Эдуард Лимонов - Подросток Савенко
Эди-бэби тоже пробовал качаться. Но у Эди-бэби все равно нет жопы. Мышцы его упругие и сильные, тело стройное, но мышцы Эди-бэби не увеличиваются. Кот и Лева сказали Эди, что отчаиваться ему не следует, что у Кота была та же самая история, пока он, Кот, не вырос, что, может быть, Эди-бэби еще растет. Вот когда вырастет, тогда ему можно будет заняться мышцами. «В твоем возрасте, Эд, штангу тягать даже вредно», — сказал Эди Кот.
Витька Косырев, по кличке Кот, симпатичный парень и даже интеллигентный, хотя и работает слесарем-лекальщиком. Кот живет с матерью в маленькой чистенькой комнатке в пятом доме. На Салтовке все так друг о друге и говорят с номерами домов: «Лысый из третьего дома», «Генка из одиннадцатого»… Пятый дом находится у самой трамвайной остановки, от скамеек под липами до пятого дома двадцать шагов.
Сестра Кота вышла замуж за венгра и живет теперь в Венгрии, откуда присылает в Харьков посылки и, приезжая в отпуск, привозит Коту и матери красивую венгерскую одежду. Кот не стиляга, но он носит яркие венгерские брюки, венгерские, веселых цветов, пиджаки и свитера. Половину вещей он отдает другу Леве, но на Леве те же вещи выглядят совсем по-другому — его фигура штангиста, тяжелая и бесформенная, не то что у Кота — Кот высокий и широкоплечий. Лева же как здоровенный мешок. На Леве венгерские тряпки висят хуже русских. Кот и Лева большие друзья, вместе и избили милиционера, а пистолет его выбросили. За что и получили по три года. Получили бы больше, но милиционер был пьяный. Кот и Лева герои…
7
Эди-бэби и Кадик выпили одну бутылку биомицина и принялись за вторую, покуривая, когда Кадик вдруг выпалил:
— Эй, Эди-бэби, я совсем забыл. Завтра у «Победы» будет поэтический конкурс. Почему бы тебе не почитать свои стихи?
— Где у Победы? — спросил Эди-бэби. Он не понял.
— Ну, у «Победы», у кинотеатра. Часть народного гулянья. Можно записаться, выйти и прочесть свои стихи. А потом жюри будет распределять призы, — сказал невозмутимый Кадик и закурил свою «Яву». — Стихи должны быть написаны тобой, и все, что хочешь, то и читай. Лучше, правда, показать им до выступления текст стихов. Можно прочесть два-три стихотворения.
— Откуда ты все это знаешь? — спросил Эди-бэби недоверчиво.
— В газете прочел, — сказал Кадик. — «Социалистычна Харкивщина». У маханши на столе валялась. Пойди, Эди-бэби, покажи козьему племени, как нужно писать стихи. Хочешь, я пойду с тобой?
— Но там же десятки тысяч людей, — сказал Эди-бэби недоуменно.
— Ну и хорошо. Ты же никогда не читал для такой большой кодлы. Оборудование у них сильное, хорошие усилители, сильные «майки», — сказал Кадик с некоторой долей зависти к их «майкам» и усилителям. Все будет слышно. Пойди, девочки увидят. Станешь знаменитым. А, Эди, пойдем?
Кадик верит в Эди-бэби, хотя и не очень любит стихи, но верит, что Эди-бэби талантливый. Кадик хочет, чтобы Эди-бэби стал знаменитым, и все время лезет к Эди с прожектами. Однажды он даже потащил Эди-бэби в местную молодежную газету «Комсомольська Змина», только ничего тогда из этого не вышло, стихи Эди они не напечатали. Газета находится на его, Кадика, любимой улице, на «Сумах» — как коротко говорит Кадик. С Эди-бэби он не употребляет всего своего жаргона, Эди не понимает половину и подсмеивается над Кадиком. Со своими стилягами из центра он говорит на жаргоне. На их языке сказать, например: «Я иду по Сумской» будет: «Хиляю по Сумам». «Есть» — будет «берлять» и т. д.
— Давай пойдем, чувак? — говорит Кадик просительно, но вдруг останавливается и смотрит куда-то за Эди-бэби с раздражением.
