KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Михаил Кураев - "Встречайте Ленина!"

Михаил Кураев - "Встречайте Ленина!"

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Михаил Кураев, ""Встречайте Ленина!"" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Где спрячешься на площади, куда денешься?

Я пошел к народу. Спросят — скажу, пошел к народу, узнать настроение, поддержать, ободрить.

Ближе всего были те, что стояли на набережной.

Увидев, что я иду от «красной трибуны», ко мне бросились с вопросами: «Когда начнется? Чего дальше? Ленин-то приехал, нет?»

Черная тоска сосала меня после отъезда Василия Сергеевича, ощущения мои были смутны. Что я им мог ответить?

Я поискал глазами звезду, ту, что сияла в белесом вечернем небе над Летним садом. Звезды больше не было. Впрочем, может быть, она и была, но стала неразличимой среди множества других звезд и звездочек, высыпавших разом на черный небосвод, чтобы своими глазами увидеть этот кошмар.

На «черной трибуне», надо думать, еще выпили и вовсе уж не по сценарию стали кричать: «Да здравствуют министры-капиталисты! Ура!» — и сами же себе отвечали: «Ура! Буржуазному Временному правительству — ура! Войне до победного конца — ура!» Скучавшая на набережной толпа, изрядно уже поредевшая, повинуясь инстинкту, по которому на демонстрациях положено кричать «ура!» по любому поводу, не слыша, скорее всего, подстрекательских призывов, вдруг стала подхватывать это глумливое «ура!».

Тщательно спланированное, согласованное и утвержденное событие стало двигаться путями неожиданными, ненормальными, странными… Это уже было похоже на какой-то бред, на припадок, когда все движения судорожны, болезненны и непредсказуемы.

Оцепление из курсантов и милиции куда-то незаметно исчезло, выход на площадь был открыт, и беспорядочные группы и одиночки в хаотическом движении, без плана, как во сне, стали перемещаться во все стороны. И если бы не флаги и свернутые транспаранты на плечах у многих, эта толпа затрапезно одетых молодых людей напоминала бы грибников, вывалившихся с вокзала из пригородных электричек и в каком-то забвении продолжающих свой промысел на городской площади.

Девушки в перехваченных ремнями пальто и молодые люди в русских сапогах усугубляли тяжелое впечатление.

Нельзя было сказать, что они искали именно Ленина, о Ленине уже как бы и забыли, но продолжали еще чего-то ждать.

Через полчаса после отъезда Василия Сергеевича «красная трибуна», по-прежнему охраняемая милицией, опустела совершенно. Не осталось и черных машин у здания Калининского исполкома — стало быть, начальство разъехалось.

Я недоумевал, что же делать, но видеть никого из наших не хотелось, и не только в целях безопасности — на душе было скверно.

На площади показалось несколько милиционеров с мегафонами в руках, лица у них были натянутыми и тревожными. Не имея духа сказать людям правду, через милицию довели наскоро придуманное оповещение:

— Граждане! Мероприятие на площади у Финляндского вокзала окончено. Расходитесь по домам!

Проект

(Секретно)

16. Коренюк Юрий Николаевич, русский, 1926 года рождения, образование начальное, рабочий, токарь завода «Красная заря». Член КПСС с 1963 года.

Тов. Коренюк Ю. Н. 2 декабря 1965 года обратился в партком с заявлением об исключении его из членов КПСС, так как он не может разобраться с решениями сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС.

Партийная организация цеха № 20 постановила исключить т. Коренюка Ю. Н. из членов КПСС за малодушие, невыполнение политики партии и необеспечение авангардной роли коммуниста на производстве.

22 декабря 1965 года т. Коренюк Ю. Н. обратился в партком объединения «Красная заря» с заявлением, в котором просит поданное им заявление 2 декабря 1965 года считать недействительным, так как с решениями сентябрьского (1965 г.) Пленума ЦК КПСС разобрался, с ними согласен и готов выполнять.

Партком объединения «Красная заря» 27 января 1966 года объявил т. Коренюку Ю. Н. строгий выговор с занесением в учетную карточку за проявленную неустойчивость в подаче заявления о выходе из партии.

(Решение парткома объединения «Красная заря» утвердить.)

Я удивился точной выверенности текста объявления, он явно был согласован, мне показалось, я узнал руку Болутвы. Не «товарищи», а «граждане», не «площадь Ленина», у нее же есть имя, а площадь «у Финляндского вокзала», и обращение не к делегациям, не к предприятиям, а так, как бы к случайным прохожим: «расходитесь по домам».

