Сильвия-Маджи Бонфанти - Сперанца
После предложения поместить Сперанцу в приют Цван этот проект уже не мог отвергнуть. К тому же ему казалось, что, согласившись на него, он сможет выиграть время.
— По мне… Лишь бы ее не послали на эту каторгу… Но нужно будет узнать, возьмут ли они ее? Она еще маленькая, и за ней надо смотреть…
— С ними я уже говорил. Они ее охотно берут. Но вам придется ее самим отвезти, потому что меня больше не отпустят, а они не могут за ней приехать.
Только после того как Берто уехал, Цван, обдумывая эти слова, сказал:
— Раз он уже говорил с теми с окраины и знал, что они возьмут девочку, зачем ему понадобились все эти разговоры насчет «закрытой школы»?
Минга пожала плечами, но Сперанца тут же нашлась:
— Если бы он так не сказал, ты бы и не вспомнил о сумасшедших Мори и не схватился бы за ружье. А это ведь интересная история, и Берто тоже хотелось ее послушать…
Минга выскользнула за дверь, чтобы не смущать своим присутствием и без того сконфуженного старика.
Цван всадил нож в стол, низко надвинул шапку на лоб и начал насвистывать, чтобы придать себе непринужденный вид.
Так решилась судьба Сперанцы. Самой маленькой из Мори суждено было покинуть болото.
Глава десятая
Уже неделю в долине батраки толковали о предстоящем путешествии Цвана. Это было целое событие, совершенно неожиданное для старика. Но больше всего его смущало, что на работе для него как раз начинались горячие дни: вот-вот под навес позади дома должны были пригнать скотину, и он не мог оставить ее без присмотра.
Он посоветовался с Мингой, и они решили попросить у управляющего двухдневный «отпуск».
Но управляющий поднял бучу.
Весь год Цван жил в доме — это он позабыл? Хозяйский хлеб, небось, ел? А теперь, в самый разгар работы, он, видишь ли, хочет уехать на целых два дня! Хозяин дает ему жилье не для того, чтобы он разъезжал по своим делам. Что ж он думает, скотина может два дня обходиться без корма? Хоть бы он оставил кого-нибудь за себя! Почему он не вызовет Берто?
Управляющий насмехался над Цваном; ему не нравилось, что Берто ушел из долины… Цван это знал, и кровь бросилась ему в голову. Он ответил, что это его дело, он сам найдет себе замену.
— Но мы еще посмотрим, кого вы найдете… Контракт-то подписан с Мори.
И управляющий ушел ухмыляясь.
— А, чорт побери! — крикнул Цван и бросил оземь шапку. — Чорт побери… — повторил он и наклонился поднять ее. — Вот тут уж схожу к семье Джузеппе!
Минга упала духом. К кому можно было обратиться за помощью?
— Не твоя забота, — сказал Цван, — я найду ему кого-нибудь из наших. Он так говорит потому, что думает, в долине нет других Мори. Смех, да и только… Мори по всему болоту рассыпаны. Если на то пошло, нас целое войско! Я ему докажу…
Через несколько дней вечером Цван пошел на болото. Он сел в охотничью лодку и начал грести, пробираясь через камыши. Лодка плыла под зеленым сводом в таких местах, куда, казалось, не было доступа.
Он причалил в глухой заводи и уверенно пустился в путь раздвигая кусты.
Много лет он не хаживал в этих местах, но он был родом отсюда и не мог сбиться с дороги. К ночи он добрался до хибарки в зарослях камыша.
Высоко в небе стояла луна. Лаяли две собаки. Цван шел, как во сне, и ему казалось даже, что, когда он постучит в дверь, ему ответит голос его матери.
Собаки с лаем выбежали ему навстречу.
«Наши еще тут, — подумал Цван, — только Мори не привязывают собак».
Он прошел мимо псов, не обращая внимания на их рычание, и они не бросились на него, а лишь с лаем проводили до двери.
Крепко же, видно, спали хозяева!
Но Цван не успел постучать, как дверь открылась, и к нему вышел полуодетый человек с двустволкой в руках.
— Кто вы?
— Да хранит тебя бог! Ты — Мори? Я тебя не знаю, но ты Мори, и это также верно, как то, что я тоже Мори. Я — Цван, двоюродный брат Джузеппе.
В ответ послышался голос из хибарки:
— Не может быть! Цван!.. Коли так — значит, он при смерти. Если Цван вернулся домой, стало быть, собрался помирать.
На пороге показался старик, сгорбленный, с длинной бородой. Но при свете луны Цван узнал его острые и темные, живые и смеющиеся глаза — глаза Мори,
— Джузеппе!
Старик засмеялся и протянул ему руки. Он был старше Цвана, но обнял его так, что тот почувствовал: есть еще силенки.
— Как ты сюда попал? Может, заплутал на болоте?