— Что делают здесь уважаемые чуваки в столь ранний час? — раздается из-за спины Эди-бэби знакомый голос. Даже не оборачиваясь, Эди-бэби безошибочно знает, кому он принадлежит: Славка Заблодский, по прозвищу Цыган, собственной персоной выбрался к гастроному. От Славки не так легко отделаться, он прилипала, хотя и ханыгой его не назовешь. Личность он темная.
Темная и интересная. Плохо, что Кадик не любит Славку, хотя должен бы был любить, Славка тоже каким-то боком, и очень короткое время, но принадлежал к организации «Голубая лошадь». Харьковская «Голубая лошадь» в свое время прогремела на всю страну — случилось это два года назад, после статьи в «Комсомольской правде», когда харьковские стиляги стали самыми знаменитыми. В газете писали, что ребята и девушки «Голубой лошади» крикливо одевались, не работали, слушали западную музыку и устраивали оргии. Эди-бэби как-то спросил Кадика про оргии. Тот сказал в ответ небрежно, что да, «чуваки киряли, слушали джаз и борали чувих», но что козьему племени не понять этих удовольствий, так как козье племя только и озабочено тем, как бы поскучнее прожить свою жизнь и не дать другим повеселиться.
— Уважаемые чуваки, конечно, киряют в народный праздник, — продолжает Славка, выходя из-за плеча Эди-бэби.
Эди-бэби не поворачивается, чтобы увидеть Славку, он воспитывает в себе мужской характер. В данном случае он подражает персонажу одного из нескольких ковбойских фильмов, которые Хрущев привез из Америки и разрешил показывать населению, — Эди-бэби хочет быть невозмутимым.
— Уважаемые чуваки Кадик и Эдик присоединились к народным массам и дружно заглатывают биомицин в годовщину Великой революции, — говорит Славка и, заранее протягивая руку за бутылкой, объявляет: — Последний оставшийся в живых представитель антисоциальной организации «Голубая лошадь» тоже хочет выпить с народными массами.
— Ты уже кирнул, Цыган, хватит с тебя, — бурчит Кадик, но все же дает ему бутылку. Славка жадно всасывается в нее. Несмотря на холод и время от времени начинающий лениво падать сухой снег, Славка в белом, почти летнем плаще — на ногах его какие-то неопределенного цвета опорки, непосредственно переходящие в черные узкие брюки с широкими манжетами.
Заметив взгляд Эди-бэби, Славка, оторвавшись наконец от бутылки и переводя дух, говорит:
— Что смотришь? Никогда не видел аристократа в несчастье? Вчера вернулся из Таллина. Украли чемодан.
Эди-бэби уверен, что Славка врет, что у него украли чемодан. Это он, Славка, спокойно может украсть чемодан, однажды он это сделал: украл чемодан у своего приятеля — трубача Коки. Они вместе ехали именно из Таллина, все стиляги ездят туда время от времени, у них модно ездить в Таллин.
Именно из-за этой истории Кадик не любит Славку Цыгана — он нечист на руку. Но главная причина его неприязни к Цыгану заключается в том, что Кока — друг Юджина. Кадик всегда на стороне Юджина. Воровство среди салтовских ребят не считается предосудительным, но воровать у своих — подло. Если бы Цыган украл не у стиляги, а у шпаны, у тех ребят, с которыми водится Эди-бэби (Кадик почти единственный стиляга среди его знакомых), ему бы «пописали» бритвой рожу. «Пописать» — значит порезать. Можно пописать ножом, зажав его в руке так, чтобы острие выступало только на пару пальцев, чтоб не убить. Можно пописать бритвой — безопасной разумеется. Пописать — это значит проучить, оставить память — шрамы, чтоб думал в следующий раз. С возраста одиннадцати лет Эди-бэби ходит с опасной бритвой в кармане пиджака. На Салтовке и на Тюренке все с чем-нибудь ходят: в основном с ножами, у Борьки Ветрова часто с собой «ТТ», Костя Бондаренко, в дополнение к финке, пришитой у него ножнами к подкладке пальто, носит с собой еще и увесистую гирьку на цепочке.
