Егор Фомин - Одиночества нет
— Разобралась? — одобрительно улыбнулся дядя.
— Почти.
— Хочешь еще посидеть или пойдешь со мной?
Как и раньше Лена все не могла определить, то ли ему действительно безразлично, что она чувствует и как ей тяжело, то ли он наоборот, все понимает и не хочет мешать своим бесплодным участием.
— Пойдемте, — пожала плечами она и встала.
— И хорошо, — кивнул дядя, — и хорошо.
Лена совсем забыла, что дома у дяди в холодильнике по-прежнему пусто, и в продуктовый магазин они по дороге так и не зашли. В итоге она вновь оказалась перед морозильной камерой, забитой полуфабрикатами. Поразмыслив, остановилась на фаршированном перце, сочтя, что его холостяцким блюдом не назовешь.
Ужинали почти в молчании, и сегодня это казалось более естественным. Дядя немногословно спросил, как прошел день, она так же немногословно ответила, что познакомилась с коллегами и даже пообедала с ними у Кнутссена. Дядя спросил, как ей понравилось знаменитое пиво, она ответила, что понравилось. На этом беседа и окончилась. Она даже не стала спрашивать дядю о удивительно попустительском отношении к пьянству в середине рабочего дня. Вообще в этой квартире было легко молчать, и в который раз Лена похвалила себя за решение приехать сюда.
После ужина и чая, дядя вновь тяжело поднялся со стула, и пробормотав: «Пойду, посижу», отправился к камину. Лена посидела немного, катая в ладонях остывшую кружку. Солнце за окном только-только клонилось к закату. Всего девять, какой бесконечно долгий день. И впереди еще долгий вечер. Спать совсем не хотелось, а чем себя занять, она не представляла. Пора идти в комнату, умыться и переодеться, а там может, и сон придет, а может, будет настроение почитать, у дяди нет вай-фая, но должна быть неплохая библиотека. Опять-таки интересно, остались ли на столе проволочные очки трубочиста? Лена улыбнулась, поняв, что до сих пор не заглянула в комнату.
Вчерашняя встреча почти забылась и казалась сном. В самом деле, можно ли представить, что в ее комнате ночью был совершенно незнакомый мужчина, который пришел ниоткуда и так же странно исчез? Пускай это покажется нелогичным, но, если очки и впрямь обнаружатся, это будет не подтверждением реальности вчерашнего, а скорее неким символом, который позволит сохранить память о странном видении. С такими мыслями она подошла к своей комнате.
Он сидел лицом к окну, положив подбородок на высокую спинку стула, и сумеречный предзакатный свет четко очерчивал его силуэт с выпрямленной спиной. В руке он держал открытую бутылку темно-зеленого стекла, по комнате витал тонкий аромат мяты. Цилиндр и проволочные очки лежали на углу стола.
Лена тихонько вошла и села на край кровати.
Он отпил из бутылки, посмотрел в окно, повернулся и подмигнул. Сюртук и воротник белой рубашки был расстегнут, от этого гость казался шире в плечах. Он откинулся назад, опираясь на стол левым локтем и, сделав еще один глоток из горлышка, махнул бутылкой:
— Будешь?
Она помотала головой:
— Из горла?
Он дернул бровью и опять посмотрел в окно:
— В том, чтобы пить из горла есть что-то настоящее. Честное. Только ты и напиток. Какой он есть, не исправленный формой бокала и светскими привычками.
— О! Целая философия!
— А философия всегда должна быть в простых вещах. Иначе в ней нет смысла. Так что, решилась?
— Нет. Лучше воздержусь от лишней натуральности. А что это, кстати?
— «Мятный родник».
— Ликер? Который «Элика» делает? — уточнила Лена, хотя пробовать все-таки не собиралась. — Сладкий?
— Освежающий, — кивнул гость.
Помолчали. Он — глядя за окно. Она — осматривая свои сложенные на коленях руки.
— Так что сегодня? — спросила девушка. — Будете лечить или сказки рассказывать?
Трубочист широко улыбнулся:
— Сегодня будем гулять!
Лена поймала себя на том, что когда Паша намекал на свидание, прогулка казалась последним, чего она хочет. Однако сейчас предложение выглядело интересным, хотя и не самым заманчивым.
— И где же мы будем гулять? — спросила она, готовясь к предложению посетить обычные места свиданий: Елизаветинскую набережную или Монастырский бульвар.
— Мы будем гулять по крышам! — сообщил трубочист, распахнув глаза.
— И как же мы туда попадем? — она даже не удивилась неожиданному приглашению.
— Естественно, через печную трубу.
