон: моря, континенты и круглые разноцветные иконки разбросаны там и сям по всему экрану.
— И что это за кружочки? — спрашиваю я.
— А… — оживает он и слегка поворачивается ко мне. — Это монеты.
— И что с ними делать?
— Нажми — увидишь! — говорит он, и я жму на коричневую монету. Дзын-нь! — падает монета в невидимую копилку. Так вот что за трели разносятся по дому весь вечер… Я застываю в ожидании чего-то еще, но ничего больше не происходит.
— И все? Я ничего не сделала?
— Справа внизу… Видишь цифры? Ты положила монету в банк.
— Так это игра, в которой копят деньги?
— Н-н-ну да! — беспечно кивает он, раздирая зубами сушеного кальмара.
— А плохие парни там есть?
— Кто?.. А! Нет, таких нет.
— То есть накопишь ты денег, и что потом?
— Накопишь денег — купишь себе земли.
— Купишь земли? А дальше?
— Будет земля — монетки опять засверкают.
— Засверкают?
— Ну да. Тогда ты их все соберешь, снова положишь в банк. И купишь еще земли.
Я решаю не говорить вслух, что об этом думаю. Но он будто считывает это в воздухе между нами.
— Просто ты у нас сидишь дома, Сан-тян, — говорит, вытягивая недожеванное щупальце изо рта. — А большинство мужиков приходят домой совсем не затем, чтобы грузиться вопросами, от которых хочется убежать.
— От каких же вопросов тебе так хочется убежать?
Обычно я пропускаю эту его присказку мимо ушей, но теперь молчать не желаю. Его выпад насчет домохозяек — явно удар ниже пояса.
— Да вот хотя бы от этого! А я не хочу больше думать, хватит с меня… Не будешь играть — отдавай обратно!
Он отбирает у меня айфон и снова уходит в игру с головой. Спасаясь от звяканья монет и чавканья челюстей над сушеным кальмаром, я убегаю с дивана прочь.
С этого дня муж начинает дзынькать своими фальшивыми монетами по всему дому, где бы ни находился — в туалете, в ванной и даже под одеялом в постели.
— Может, найдешь себе другую игру? — предлагаю я без особой надежды.
— Да мне и с этой хорошо, — только и отвечает он.
Я бы еще поняла, если бы эта игра предлагала ему какой-нибудь фантастический мир — прекраснее и соблазнительнее, чем реальность. Но что может настолько притягивать человека в мирке, похожем на грубую театральную декорацию, где есть только море с материками да нескончаемый звон монет?
«Может, игра начнет усложняться, если играть в нее долго?» — думала я поначалу. Но сколько ни заглядывала мужу через плечо, на экранчике ничего не менялось, а он все сидел в одной позе и механически тыкал пальцем в заветные кружочки на экране.
— Тебя и правда все это развлекает? — спрашиваю я.
— Развлекает, не развлекает — какая разница? Дело совсем не в этом… — безжизненно отвечает муж.
Однажды, в кои-то веки оторвавшись от айфона, он поднимает на меня взгляд, и я едва сдерживаюсь, чтобы с воплем не убежать из комнаты куда глаза глядят. Все его лицо: глаза, нос, губы и остальное — превратилось в полное месиво. И дело уже не в том, что оно больше ни на кого не похоже. А в том, что назвать это лицом уже невозможно.
Но муж, похоже, об этом даже не подозревает.
— А что… те груши, что нам подарили, мы все уже съели? — спрашивает он как ни в чем не бывало, глядя на меня страшными, разъехавшимися до самых висков глазами. — Ни одной не осталось?
— Что-то осталось… — стараюсь я ответить как обычно, но мой голос едва заметно срывается.
— Может, почистишь одну для меня?
— Хорошо.
Я возвращаюсь на кухню. Рука с ножом для фруктов немного дрожит. Существо, которому я позволяю быть похожим на моего мужа, начинает нарушать правила. И все больше забывает самого мужа.
Почищенную и нарезанную грушу я выкладываю на блюдечко и приношу ему.
— О! — восклицает супругоподобное существо и вооружается зубочисткой. — Похоже, из всех фруктов на свете я больше всего обожаю груши, — с блаженством признается оно.
Как ему вообще удается видеть двумя глазами сразу? С дрожью в груди я наблюдаю, как ловко оно впивается зубочисткой в кусочек груши и отправляет лакомство в рот, затерявшийся где-то у самого подбородка. Судя по жизнерадостному хрумканью, проблем с зубами у него, похоже, не возникает.
— А ты что, не хочешь? — спрашивает оно. Я уже не знаю, чего хочу. Но мой отказ, боюсь, прозвучит подозрительно.
Я сажусь рядом с ним. Существо, похожее на моего мужа, берет пульт и начинает перебирать каналы телевизора.
— Ох, какая ностальгия…
Эту рекламу крутили, когда мы только-только поженились. Теперь же ее вытащили из прошлого на викторине — с вопросом о песне, которая там звучала.
— Мы ведь тоже ее напевали, скажи? — говорит существо и тянется к бокалу с виски. Вместо ответа я опускаю голову и жую свой кусочек груши. — А помнишь, — продолжает оно, — как на медовый месяц я разжевывал фрукты, чтобы ты их съела?
— Правда, что ли? — отзываюсь я равнодушно.
— Ну а как же! Ты решила выправить зубы, нацепила брекеты. Все жаловалась, что из-за железяк тебе больно, что не можешь нормально есть. Ну, я и заказал тогда в номер целое блюдо фруктов. Разжевывал их, а потом выплевывал обратно на блюдо и давал тебе.
— Ты кормил меня тем, что уже съел сам??
— Ну конечно. Те фрукты я прожевал, а ты потом съела их все до единого! Улыбаясь и говоря мне спасибо…
Голос существа, похожего на моего мужа, звучит так глухо и отдаленно, словно нас разделяет стена воды.
— Может, поэтому мне так спокойно именно с тобой? — добавляет оно. — По крайней мере, тогда я подумал: а ведь такая, как ты, с милой улыбкой проглотит даже мое дерьмо…
Той ночью мой муж — впервые с тех пор, как начал свою игру, — пришел в постель без айфона. Впервые за долгие месяцы его рука скользнула под мое одеяло. Я притворилась спящей, но он захотел опять зажечь свет, и мои пальцы стиснули его запястье уже машинально.
В кромешной тьме руки мужа ловко стянули с меня пижаму. Лихорадочно пытаясь сообразить — является ли то, что седлает меня и совершает со мною эти движения, моим мужем или только притворяется им?! — я задрожала от ужаса и зажмурилась как можно крепче. Но чем мягче становилась моя кожа и чем жарче распалялось тело, тем назойливее зудел в голове вопрос: а кто же все это чувствует? Я сама или кто-то другой?
Так вот что такое змеиный мячик?! Мне почудилось, будто тело мое начинает свиваться в кольцо, и чтобы не думать об этом, я зажмурилась еще сильней. И от этого его кожа сливается с моей воедино. Мой Муж-Змея распахнул пасть и начал заглатывать меня с головы. Брыкаясь изо всех сил, я пыталась увернуться от склизких желез, но чем глубже меня затягивало в его омерзительное нутро, тем уютнее и приятнее мне в нем становилось. И неожиданно я поняла, что просто скармливаю ему себя. Наслаждение, с которым он пожирал мое тело, оказалось таким заразным, что уже очень скоро и я наслаждалась им так, словно лакомилась собой.
