Тамрико Шоли - Внутри женщины
Глава 3
Ганди
Кристина получилась в моей жизни случайно. Несколько лет назад я проводила все свои субботы в интернатах и детских домах – вместе с друзьями мы отвозили туда поцелуи и гуманитарную помощь. Кристина тоже была неравнодушна к благим делам, но по сравнению со мной находилась на семьдесят седьмом левеле этого мастерства. Об этом она и собиралась рассказать мне: как обычная девушка может стать матерью Терезой.
Досье
Имя: Кристина
Возраст: 27 лет
Профессия: юрист
Семейное положение: в отношениях
Материальное положение: среднее
Жилищные условия: съемная квартира
Дополнительные бонусы: умение ценить чужую улыбку
– Привет, моя личная Ганди, – я обняла Кристину.
– Я тебя прошу, не называй меня так. Тем более, что Ганди был больше политиком, исповедующим практику ненасилия и любви к миру, а я лишь точечно помогаю тем, кто в этом нуждается. Я даже не состою ни в какой организации. Мои масштабы очень малы.
– Ирэна Сендлер[6] тоже так начинала. А в итоге смогла вывезти из Варшавского гетто около 3000 тысяч детей.
– Слушай, Тамрико, ну мне льстит, конечно, что ты считаешь меня кем-то подобным, но сейчас я развею твои восхищения в пух и прах. Ведь все началось с того, что из-за меня погиб человек.
– Отлично.
Я иронично улыбнулась. Я сама выбрала себе такую жизнь, и люди ответили мне взаимностью. После выхода первой книги с циклом мужских интимных интервью окружающие с еще большим доверием рассказывали мне о том, сколько смертей и возрождений было в их прошлом.
В воздухе висела октябрьская осень. Пару часов назад прошел дождь, и оттого деревья дышали на нас особенно откровенно. В коричневом пальто и красных ботильонах я встретилась с Кристиной в парке. Мы взяли термос с чаем и укрылись в одной из достаточно сухих беседок.
– Все шутишь, – Кристина налила нам чай в плотные пластиковые стаканчики.
– Это мое единственное оружие против… да против всего, в принципе. Когда случилась эта история?
– Четыре года назад. Я возвращалась домой после работы. У нас довольно тихий двор, без скамеек возле подъездов, поэтому часто там мало людей. Я думала про договора, которые мне нужно было подготовить на следующий день. Так что ночь мне предстояла бессонная. Правда, я тогда не подозревала, что совершенно по другому поводу.
Чай успел настояться и был на удивление вкусным. В нем сильно читался бергамот, который мне так нравился. Вокруг нас не было ни души, и я легко оказалась в прошлом Кристины.
– Уже у самого дома я заметила мужчину. Он шел с противоположной стороны в мою сторону. В черной куртке и джинсах. Ничего в нем не было необычного. Случайный прохожий. И только почти поравнявшись со мной, он внезапно остановился. Я не обратила на это никакого внимания. А он… он сначала застыл, а потом сделал два больших шага по направлению ко мне. Я обернулась. Он молчал, но его глаза… – Кристина поставила стаканчик на скамейку. – Его брови сошлись на переносице, а глаза так пристально смотрели на меня. Никогда прежде я не видела такого взгляда. Он приоткрыл рот, а я, испугавшись этого полоумного, странного незнакомого мужчину, быстро забежала в свой подъезд. Откуда мне было знать, что я была последней, кого видел этот мужчина.
– Нас с детства приучали не разговаривать с незнакомыми. Это наша ментальная привычка – убегать от людей.
– К сожалению, да. – Кристина была красивой девушкой. С «гулькой» русых волос на затылке, густыми бровями и яркими зелеными глазами. Впрочем, может ли казаться некрасивым человек, которого в действительности заботит жизнь других людей? – Я пришла домой, разулась и занялась своими делами. Спустя какое-то время, наверное, полчаса или час, я зачем-то выглянула в окно. То самое, из которого выход во двор. Этот мужчина лежал на земле, а вокруг него были какие-то люди. Человек пять. И тут я впервые подумала, что ему было плохо. Я накинула кофту и выскочила во двор. Одновременно со мной приехала и «скорая», которую вызвал кто-то из стоящих. Мужчину быстро погрузили на носилки и увезли. Сказали, что он умер и это был инсульт. Кстати, тогда тоже была осень.
Я любила осень, больше, чем саму себя. С ее влажными листьями, силуэтами пальто, звуками распахнувшегося зонта и горячим глинтвейном. Летом я не умею быть счастливой, мой год официально начинается с приходом сентября. Но у Кристины была своя, совсем не похожая на мою, осень.
– С этого все началось?
– Да, но не сразу. Милосердными ведь не рождаются, ими становятся. Потому что нам в детстве ничего не рассказывают. Ничего из того, что действительно важно. Если бы мне в детстве кто-то внушил то, что незнакомые мужчины могут не только насиловать и грабить, но и просить о помощи, этот парень, возможно, сейчас был бы жив.
Синдром закрытых дверей. Именно такой диагноз я щедро ставила практически каждому ныне живущему. Уставшие от несовершенства мира, мы превозносим себя до лика святых мучеников и запираемся в этом личном алтаре от окружающих. Каждый нововстречный автоматически маркируется как «чужой», когда это так просто – сказать чужому человеку «будьте здоровы». Но несовершенство мира, тяжелые пакеты и мантра «это не мое дело» делают нас немыми.
– Ты, наверное, запомнила его глаза.
– Да. Я потом долго не могла уснуть. Договора не писались, я думала о том, почему испугалась и не спросила, нужна ли ему помощь. Ведь это было так просто. Так просто. А в его глазах было совсем не бешенство, а страх смерти и просьба о помощи. Ему было плохо, и он не мог из-за этого говорить. Представляешь, человек умирал, а я побежала в подъезд?
Я пожала плечами.
Есть такая притча. Умер мужчина и попал на небеса. Там Бог предложил ему самому выбрать, в какую дверь заходить – рай или ад. «Но как же я смогу принять такое решение?» – «Вспоминай свою жизнь», – ответил Бог. «Пять лет назад я не спас человека, который тонул в реке. Наверное, мне в ад». – «Но этот человек должен был через год сбить на своей машине троих детей. Так что все сложилось хорошо». – «Да? Отлично! Ведь еще год назад я помог женщине донести сумки, и она успела на поезд». – «И этот поезд потом сошел с рельс, а женщина погибла». – «Господи, как же я тогда решу, куда мне идти?» – «Легко. Только судить надо не по своим поступкам, а по своим намерениям».
Комментарии излишни, ведь Бог, как всегда, прав.
– Ты до сих пор себя винишь?
– Если честно, то да. Особенно теперь, когда я понимаю, как много можно изменить, если вести себя по-другому. Если быть более внимательными.
– И как много?
Кристина улыбнулась. Похоже, я прикоснулась к ее самой любимой теме.
