Валерий Рыжков - Он, Она и интернет
Андрей вспомнил последний разговор по телефонус Инной.
– Не знаю почему, но по-моему, вся боль исчезнет в ту же минуту, как только мы увидим друг друга. Это истина очень проста. Это не имеет срока. Так будет всегда. Ты настоящий поэт! – она сделала ему вынужденный комплимент.
В ответ ей Андрей нескладно выразился, что нужно мгновение, чтобы вдохновение переросло во мгновение, и тогда возможно он уловит аромат вдохновения.
Глава 8
Инна прилетела самолетом в Тунис не одна, а с приятелем, рассматривая землю из иллюминатора, как контурную карту за шестой класс. Когда – то их близкие отношения с Игорем превратились в дружеские, а теперь в приятельские. Это был метаморфоз отношений, как у бабочки, которая сначала бывает гусеницей, потом куколкой, и потом снова бесполезной бабочкой.
Ко всему прочему ее приятель, бывший друг Игорь, был прожигатель жизни. Инне с ним всегда весело и беззаботно. На пляжном отдыхе даже приятель, как обручальное кольцо, защищает от назойливых предложений мужчин. Их разместили в одном аппартаменте с двумя комнатами, двумя ваннами, и видом на море. Было знойно днем и прохладно ночью. На солнечном песке один гриль-день превращает тело туриста в шашлык. В Махдии к десяти утра Инна убегала с пляжа, чтобы не обжечься от солнца и не переохладиться в воде. Инна пребывала в вечности, забывая обо всех в этом мире.
Инна обратила внимание, что тут другие люди. Взгляды, которые она улавливала на себе, не волновали ее, и пляжный дресс-код, которого она старалась придерживаться в соответствии с европейским стандартом. Это был её отдых, на который она работала год, чтобы показать себя в течение одиннадцати дней и десяти ночей широту драйва своей натуры, а потом снова год работать по-рабски на компанию, чтобы заработать на этот отдых.
Игорю она была ни чем не обязана, если только его покровительскому присутствию. Был уговор с ним, что каждый платит за себя, даже за чашечку кофе.
Ощущение отдыха начинается со второго дня, после суеты первого вечера в отеле, восторга от моря, пляжа и винного бара.
Игорь подвернул ногу в баре, не рассчитав ритма танца в сочетании с выпитым в этот вечер вина, и теперь лежал в номере с распухшей левой ступней. Его официанты обслуживали в номере. Так что теперь оставалось Инне полагаться на себя. У нее было запланировано сафари, поездка на верблюде, полет на парашюте.
Туниские берберы на пляже охотно общались, предлагая купить сигареты, ракушки, платки. Через несколько дней отдыхающие стали узнаваемы и по загару можно было определить сколько дней осталось до окончания отдыха.
Игоря раздражали консьержки, которые шумно убирали номера, назойливо выклянчивая чаевые, обильно поливая ковры пахучими дезодорантами.
Инна жила девизом «Здесь и сейчас», а обещание оставить на «Завтра» она считала этот принцин для слабых. Тут в отеле не было нигде часов, но все жили по четкому расписанию, никто никуда не опаздывал, но и не спешил.
В Тунисе наверно было как во всем мире, когда богатый строится, то бедный работает. Как мираж в пустыне, тут был вечный оазис капиталистического социализма. Древний Карфаген был разрушен не в назидание, что рая нет, а за мираж безмятежного счастья. Для гордого бербера жизнь «прикормом» считается унижением. Они за чаевыми не гоняются, как и птицы не едят с рук отдыхающих. Для них в мире существует только одна справедливость, которая заключается в силе.
Инна получила дозу адреналина от поездки в пустыню, полета на парашюте и сидения на верблюде, как Игорь кайф от кальяна.
В знойную жару середины дня у нее окончательно угасают впечатления, как от пресыщения. Купание в бассейне отеля не приносит облегчения, и только вечер возвращает ее к жизни. Музыка в баре, непьянящие коктейли, навевают новые мысли и воспоминания об Андрее, и она посылает ему сообщение.
«Луна уже близко. Открой свои объятия. Это возможно принесет мне покой».
Андрей ответил не сразу, но многозначительно: «Солнце катит к зениту».
Они жили в разных меридианах, он пребывал в суете городского дня, она находилась в потоке воздуха Средиземного моря.
Потом для Андрея наступило эфирное безмолвие. И молчание Инны вывело его из равновесия, и он внутри взорвался, а кругом была тишина и информационная безответная пустота: компьютера, телефона, телевизора, радио.
