Владимир Мегре - Анастасия
Мы знаем многочисленные примеры из литературы, прессы, телевизионных передач, когда младенцев, которые попадали случайно во власть дикой природы, выкармливали волки. Здесь же поколения живут постоянно и их отношения с животным миром иные, чем у нас. Я спрашивал у Анастасии:
— Почему тебе не холодно, в то время как я — в куртке?
— Потому, — отвечала она, — что организм людей, которые кутаются в одежды, прячутся от тепла и жары в укрытия, всё больше и больше теряет способность адаптироваться к изменениям окружающей среды. У меня это свойство человеческого организма не потеряно, потому и одежда мне особенно не нужна.
Лесная спальня
У меня не было с собой никакого снаряжения для того, чтобы спать в диком лесу. Анастасия уложила меня в берлоге-землянке. Уставший после тяжёлой дороги, заснул я быстро и крепко. Когда я проснулся, было ощущение блаженства и уюта, словно лежал на великолепной удобной постели.
Берлога или землянка была просторной, устлана мелкими пушистыми веточками Кедра, сухой травой, заполняющими окружающее пространство приятным ароматом.
Потягиваясь, я раскинулся, коснулся одной рукой пушистой шкуры и отметил, что Анастасия каким-то образом охотится. Я подвинулся к шкуре поближе, прижавшись спиной к теплу, и решил ещё подремать.
Анастасия стояла у входа таёжной спальни и, увидев, что я проснулся, сразу сказала:
— Пусть добрым день придёт к тебе сегодняшний, Владимир. Встреть и ты его своим добром. Только, пожалуйста, не пугайся.
Потом она похлопала в ладоши, и «шкура»... С ужасом я понял — это была не шкура. Из берлоги осторожно стал вылезать медведь. Получив одобрительный шлепок Анастасии, медведь лизнул её руку и заковылял с поляны.
Оказалось, что она положила у моего изголовья сонной травы и заставила медведя лежать рядом со мной, чтобы мне не было холодно. Сама, свернувшись калачиком, спала у входа снаружи.
— Да как же ты могла сотворить такое, Анастасия? Он же мог задрать меня или придавить.
Это не он, а она — медведица это. Она тебе ничего плохого сделать не могла, — ответила Анастасия, — она очень послушная. Ей большое удовольствие доставляет задания получать и выполнять их.
Она даже не шевелилась всю ночь. Носом своим мне в ноги уткнулась и замерла в блаженстве. Только вздрагивала немножко, когда ты во сне руки разбрасывал и хлопал её по спине.
Утро Анастасии
Анастасия ложится спать с наступлением темноты в одном из укрытий, сделанных обитателями леса, чаще всего в берлоге. Когда тепло, она может спать прямо на траве. Первое, что она делает, проснувшись, — бурно радуется восходящему солнцу, новым побегам, появляющимся на ветках, новым росткам, выходящим из земли.
Она трогает их руками, гладит, иногда что-то поправляет. Потом подбегает к небольшим деревьям, хлопает их по стволу. С задрожавшей кроны на неё сыплется что-то, напоминающее пыльцу или росу.
Потом она ложится на траву и минут пять с блаженством потягивается и извивается. Всё её тело покрывается словно влажным кремом. Разбежавшись, прыгает в небольшое озеро, плещется и ныряет в нём. Здорово ныряет!
Взаимоотношения с животным миром, окружающим её, похожи на взаимоотношения человека с домашними животными. Во время её утренних процедур многие из них наблюдают за Анастасией. Сами не подходят, но стоит ей посмотреть в сторону кого-нибудь из них и едва заметным жестом подозвать, счастливец срывается с места и мчится к её ногам.
Я видел, как она утром дурачилась, играя с волчицей, словно с домашней собакой. Анастасия хлопнула волчицу по холке и стремительно побежала. Волчица бросилась догонять и, когда почти поравнялась, Анастасия, вдруг, на бегу подпрыгнула и в прыжке двумя ногами оттолкнувшись от ствола дерева, стремительно побежала в другую сторону. Волчица по инерции пронеслась мимо дерева, развернулась и бросилась вдогонку, за хохотавшей Анастасии.
Анастасия совершенно не думает о проблеме одежды и питания. Ходит чаще всего полуобнажённой или обнажённой. Питается кедровыми орехами, какой-то травой, ягодами и грибами. Грибы ест только сушённые.
Сама никогда не собирает ни грибов, ни орехов и заготовок, запасов никаких не делает, даже на зиму. Всё заготавливают множество, обитающих в этих местах белок. В том, что белки делают на зиму заготовки корма, нет ничего удивительного, они так поступают повсеместно, следуя своему инстинкту.
Меня поразило другое: находящиеся поблизости белки, по щелчку пальцев Анастасии, наперегонки стремятся прыгнуть ей на протянутую руку и дать, уже очищенное от скорлупы ядрышко ореха.
А когда Анастасия хлопает по коленке согнутой ноги, белки издают какой-то звук, как бы призывая, извещая других, и начинают таскать и складывать перед ней на траву сушёные грибы и другие припасы.
И делают это, как мне показалось, с огромным удовольствием. Я подумал, что она их дрессирует, но Анастасия сказала, что их действия, как бы, инстинктивны, и белочка-мать сама своим примером учит этому бельчат.
— Может быть, их и дрессировал раньше кто-то из моих далёких предков, но, скорее всего, это просто их предназначение. К зиме каждая белочка делает припасов в несколько раз больше, чем могла бы съесть сама.
На вопрос: «Каким образом ты не замерзаешь зимой без соответствующей одежды?» Анастасия ответила вопросом:
— Разве в вашем мире нет примеров возможностей человека переносить стужу, не пользуясь одеждой?
И я вспомнил книгу Порфирия Иванова, который ходил в любой мороз в трусах и босиком. В книге также описывалось, как фашисты, желая испытать выносливость этого человека, обливали его в двадцатиградусный мороз водой и возили голого на мотоцикле.
В детстве, помимо молока матери, Анастасия могла употреблять молоко разных животных. Они свободно подпускают её к своим соскам. Из еды она не делает абсолютно никакого культа, никогда не садится специально поесть, на ходу сорвёт ягоду, побег растения и продолжает заниматься своим делом.
К концу трёхдневного пребывания у неё, я уже не мог относиться к ней, как в начале встречи. После всего увиденного и услышанного, Анастасия превратилась для меня в некое существо, но не зверя, потому что интеллект её довольно высок, память...
Память такая, что она просто ничего не забывает из когда-то услышанного или увиденного.Иногда казалось, что её способности находятся за пределами понимания обычного человека. Но именно такое отношение к ней очень огорчало и расстраивало её.
В отличие от известных нам людей с необычными способностями, окутывающих себя ореолом таинственности, исключительности, она всё время стремилась пояснить, раскрыть механизм своих способностей, доказать, что нет в нём и в ней ничего сверхъестественного для человека, что она — человек, женщина, и всё время просила меня осознать это.
