Джон Кракауэр - В диких условиях
Глава четвертая. Очень страшный день
Пустыня – это место озарений, среда генетически и психологически чуждая человеку, скупая на ощущения, абстрактная с эстетической точки зрения, исторически враждебная… Ее четкие рельефы провоцируют на поиск ассоциаций. Разум оказывается в осаде света и простора, кинестетичееской новизны ветров, состоящих из сухого и горячего воздуха. Небо пустыни величественно и ужасно, оно окружает тебя со всех сторон. В другой природной среде край неба над горизонтом либо чем-то изломан, либо чем-то перекрыт; здесь же небо, включая находящийся над головой купол, несоизмеримо больше того неба, которое высится над холмами и лесами… В полностью открытом взгляду небе облака кажутся более массивными и иногда отражают своей вогнутой нижней частью выпуклость поверхности земли. Угловатость пустынных пейзажей придает особую архитектурную монументальность не только земле, но и облакам в небе…
Именно в пустыню уходят пророки и отшельники; через пустыню бредут паломники и изгои. Здесь основатели великих религий познавали целительную и духовную ценность уединения, уединения не для того, чтобы убежать от реальности, а для того, чтобы найти эту реальность.
Пол Шепард.«Человек в ландшафте: исторический обзор эстетики природы»Дикий медвежий мак, или Arctomecon californica, произрастает на нашей планете только в одном месте, в самом глухом уголке пустыни Мохаве. В конце весны он ненадолго распускается нежными золотыми цветками, но все остальное время года остается невзрачным и неприметным растением, жмущимся к пересохшей земле. Arctomecon californica настолько редок, что официально занесен в список растений, находящихся на грани полного исчезновения. В октябре 1990 года, через три с лишним месяца после отъезда Маккэндлесса из Атланты, рейнджер Управления национальных парков по имени Бад Уолш получил задание отправиться на задворки Национальной зоны отдыха переписывать эти растения, чтобы федеральное правительство могло лучше понять, сколько их остается в дикой природе.
Arctomecon californica растет только на селенитовой почве, участки которой в изобилии встречаются на южном берегу озера Мид, потому именно сюда и приехал выполнять это ботаническое исследование Уолш со своей командой рейнджеров. Они свернули с шоссе на Темпл-Бар, преодолели три километра бездорожья по руслу Детритовой балки, а потом, оставив джипы на берегу озера, принялись карабкаться по осыпающемуся известняковому склону на крутой восточный берег балки. Спустя несколько минут, когда они были уже почти наверху, один из рейнджеров остановился перевести дух и бросил взгляд обратно на дно балки. «Ребята! – крикнул он. – Посмотрите-ка вниз! Что это там за ерунда такая?»
На краю пересохшего русла, в зарослях лебеды неподалеку от того места, где они оставили свои машины, виднелся какой-то крупный предмет, накрытый серым брезентовым полотнищем. Сняв брезент, рейнджеры обнаружили под ним старый желтый «Датсун» без регистрационных номеров. На лобовом стекле машины была прилеплена записка следующего содержания: «Эта рухлядь мне больше ни к чему. Если сможете вывезти ее отсюда, то берите себе».
Двери были не заперты. Пол салона был покрыт грязью, очевидно принесенной недавним паводком. Заглянув в машину, Уолш увидел в ней гитару от «Gianini», кастрюлю с горстью мелочи на 4 доллара 93 цента, мяч, мусорный мешок, забитый старой одеждой, рыболовные снасти, новехонькую электробритву, губную гармошку, набор проводов для «прикуривания» и десятикилограммовую упаковку риса. В бардачке нашлись и ключи от машины.
Рейнджеры осмотрели ближайшие окрестности, как сказал Уолш, в поисках «чего-нибудь подозрительного», а потом отправились по своим делам. Через пять дней к брошенному автомобилю вернулся другой рейнджер. Он без особого труда завел машину от аккумулятора своего джипа, сел за руль и перегнал «Датсун» на ремонтную базу Управления национальных парков в Темпл-Бар. «Всю дорогу он легко шел под сотню, – вспоминает Уолш. – Сказал, что машина как часики работала». В попытке найти владельца, рейнджеры подготовили ориентировку и телетайпом разослали ее по полицейским участкам, а также пробили VIN-код машины по базам данных Юго-Западного региона, чтобы посмотреть, не фигурировал ли автомобиль в каких-нибудь криминальных сводках. Никаких результатов все эти действия не принесли.
Со временем рейнджерам удалось установить по серийным номерам машины ее первого владельца – прокатную контору «Hertz». Представители «Hertz» сказали, что откатавший положенный срок «Датсун» много лет назад был продан частному лицу и что требовать его возврата они не собираются. «Ух ты! Здорово! – подумал, как ему помнится, в тот момент Уолш. – Халявный подарок от автомобильных богов… такая машина отлично подойдет для подпольной работы агентов отдела по борьбе с наркоторговлей. В результате так оно и вышло. Три следующих года Управление национальных парков использовало «Датсун» для «контрольных закупок» наркотиков, в результате которых в предельно криминализованной зоне отдыха национального парка были произведены многочисленные аресты. В частности, при помощи этой машины «накрыли» владельца точки оптовой торговли амфетаминами на стоянке жилых трейлеров неподалеку от Буллхэд-Сити.
«Старик и до сих пор бегает на славу, – с гордостью говорит Уолш через два с половиной года после того, как впервые увидел его на дне балки. – Брызни в него бензина на несколько баксов, и ему на весь день хватит. Реально надежная машинка. Я все это время нет-нет да гадал, почему это за ней хозяин не возвращается».
Хозяином «Датсуна», понятное дело, был Крис Маккэндлесс. Вырулив из Атланты, он направил его на запад и 6 июля, охваченный головокружительной эйфорией, прибыл в Национальную зону отдыха Лейк-Мид. Игнорируя знаки, строго запрещающие въезжать на территорию охранной зоны, Маккэндлесс свернул с дороги, найдя место, где она пересекала широкий овраг с песчаным дном. Проехав по этому пересохшему руслу около трех километров, он добрался до южного берега озера. Температура воздуха чуть-чуть недотягивала до пятидесяти по Цельсию. Впереди до самого горизонта расстилалась подрагивающая в расплавленном воздухе безлюдная пустыня. Найдя крошечный кусок тени около зарослей тамариска, Маккэндлесс поставил палатку в окружении кактусов и колючих кустарников и принялся вкушать долгожданную новообретенную свободу, наблюдая за забавной возней ошейниковых игуан.
Взяв начало у озера, Детритовая балка уходит на семьдесят пять километров в горы к северу от Кингмена и служит водоотводом для большого участка здешней территории. Почти весь год в ней сухо, как в меловом карьере. Но в летние месяцы раскаленный воздух поднимается от потрескавшейся почвы, словно пузырьки со дна кипящего чайника, и вздымается в небеса турбулентными вихревыми потоками. Эти потоки нередко создают на высоте девяти-десяти километров над пустыней Мохаве заряды мускулистых кучевых облаков. Через два дня после того, как Маккэндлесс разбил свой лагерь на берегу озера Мид, на дневное небо внезапно накатила необыкновенно плотная стена грозовых туч, и на землю обрушился мощнейший ливень, захвативший почти всю Детритовую долину.