В Махдии солнце прячется за горы, и в этот миг горизонт моря синеет до фиолетового цвета.
На восьмой день Инне надоело обжигаться на солнце, и ей уже захотелось избавиться от браслета отеля «все включено», который она считала скрытым рабством евроизобилия, находящегося в прямой зависимости от благ нового европорядка.
Инна с прихрамывающим Игорем, поторговавшись с таксистом до семи динар, отправились на машине на мыс Африки. Маяк, крепостные стены с ржавыми пушками и могильными плитами ничего не говорили о прошлом молодой паре, которые приехали на мотоцикле к мысу, тунисец прижимал девушку, которая от смущения положила ему голову на его грудь. Может быть это было их первое тайное свидание. И Инна сделала вид, что не замечает их объятия и поцелуи украдкой. В море с лодки рыбаки перебирали сеть.
Потом Инна в сопровождении приятеля отправилась на рынок приобрести сувениры. Торговцы учтиво показывают расторопность покупателю и не скупятся на жесты, если покупатель проходит мимо их товара. Они суетятся около туриста тогда когда у него есть деньги, а если нет, то они отлетают от покупателя, как песок от рыбы в воде. Для торговца день должен приносить динары и легко раздражаются от упущенной выгоде ни чуть не меньше, чем торговец Сенного рынка в Петербурге. В супемаркете можно приобрести товар и подешевле, чем на рынке, и с более вежливым почтением продавщиц, которые за покупку с волшебным словом «шукран» дают впридачу сувенир. При прощании чаще молчаливы, чем улыбчивы. Инна объяснила для себя это явление, как последствие колониальной жизни, и всегда вежливо говорила чаще «спасибо» чем «мерси».
Но средиземноморский отдых тлетворен для туристов. Инна стала проявлять фривольность в одежде, босоножные прогулки от гостиницы до пляжа, потом ночные купания и обязательный бокал красного вина в кафе. Потом глубокий сон на измятой постели.
Андрею она больше не посылала сообщений, решив прекратить с ним отношения, без объяснения, без слов. Она получила свободу от обязательств, которые она сама себе по-глупости прописала, и теперь ей было хорошо и беззаботно. Инна сделала умозаключение после третьего бокала вина, что либидо это воображение, а не магия рук.
Потом она танцевала в кругу таких же веселых и безудержанных людей. После четвертого бокала белого вина ее тело двигалось не в фантазии воображения, а в руках партнера, которые парализовывали ее воображение чувств и волю. После купания на море в вечерней неге мускулы туристов были упруги, и соль кожи вместе с потом проступала на майках. Отдыхающие жили в измерении молодости, которая ни за что не платит, по принципу все включено. Инна в последний вечер отдыха летела будто на парашюте.
Инна вернулась домой с отдыха и погрузилась в работу. В ее голове проносились его слова, как нашептывания: «Любимая… Это просто слова… Это хорошие слова… У нас так говорят…»
Она спрашивала саму себя, наверно я никого не люблю. В ее словах были утрачены чувства, которые отражают настоящие отношения близкого человека. На нее накатывалась послеотпускная депрессия, когда ее охватывало состояние вроде ничего не хочу, не могу и не желаю, запутывая ее чувства, а ей нужно всего – навсего только найти нужные слова, и тогда все будет хорошо.
Она смотрела на мир глянцевого журнала, где со страниц на нее смотрели такие же элегантные женщины в нарядах, которые всегда можно приобрести эти вызывающие искусственные бриллиантовые украшения в каждом бутике торгового центра. На другой странице этого журнала рекламировались предложения, что обязательно нужно совершить турне в Англию в сообществе лордов и принцев. Тут же были размещены их фотографии и биографии династического рода, и которые готовы за умеренную плату сопровождать леди в любой бар Лондона.
Инна невольно сопоставлялась с этими типажами. Теперь она вернулась в деловой город, в другой мир, со своим дресс-кодом. Через две недели у Инны окончательно улетучились фантазии отдыха.
Она возвращалась к мысли, как сказать тихо и проникновенно: «Хорошего дня» и, что шепот – это не любовь, а истощение чувств. Теперь она снова почувствовала себя умирающей и, что ей необходим Андрей как кислородная подушка. Они находились в одном измерении времени, когда вдруг неожиданно пересеклись их дороги, и теперь они не могут так просто разойтись без мучений любви. Прошел тяжелый месяц обоюдного молчания.
Андрей прогуливался по просыпанным дорожкам прошлогодними рыжими иголками соснового леса и по склонам холмов черничных кустов. Он вышел на берег холодных волн Балтийского моря.
