Ирина Биркитт - Блондинки в шоколаде, или Психология Барби
Здесь Машка была как рыба в воде. Ее угловатые движения стали плавными и уверенными. Небрежной рукой она протянула парковщику сто рублей чаевых. Мы прошли через рамку металлоискателя в огромный мигающий и звенящий зал. Машинскую не досматривали, а меня попросили показать содержимое сумочки. Мы сделали заказ, и Машка отправилась играть.
Мне очень нравилось смотреть, как играет подруга. Если комбинация выпадающих на экране картинок была выигрышной, картинки оживали и что-то выкрикивали бодрыми мультяшными голосами. На этот раз Машка села за автомат со смешными прыгающими помидорами в ботинках. Машка была довольна игрой и увеличила ставку до максимальной. К нам подошла Настя. Как рассказывала Машинская, это был легендарный персонаж «Ударника». И хотя я пропускала мимо ушей большую часть Машкиной трескотни, про Настю я слушала с открытым ртом.
Насте было 18. Она была тоненькой миниатюрной блондинкой с огромными голубыми глазами. Низкий прокуренный голос и простоватая речь совершенно не вязались со внешностью. Сюда ее привел собственный муж. Он занимал какую-то заоблачную должность и ворочал миллионами. Настю он нашел в славном городе Сочи и перевез в Москву. Молодая жена не скучала – активно тратила деньги в бутиках и салонах. Когда ей это надоело, она открыла для себя мир азарта.
И в замызганную палатку с парой игровых автоматов утекли 300 тысяч долларов, хранившиеся дома. Сама Настя комментировала это так: «Да я просто брала, брала, брала. Ну я же не смотрела, сколько там пачек! А потом вдруг осталась последняя». Вот с таким своеобразным изяществом Настя спустила целое состояние. Муж жену ругать не стал, а привез в цивильное казино и сказал:
– Играй тут. Тут за тобой присмотрят.
И Настя стала играть. Сначала постоянные игроки принимали ее за подсадную девушку, нанятую для оживления интерьера. Но такие девушки играют строго определенное время и делают небольшие ставки. Настя же проигрывала многие тысячи долларов, застревала в казино сутками и никогда не отказывалась дать в долг (если сама была в плюсе, разумеется).
Ее любили. Она в момент обзавелась свитой прихлебателей, разносивших про нее мифические истории.
Например, рассказывали, как она, проигравшись в пух и прах и проведя за автоматом несколько часов кряду, вместо того, чтобы поехать домой за деньгами, попросила у менеджера казино кредит в четыре тысячи долларов. В залог она предлагала свой новенький «Порше», неделю назад подаренный любящим мужем. Говорили, что Настин йоркширский терьер просидел в машине некормленый и негуляный двое суток – хозяйка попросту забыла о нем в пылу азарта.
А потом еще долго выговаривала бедной псине за лужу на сиденье.
Настя любила рассказывать, как опоздала на самолет в Сочи и за три дня, скрываясь от мужа, уверенного, что она гостит у мамы, выигрывала, проигрывала, ездила ночевать к подруге, съела
15 порций мороженого и пропустила джек-пот в миллион долларов. Это событие она считала самым трагическим в своей жизни.
– Я уже устала крутить этот аппарат и решила его забронировать. Тут подошла какая-то телка и спросила, буду ли я играть. Ну я и плюнула. Она только воткнула туда 500 рублей, один удар, и аппарат заблокировался. Я хотела ее прибить на месте! Ну откуда она взялась? Я рыдала часа два. Я до сих пор не сажусь за этих мерзких бегемотиков! – басила Настя.
У посетителей казино были в ходу особые термины. Каждый аппарат назывался соответственно картинкам, которые мелькали на экране: «помидоры», «бегемотики», «мальчик-девочка», «чиккены», «вороны». Бонусы ловили, аппараты крутили, удары настукивали, суммы набивали.
Я вполуха слушала разговор Машки и Насти и смотрела на экран. Раздалась переливистая мелодия, и веселые фрукты в трех местах на экране закружились в танце. Веселый помидор приветственно помахал нам рукой.
– Ой, Машка, смотри, ты бонус по максимуму поймала! – воскликнула Настя.
Из угла выполз разноцветный червячок и исчез в норке. На экране появились сливы, апельсины и лимоны. Машка принялась натирать сенсорный экран. «Luсky lemon!» – крякнул автомат, и веселые лимоны стали открываться, обнажая цифры выигрыша.
– А почему нельзя просто нажать на любой фрукт? – спросила я.
– Ты не понимаешь, тут целая система, – деловито заявила Машка и продолжила свои манипуляции.
Официантка пригласила нас за столик.
– Они тут еду специально по сорок минут готовят, чтобы люди больше играли, – проворчала Машка и нажала на кнопку выплат после завершения бонус-игры.
– Ты бы еще поиграла, – предложила Настя. – Тут до тебя один мужик тысяч сорок засадил, бонус никак не мог поймать.