— Но… я же перепачкаюсь! — возмутилась Лена.
— Нисколько, — покачал он головой и взял ее за руку. — Я уже все вычистил. В конце концов, это моя профессия!
Лена очень сильно сомневалась, что и впрямь возможно пролезть через трубу, да еще и не испортить одежды, но перспектива прогулки по крышам завораживала.
Путь через трубу девушка запомнила очень смутно. Гость забрал со стола полотняный мешочек и увлек ее к камину, в котором уже была установлена деревянная лестница, и она поставила ногу на первую ступеньку. Потом темнота, и вот она уже стоит на крыше, а рядом высится кирпичная труба, прикрытая жестяной крышечкой. Впереди на гору вбирались красные, подсвеченные заходящим солнцем коньки крыш, а сзади синел залив. Она неловко переступила на мостках, уложенных поверх черепицы, и крепче сжала руку спутника.
— Страшно? — прошептал он на ухо.
— Ага, — кивнула она, но улыбнулась.
— Пойдем, — опять шепнул он и потянул ее за собой.
Они прошли вдоль дома, и перебрались на крышу старого домика на Цветочной. Здесь здания почти смыкались кровлями над узенькой улицей, и над ней даже были перекинуты мостки.
— Мы что, будем переходить на ту сторону? — спросила она, желая, чтобы ее переубедили.
— Да. Ведь мы гуляем по крышам! Не бойся, это совсем не страшно!
Трубочист отпустил ее руку, и, выйдя на мостки над улицей, остановился на середине. Легко, будто стоя на тротуаре, обернулся. У девушки перехватило дыхание: он стоял над пропастью на двух тоненьких досочках, сбитых поперечными планками. Лена не только не могла представить, что перейдет сама, она была готова упасть в обморок уже от страха за спутника.
— Не бойся, — улыбнулся трубочист и протянул руку. — Посмотри, как здесь красиво!
— Очень красиво. И мне совершенно неплохо на этой стороне.
— Пойдем, — позвал он. — Останешься здесь — не увидишь моря.
Лена помотала головой:
— Увижу как-нибудь в другой раз.
Не сразу, но она нашла в себе силы и перешла через улицу. Хотя, когда шагнула на доски, чуть не умерла от страха.
— Дальше пойдет легче.
— Правда?
— Обещаю.
Они шли по узким крышам старого города, взбирались по мосткам на высокие кровли, крались мимо узких чердачных оконцев. Город с его темнотой и серыми сумерками остался внизу, а здесь было полыхающее закатом небо, красная черепица под ногами и лес труб и флюгеров. Раньше, глядя с земли, она и представить не могла, что на самом деле флюгера такие большие. Захотелось остановиться, прислониться к печной трубе и стоять, глядя по сторонам, дышать свежим морским воздухом, но трубочист все время тянул дальше — вдоль Южного вала к Медному рынку. И Лене нравилось, что он держал ее за руку.
— Подожди! — все-таки попросила она. — Дай передохнуть. У меня голова кружится. Наверное, от свежего воздуха.
— Хорошо, — присел он на мостки, взбирающиеся на крутую крышу.
Лена вдруг захотелось, чтобы он встал за спиной и обнял ее. Такой настоящий, надежный. Ее даже удивило, что она вообще может так думать о другом мужчине после того, что случилось. Девушка покачала головой и глубоко вздохнула.
Здесь обзор был не так хорош — за спиной высокая крыша, похожая на островерхую шляпу с широкими полями, и точно такие же крыши напротив. Взгляд Лены остановился на прикрывающей дымоход ажурной жестяной крышечке, похожей на кровлю маленького домика. Такие же, только более или менее затейливые, были и на остальных трубах.
— Зачем их делают? — спросила Лена.
Трубочист даже не посмотрел и не переспросил, просто пожал плечами:
— Чтобы дождь и снег не попадал в трубу. Только из-за них птицам порой приходится несладко.
— Почему?
— Когда холодно, они часто прилетают погреться, а потом засыпают от угарного газа и падают в трубу.
Девушка распахнула глаза:
— А потом?
— А потом жильцы вызывают нас, и мы их достаем, — пожал плечами трубочист, — был случай: кто-то привез из дальних стран экзотическую птицу. Такую яркую, с цветными перьями.
— Попугая?
— Наверное. А потом этот попугай улетел. Было уже холодно, и бедолага никак не мог найти себе места. Отощал, облез. Прилетел к трубе. Может, ему показалось, что это маленький кусочек теплой родины…
— И вы его спасли?
— Да. Успели. Он большой был, закупорил собой дымоход. Когда мы его достали, отдали хозяевам дома.
