Роман Лерони - Не говорите с луной
В какой–то момент зеркальные отблески в ревущем сумраке вертолётного салона нервно задёргались. И через мгновение до Александра долетел кислый запах содержания чьего–то желудка. Нахмурив брови, Гектор внимательно посмотрел на пассажиров и покачал головой. Узкие блики спортивных очков по прежнему неподвижно сторожили Александра терпением своего неутолённого голода.
Машина то проваливалась вниз, то теряла скорость, натужно, но упрямо подтягивая себя ввысь, чтобы преодолеть острый горный кряж, преградивший путь, и когда острый, ломанный каменный срез уходил под вертолёт, снова все внутренности с неприятным холодком в нутре, с замиранием сердца и дыхания, вывешивались невесомостью стремительного падения.
Иногда они летели над короткими долинами. Очень низко, пугая редких осликов, которые начинали брыкаться и метаться в рыжих лабиринтах дувалов. Долинки были уложены аккуратными квадратиками куцых полей, насыщенных свежей зеленью какой–то огородины или зерновых ростков. Редко, едким до боли в глазах, бликом проскальзывал канал арыка, украшенный по ровным бережкам жиденькими камышовыми зарослями. Эта свежая зелень давала отдохновение взгляду, уставшему от ломаного однообразия горной местности.
Они снова перескочили горный срез, вывалившись из бесцветного неба на большую долину, разлившуюся плоским плато на многие километры, и вертолёт снова стремительно провалился вниз, одновременно густо отстреливая тепловые ловушки. Их жирное шипение было хорошо слышимым даже на фоне гула ветра, рокота винтов и воя турбин. Несколько очень рискованных манёвров, когда с одной стороны вертолёта вдруг оказывалось отвалившееся от земли небо, а с другой эта же земля, утратившая привычное соседство неба, и машина, плавно покачиваясь, стала на подготовленную площадку, долго разгоняя винтами густую пыль. Гектор, споро убрав пулемёт, вытолкнув трап, сам выскочил в люк, в навьюченное пылью пространство, жестами торопя пассажиров покинуть салон. Александр выскочил вслед за ним, охватив руками своё имущество, пригнувшись, он бежал прочь от ревущего геликоптера, толкаемый в спину упругим пыльным воздухом. Чьи–то руки упёрлись в него и остановили это беспорядочное, неуправляемое бегство. Сбросив манатки, он оглянулся, и увидел, как «арабы», быстро передавая из рук в руки друг другу всё, что находилось в салоне, тут же оттаскивая в сторону, включая обалдевших от перелёта бойцов. Один из них, когда его поставили на землю, запрыгал дальше в сторону на одной ноге. С другой у него был снят ботинок, который он держал в руках. Метров через десять он остановился и что–то вытряхнул из этого ботинка. Содержимое, блеснув густым веером, разлетелось во все стороны. Часть его попала в близкий окоп, и оттуда, размахивая кулаками, выскочила пара разъярённых таджиков, оголённых по пояс. Они подскочили к незадачливому духу, и парой секунд позже он уже лежал на земле, скрутившись калачом от пары сильных ударов в лицо и живот.
В облаках пыли Саша успел рассмотреть броню, которая стояла немного в стороне от площадки. Это были две БМП и БТР. Наверняка, это принадлежало теперь ему, как преемнику Кадаева. Возле техники, в тени от неё, сгрудившись, чтобы хоть как–то укрыться от несущейся пыли, сидело около десятка человек. Один же стоял в стороне на широко расставленных ногах. На человеке была зелёная майка, облизавшая худое загорелое и жилистое тело под напором воздуха, прыжковые, десантные, штаны, облегающие мощные, тренированные постоянным хождением по горам, ноги. Жёсткий «ёжик» бесцветных волос прочно топорщился вверх, не обращая ни малейшего внимания на разгул воздушной стихии вокруг. По тому, как твёрдо и упрямо стоял этот человек на одном месте, как по–особенному держал оружие, — на опущенных руках, как штангист штангу перед решительным толчком, — было видно, что это важная персона в местных краях. Начальник одной из пограничных застав — решил Александр, и, подхватив свои пожитки, пошёл к этому человеку. Он видел, как Гектор вытянул из салона туго набитый вещмешок и бегом отнёс его к этому же человеку. Приблизившись головами вплотную друг к другу, они о чём–то быстро переговорили, пожали друг другу руки и Гектор, в три прыжка подскочил к Александру, охватил его за плечи, приблизил к себе.
— Это наш мужик. Можешь доверять ему полностью. Вы подружитесь. Давай, друг, Санёк, живи, воюй и береги себя! Я поскакал дальше. Держись подальше от лунатика. Как тебя величать по коду?