– Я не шакал! – ответила Машка.
«Шакалами» в казино за глаза называли игроков, которые следили за теми, кто долго играл на одном автомате и много проигрывал. Вероятность того, что автомат начнет выплату после серии проигрышей, заставляла «шакалов» часами простаивать за спинами неудачливых игроков.
– Тогда я сяду, – решилась Настя.
– Да пожалуйста! – Желать удачи в казино было не принято.
Выигрыш принесли, когда мы переместились за столик. Где-то между салатом и креветками Машка изрекла:
– Нам надо на море!
На море, конечно, хотелось, но не в такой компании. Машка путала все планы. Она обладала удивительной способностью уговаривать людей. Вот если бы я сейчас сказала, что у меня нет денег на поездку, Машка предложила бы поехать за ее счет. Если бы сослалась на отсутствие настроения, она и тут бы меня обработала. Если Машка чего-то хотела, слова «нет» для нее не существовало. Бэтээр, в общем.
У Машки зазвонил мобильный. Она посмотрела на дисплей и расплылась в улыбке, но на звонок не ответила.
– Димка, скотина, звонит, – злорадно заявила она. – Пусть помучается! Будет знать, как ключами расшвыриваться!
Телефон ожил вновь. Машка нажала на кнопку ответа и с сияющим лицом выслушала монолог собеседника, сказала:
– Ну-ну… Да пошел ты…! – и дала
отбой.
– И где ты нашла свое очередное счастье? – не могла не поинтересоваться я.
– В консерватории, бля! В клубешнике! Где же еще?! Дома сидела, шампанское пила и смотрела «Мулен Руж». Рыдала, как всегда. Тут понимаю, что на улице пятница, а я как дура дома сижу. Нацепила вечерняк, босоножки со стразами, чулки в сетку, короче, нарядилась в стиле «Мулен Руж». И завалилась в «Tip-top». Стою у барной стойки и веду с барменом дискуссию: стоит ли благородной мамзели продолжать пить шампанское или перейти на привычные для организма хлебные вина. Рядом со мной какой-то клерк ошивался. А чего это вы, девушка, в таком странном замешательстве, спрашивает. А потому, что девушка всю неделю тяжко работала и теперь раз и раз сложить не может, отвечаю. Ну и, как обычно, треп пошел. В банке, говорит, работает. Друзья его подходить стали, здороваться. Смотрю, вроде не гоблины: приличные, вежливые. Он меня на летнюю площадку танцевать позвал. Я уже подшофе была.
Потом мы за столиком владельцев клуба оказались. Там-то я и зажгла по полной. Уж не знаю, что они про меня думали, но Димуську, видать, тихо жалели. Потом мой Ромео меня к себе позвал. Мы в ритме танца на улицу и вышли, а к нам две барышни подходят. На меня брезгливо посмотрели, а Димочке в глаза так преданно заглядывают. Смотрю я со стороны на это дело и про себя хихикаю. Тут к нам «Бентли» подруливает, из него вооруженная охрана выходит. Тут-то я и поняла, почему бедные дурочки на Димона так смотрели. Видать, в его банке нехилую зарплату дают.
Садимся мы в «Бентли», катим к нему на Кутузовский. Хата какая-то съемная. Ну, типичный холостяк. Вот тогда я успокоилась – ты ж меня знаешь, меня от женатиков подташнивает… Короче, шуры-муры целую неделю. Звонил, как школьник оправдывался, что занят постоянно. Потом звонит, в кино или в ресторан приглашает. Я говорю, голубь, давай сначала сексом позанимаемся, а потом сходим куда-нибудь, если время останется. Он там на другом конце чем-то подавился, а потом быстренько нашелся и к другу на дачу пригласил. Там, говорит, будет тебе вся программа.
Вечером за мной заехал. Выхожу во двор. Стоит, блин. Белая рубашечка, рваные джинсики и небрежно так опирается на «Бугатти» цвета инферны. Рядом джип с охраной. Прикол: мальчик мужских журналов начитался.
Заехали в «Глобус гурмэ» на Якиманке, скампий накупили и поехали к его другу на Можайку. Приезжаем. Там меня никто не ждал. Жена и ее подружка змеями смотрят. Конечно, такой завидный кадр непонятной телке достался. Друг у него, кстати, очень даже ничего, Димуська уж больно сладенький, ты же знаешь, как я к декоративным мужикам отношусь. Ну, мы поужинали, а змеи мне шипят: Маша, вы, наверное, готовить умеете, знаете, что Димочке нравится. Откуда мне знать, отвечаю, мы с ним второй раз видимся.
Тут все сидевшие за столом от смеха пополам сложились. Дима обиделся.
С таким поведением, говорит, и последний. Потом мы в летнем шатре музыку слушали, траву курили, грязные танцы танцевали. Часа в три ночи пошли спать. Заходим в дом, а Димка мне говорит, что в соседней спальне еще одна девушка.
