Екатерина Вильмонт - Цыц!
— Софья Яновна, я ухожу!
— Ух как начепурилась! Хороша, ничего не скажешь! Кавалер, что ль позвонил? Московский?
— Да!
— Где свиданка-то?
— На Аничковом мосту.
— Так времени еще вагон. Куда нестись-то? Успеешь! А мать твоя права была, когда взялась за тебя. Ты красоточкой стала. А щечки-то небось и без краски горят! Что за парень-то? Дельный хоть? Не артист?
— Нет, не артист!
— И слава Богу. Насмотрелась я на артистов-то! Давно его знаешь?
— Да нет, совсем, можно сказать, не знаю, — радостно засмеялась Лиля.
— Красивый, да?
— Как бабушка говорила, видный!
— Холостой?
— Не знаю.
— Ох смотри, девка, с женатыми не вяжись, маета одна.
— Ах Боже мой, я вообще не хочу ни с кем вязаться. Я просто хочу погулять по Питеру с приятным человеком…
— Много ль ты на таких каблучищах-то нагуляешься? Скорее нагуляешь…
— Софья Яновна! — засмеялась Лиля.
— Ну и смех у тебя… Даже какой-то…
— Какой?
— Как у матери твоей, когда у ней течка бывает. Стыдоба одна! Ну иди уж, иди! Думала я, ты не в мать, а сейчас гляжу — той же породы, просто муж твой, видать, тебя приморозил. Иди, срамота! — Глаза ее при этом смотрели добродушно.
Лиля выбежала из дома. Ах, как хорошо! Солнце в Питере это так прекрасно! Она быстро пошла вдоль Мойки, вспоминая строчки Александра Кушнера: «Пойдем же вдоль Мойки, вдоль Мойки…» Больше она ничего не помнила. На Невском она глянула в витрину парфюмерного магазина и не узнала себя! Ой, а вдруг я не понравлюсь ему в этом новом облике? А вдруг он мне, такой, не понравится? Нет, он мне уже понравился! Вон, Софья говорит, что я маминой породы, а мама неотразимая женщина. Причем эта ее неотразимость пришла к ней не сразу… А вон уже и Аничков мост. Кажется, я явилась первой? Ну и что? Плевать на все условности! Я-то пешком, а он мог в пробку попасть! И если он опять скажет мне: «Лиля, я хочу тебя!» Я отвечу: «Я тоже, Артем!» И если даже не посмеет, я первая ему скажу… Нет, так не будет. Конечно, он хочет, иначе зачем разыскал меня?
И тут она увидела его! Он стоял, то и дело поглядывая на часы. Он не узнавал ее. Он ждал другую Лилю, ту, прежнюю, которая сказала ему «цыц»!
— Артем! Вы меня не узнали?
— Лиля! Боже мой, что за волшебное преображение? Вы… Вы… Это не вы!
— Вы разочарованы? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Ну что вы… Лиля… Я просто сражен! Однако, мне надо привыкнуть к вам в этом новом облике… Скажите, а ваш муж…
— У меня нет мужа!
— Ваш бывший муж вас еще такой не видел?
— Нет! Артем, скажите, те придурки…
— Бросьте, они обо мне уж и думать забыли!
— А как ваша рана?
— Царапина! Зажила, на мне заживает как на собаке.
— Артем, мы так и будем стоять на мосту?
— Ох, простите, Лиля, у меня от вашего преображения мозги как-то расплавились. Есть идея…
— Слушаю вас!
— Погода уж больно хороша, может, покатаемся по Неве на пароходике, а потом где-нибудь пообедаем?
— С удовольствием!
— Лиля, а каблуки?
— Что каблуки?
— Вы на таких каблуках выдержите?
— А черт его знает… — засмеялась Лиля. — Я сдуру их надела, хотелось быть красивой…
Ой, что я несу? — испугалась она.
— Для меня? — спросил он тихо.
— Для себя. Хотя… и для вас тоже.
— Будем считать, что я все оценил. Но, может, забежать домой переобуться? Я, конечно, готов носить вас на руках…
— Ну, я даже не знаю…
Он видел, что ей не хочется снимать красивые модные босоножки.
— Хорошо, вам сейчас в них удобно? Нигде не жмет? Не натирает?
— Нет.
— Тогда сделаем так. Я думал дойти пешком до Невы, но раз такое дело, поймаем машину. На пароходике вы можете их снять, а дальше в зависимости от того, как будете себя чувствовать… Либо пойдем пешком, либо возьмем машину.
— Спасибо, Артем! Вы все понимаете… — смутилась Лиля.
— Ладно, пошли ловить такси. В Питере с этим хуже, чем в Москве. Но все же возможно.
Им повезло и вскоре они уже сидели на палубе речного пароходика.
— Как я люблю Неву… — сказала Лиля.
— А Москва-реку?
— Я вообще всякую воду люблю… Но Нева особенная.
— А Волга?
— Волгу я не видела.
— А Енисей вы видели? А Ангару? Вот где красота! Но красивее Байкала нет вообще ничего…
— Вы сибиряк?
— Нет, я москвич. Но в Сибири бывал.
— Но там красота другая, дикая, а Нева… Она по сути ведь тоже дикарка, а ее заперли в каменную клетку, и она бунтует… Эти наводнения…. Смотрите, вода в ней не похожа на воду других городских рек… Я видела, например, Рейн и Майн. Тоже красиво, но не то…
— А вы питерская?
— Нет, я тоже москвичка. Просто мама уже довольно давно переехала в Питер. Артем, а я ведь ничего о вас не знаю, даже фамилии.
— Позвольте представиться, мадам: Артем Васильевич Плетнев. По образованию геолог, работаю в Газпроме менеджером. Этой специальности обучался в Штатах. Разведен. Есть дочь десяти лет, зовут Вероникой. Дочь при разводе осталась с женой, но жена два года назад умерла, и теперь она живет со мной. Вот такие пироги, Лиля.
— Да, ответ исчерпывающий. А я…
— А вы развелись в день нашего знакомства, бывший муж кусает себе локти и вы самая очаровательная женщина, какую я встречал в своей жизни.
Он так подробно рассказал о себе, но не хочет больше ничего знать обо мне, тем самым как бы говорит: у нас может случиться роман, но роман без последствий, у меня есть дочь, жениться я не хочу, но надо же мне с кем-то спать, а вы, разведенная и бездетная, как нельзя лучше подходите на эту роль. Ну что ж, я тоже меньше всего хочу замуж, а уж тем более в такой ситуации, а закрутить роман… Тоже неплохо. Но настроение упало. И почему это все мужчины полагают, что все сразу во что бы то ни стало жаждут выйти за них и выставляют защитные сооружения. Это скучно.
— Так, а теперь ваша очередь рассказать о себе. Мне мало тех сведений, которые у меня есть! — улыбнулся он.
— Задавайте мне вопросы! — просияла она. Кажется, я поспешила с выводами.
— Вы кто по профессии?
— Я тоже менеджер, пиар-менеджер в издательстве.
— Любите свою работу?
— Работу — да, а вот обстановку, которая в последнее время там сложилась — нет, и подумываю сменить место… Хотя у нас чудесная команда сложилась, но… А впрочем, не хочу сейчас об этом говорить.
— А если я задам неприличный вопрос?
— Попробуйте!
— Сколько вам лет?
— Двадцать восемь, почти уж двадцать девять. А вам?
— Мне тридцать девять. Но вам я бы больше двадцати пяти не дал. Лиля, вы любите собак?