К этим вестникам с мегафонами в руках стали подходить и спрашивать, а они, не отнимая микрофонов от уголков рта, общались только через свой радиоколокол: «…мероприятие окончено… расходитесь по домам…»

В глазах у многих молодых людей я увидел недобрую горячку — после долгого стояния на холодке, ожидания, неизвестности их оскорбленные души рванули наружу.

Флаги, плакаты, лозунги, транспаранты — все полетело на землю.

Такого еще не было!

Случалось, конечно, после демонстрации находить в самых неожиданных местах, в подъездах и подворотнях, портреты и членов Политбюро, и Маркса, и Энгельса, и даже Владимира Ильича, но их же находили, то есть они были спрятаны, а здесь вот так, прямо на виду, швыряют к подножию пустой трибуны, как в свое время на Параде Победы кидали знамена поверженного врага к подножию Мавзолея. Но тогда был порядок!

Ну, вот он, мой Аркольский мост, мелькнуло вдруг в голове, ну!

Схватить брошенный флаг и побежать! Куда? За Василием Сергеевичем? Вбежать на «красную трибуну», сказать краткую речь? Зажечь массы? А дальше? Провозгласить «социалистическую революцию»? Рядом тюрьма, «Кресты», рядом и психушка. Флагов полно. Аркольский мост вроде бы есть, а врага нет. Против кого и куда, куда бежать?..

С расстроенными нервами я смотрел на опустевшую «красную трибуну» как на окоп, брошенный в минуту решающей атаки. Противник даже не стал его ни штурмовать, ни занимать.

Я вынул из урны воткнутый полотнищем вниз транспарант «Мы вспоминаем 1917 год», поднял с земли два флага.

Прожектора погасли, и после праздничного света над площадью стало темновато. Небо, поблескивавшее множеством иронических звезд, придвинулось к площади своей черной массой. Вот тут-то все увидели, как над «черной трибуной» стал вздыматься вверх, в черное небо черный двухголовый орлище с растрепанными перьями на концах зловещих крыльев и злобно распахнутыми клювами. Это чудовище было укреплено на спрятанной внутри трибуны автовышке, и теперь телескопическая штанга вздымала страшненькую птицу над площадью, усыпанной знаменами, над памятником Ленину, над городом.

Это уже излишне, подумал я. Зачем же еще и такие символы, хватит, что с лозунгами и здравицами в честь «министров-капиталистов» поозорничали. От лезущего вверх торжествующего хищника попахивало политической провокацией.

За это кто-то должен будет отвечать!

Но оказалось, что политического-то смысла как раз в этом всползании орла в поднебесье не было.

Когда телескопическая штанга вытянулась до невозможности, огромный черный орел вознесся так высоко, что казалось, уперся своими коронованными головами в небесную твердь, после чего замер в привычном для него окружении звезд.

Зловещий символ самодержавия недолго красовался в поднебесье.

В середине орла что-то полыхнуло, донесся удар взрыва, и повалил дым. Согласно замыслу Егора Окнопевцева, это была его главная, «гвоздевая» идея: взрыв петарды, символизируя взрыв народного гнева, должен был разнести чертову птицу в щепки. Но щепок не получилось, и пиротехнический план с фигурными фейерверками тоже провалился. В середине орла получилась всего лишь обширная дыра с тлеющей по краям фанерой. Орел оказался на недосягаемой высоте, да еще и с пламенеющим как бы сердцем, если смотреть снизу. Первая мысль пронзила молнией: «Хорошо, что Василий Сергеевич не видит».

Через дощатые настилы на «черной трибуне» я пробрался к автовышке и залез в кабину.

— Опусти орла немедленно! — ничего не объясняя, приказал я.

— Пошел ты на (неприлично), — сказал водитель, не предполагая, что я из райкома.

— А я тебе сказал, опускай! — пропустив грубость, потребовал я вновь.

— А я тебе сказал, чтобы ты шел на (неприлично). — Он повторил ту же грубость.

Я растерялся, хотел спросить фамилию начальника колонны, но тот заговорил сам, причем резко, грубо:

— Влип я на (неприлично). С этой (неприлично) сколько я должен еще (неприлично)? Там же еще два заряда, мать их (неприлично)! Я спущу на (неприлично), а они как (неприлично)! У меня же в обоих баках бензина до (неприлично)! Это же все тут вместе со мной на (неприлично) разнесет. Пока эта (неприлично) тлеет, спускать ее нельзя. А сколько эта (неприлично) гореть будет, (неприлично) ее знает!

Вот такой разговор. Подробности я опускаю, поскольку явно в состоянии стресса водитель вскользь коснулся в самых резких выражениях политического руководства города, сказав, что на месте Ленина залез бы обратно в броневик и всех их тут же уложил из пулемета.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*