— Поручик.
— Держи краба, Поручик. Свидимся, даст Бог, через пару недель.
Они пожали друг другу руки, сухо, сильно и со смыслом, который не передать словами или другим способом, мол, держись, старик.
Едва Гектор вскочил в вертолёт, тот, избавленный от груза, подскочил ужаленным гигантом в выжженную высь, и, отплёвываясь тепловыми ловушками, быстро скрылся за ближайшим хребтом. Лёгкий ветер из долины был пропитан речной свежестью. Он легонько обдувал людей, сносил к горам, вслед за вертолётом неспокойную пыль, вой турбин. На долину навалилась тяжёлая непривычная тишина.
Эта было та самая база снабжения, которую Александр видел на карте в кабинете начальника штаба бригады, подполковника Степанова. На его карте этот пункт не был обозначен, как и многое из того, что существовало на самом деле, но на карты не наносилось из соображений безопасности. База находилась на равном удалении от двух пограничных застав, N1 и N2, и была постоянно обитаемой. Солдаты таджикской армии обслуживали её и несли постоянный боевой пост. Она стояла практически в центре широкой долины, на самом высоком, но пологом холме. Со стороны Таджикистана долину подпирали горные кряжи, а со стороны границы её подмывала река Пяндж. Отсюда, сквозь развалы меж холмов и сопок проглядывали далёкие серебряные лоскуты этой реки, сейчас бурной и разлившейся, по причине весеннего таяния льда и снега в горах. Где–то в стороне, далеко у реки, как знал Александр, по правому берегу проходила узкая трасса на Хорог. Но для снабжения двух застав, через эту базу, использовали авиацию, вертолёты. Степанов сказал, что вертолётчики предпочитают не летать на заставы, близко расположенные к государственной границе. В этом году два Ми‑8 были атакованы переносными зенитно–ракетными комплексами с сопредельной стороны. Мастерство пилотов позволило избежать трагедий, но не всегда так везло. Были и потери.
Очень редко, съезжая с трассы и двигаясь по плохой, разбитой и часто размытой дороге, сюда добирались автомобильные караваны, доставляющие оборудование, запчасти и драгоценное топливо для бронетехники и генераторов. Но это было так редко, что было скорее исключением, чем правилом. Снабжением по земле занималась дружественная таджикская армия, но по причине частых нападений на конвои, грабежей, добровольных поставщиков среди служащих таджиков не было. Все хлопоты по обеспечению пограничных застав на себя взяла авиация. Был специальный вертолёт–заправщик, доставлявший сразу большое количество горючего и смазочных материалов. Штурмовая авиация, те же «шмели» с блоками НАР на подвесах, а также Ми‑24, обеспечивали огневое прикрытие застав с воздуха. Немного дальше от этой широкой и большой долины, находилась ещё одна, поменьше. С неё осуществлялось артиллерийское огневое прикрытие. Там, в постоянной боевой готовности, находился артдивизион самоходных артиллерийских установок. Его расположение позволяло обеспечивать огнём сразу четыре заставы. Сами же погранзаставы были усилены мотопехотными подразделениями, такими вот ротами, одной из которых прибыл командовать Александр. Его предупредили, что на границе редко какая ночь бывает спокойной. Ранее он никогда не был в настоящем бою, если не брать в расчёт один случай, когда будучи курсантом на четвёртом курсе училища, он участвовал в поиске и задержании солдат, самовольно покинувших расположение части с оружием в руках. Беглецов блокировали в горах под Чарваком. В перестрелке были ранены офицер комендатуры и милиционер, один из дезертиров был убит взрывом гранаты, второй — контужен. Тот случай вряд ли можно было назвать сколь–нибудь значимым боевым столкновением, несмотря на жертвы. Солдаты были неопытными первогодками. Здесь же через границу, с грузом наркотиков, оружия и контрабанды шли опытные люди, душманы, отточившие своё мастерство за годы войны в Афганистане. Это был серьёзный и очень опасный противник, не знающий пощады, не ведающий о милосердии и плевавший на законы любых держав в собственном стремлении к наживе.
Сама база представляла собой врытый в землю оборонный комплекс. Змейка окопов опоясывала большой периметр, внутри которого, и за ним, были вырыты капониры, где крытые, где нет, в которых, собственно и находилось всё необходимое для снабжения баз. Александр, проходя по краю окопов, видел, два некрытых капонира, где плотными рядами стояли бочки с горючим и машинным маслом. Немного дальше от окопов, внутри периметра базы он заметил две миномётные позиции.