Оба засмеялись. Это была шутка: разве кто из них мог заплутать на болоте?
Они вошли, и парень, открывший Цвану, зажег фонарь, подвешенный к балке под потолком.
Комната была маленькая, стены обшиты тесом. Посредине находился очаг с низким колпаком, на котором была развешена скудная кухонная утварь.
У стен стояли две кровати — доски, настланные на козлы, а над ними висели ружья.
Два сундука, стол, табуретки — вот и вся обстановка.
— А женщин у вас нет?
— Одни померли, другие уехали, — ответил старик, и Цван не решился спросить, кто помер и кто уехал.
— Если бы я знал, что ты вернулся, я бы раньше пришел…
— Без малого десять лет уже прошло, как я вернулся, — засмеялся старик. — Но тебя я, по правде сказать, не ждал… Что у тебя стряслось?
— Мне нужно кого-нибудь из наших… — сказал Цван, глядя на парня. Тот молчал.
Старик тоже посмотрел на него, потом кивнул на стену, где висели ружья.
— Нет! — сказал Цван. — Нет, не то…
А про себя подумал: «Да, чорт возьми, с Мори шутки плохи!»
— Если бы дело было в этом, — продолжал он, — я пока еще сам за себя постоять умею, да и сын у меня есть… Нет, никто меня не обидел. Тут дело другое. Я схлестнулся с управляющим, и мне на два дня нужен кто-нибудь из родни.
Он рассказал свою историю. Джузеппе, казалось, был разочарован.
— Что ж, пусть идет, если он не против…
Парень кивнул в знак согласия. Тут они познакомились. Это был внук Джузеппе. Сын его сына. Мать парня умерла в родах, как Роза… Отец был убит за браконьерство где-то далеко, в чужом краю.
Теперь они жили вдвоем; парень иногда батрачил, но больше браконьерствовал вместе с дедом — охотился и ловил рыбу. Никто их не трогал. Сторожам трудно было добираться сюда, да и не хотелось им связываться с Мори. Они знали, что если не уложат их с первого выстрела, то им самим не миновать заряда: Мори стреляли без промаха.
Цван начинал беспокоиться: ведь это были почти разбойники!
Он выпил вина, которое ему поднесли в жестяной кружке, и сказал, что ему надо домой. С зарей он должен быть на работе.
Парня звали Таго, ему было девятнадцать лет — и он был силен.
Этого достаточно.
Они ушли вместе. С порога Джузеппе окликнул Цвана.
— Послушай, брат. Я тебе вот что скажу. Когда ты пришел, я вспомнил историю, которую мне читали, когда я был там… Есть такие животные, как их? Слоны… Когда им приходит время умирать, они возвращаются на то место, где родились. Неплохо? Все приходят умирать на то место…
Он засмеялся и помахал им рукой.
Цван и Таго молча тронулись в путь. Старик гордился, что легок на ногу, но далеко ему было до Таго, да и болото паренек знал не хуже, чем он. Даже лучше…
Скоро Цван сдался и пошел за ним, предоставив ему выбирать дорогу*
Глава одиннадцатая
Когда они подходили к дому, Минга уже хлопотала вокруг скотины — сама задавала ей корм.
Увидев их, она не сразу пришла в себя от удивления, недоумевая, кто такой Таго и кем он им доводится? Цван попытался ей это объяснить, но оказалось, что и он ничего не понял: Таго был сын сына Джузеппе, но этот сын Джузеппе родился не здесь, и о его существовании они никогда не подозревали.
Парень говорил мало, но не казался смущенным. Минга на скорую руку собрала завтрак, и он поел с аппетитом, но от вина отказался. Это была новость, несколько подорвавшая высокое представление Цвана о своем роде.
Тем временем встала Сперанца. Она уже научилась сама одеваться и теперь молча спускалась по лестнице, босиком, но с башмаками в руках.
Она остановилась возле стола и, широко раскрыв свои большие голубые глаза, вопросительно уставилась на Таго.
— Вот, это твой родич! Он тоже Мори… Я за ним сходил сегодня ночью… — объяснил ей дед.
Девочка, все так же не сводя глаз с гостя, подошла поближе. Таго улыбнулся и погладил ее по голове.
Когда мужчины встали из-за стола, она пошла за ними. Цван стал рассказывать Таго, что нужно делать, и знакомил его с животными, давая подробное объяснение характеру каждого из них.
— Поосторожнее с Красным — того и гляди лягнет… Да и со Стеллой — бодается…
Сперанца молча стояла позади.
Но вдруг за спиной мужчин, взявшихся за вилы, чтобы ворошить сено, раздался ее голос:
— Теперь я никуда не поеду… Я останусь здесь с Таго, вот.
Цван обернулся, бросил вилы и, сдвинув шапку на затылок, присел на корточки перед девочкой.
