KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Современная проза » Паскаль Брюкнер - Мой маленький муж

Паскаль Брюкнер - Мой маленький муж

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Паскаль Брюкнер, "Мой маленький муж" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Но почему именно я?

— Не знаю. Может быть, вы предвосхищаете отцовство будущего. Может быть, когда-нибудь все папаши будут исчезать, оплодотворив мамаш, такое бывает в природе, знаете, самка богомола убивает отца своего потомства.

— Ваша теория абсурдна. Простите, я должен идти, дети вот-вот родятся.

— Леон, — голос Дубельву стал умоляющим, — не ставьте на себе крест, я вас очень прошу. Бегите из этой больницы, уезжайте как можно дальше, я дам вам денег, вы ведь мой любимый пациент. И потом, я могу теперь сказать вам честно, я неравнодушен к вашей жене, давно, с первой встречи. Я сам все ей объясню…

— Профессор Дубельву, если вы это выдумали, чтобы разлучить меня с Соланж, то зря. Я никогда ее не оставлю.

— В таком случае вам крышка, старина. Прощайте, Леон, я к вам очень хорошо относился…

— Прекратите говорить обо мне в прошедшем времени, я еще жив.

— Не надолго, уверяю вас. Скоро вы сдуетесь, как воздушный шарик: пш-ш-шик!

— Вы меня пугаете.

— Не беспокойтесь, я позабочусь о Соланж, и о малышах тоже, я займусь их воспитанием. Кстати…

— …

— Алло, алло? Не вешайте трубку, Леон! Последний вопрос: какую школу вы бы предпочли, государственную или частную? Вы за школьную карту[3] или против? Я в точности исполню все ваши по желания, алло?

В эту минуту у мобильника Леона села батарейка. Он поспешил обратно в родильную, и вовремя: первый младенец, девочка Беренис, — ее брат Борис галантно посторонился, пропуская даму вперед, — высунула наружу головку и, упираясь крошечными ручками в ляжки и ягодицы Соланж, самостоятельно выбиралась из материнского чрева. Леона от этой решимости и агрессивно-победоносного вида крохи бросило в дрожь; он машинально присел на стул, куда Соланж бросила впопыхах свое пальто и сумочку. Беренис встряхнулась, обтерла, брезгливо морщась, покрывавшую ее слизь, почесала макушку, словно собираясь с мыслями, и потребовала, щелкнув пальцами, мыло и полотенце, а от услуг больничного персонала отмахнулась. Борис вышел следом за сестрой, с такой же легкостью, вытянув руки над головой, ни дать ни взять ныряльщик, олимпийский чемпион. Он упал в страховочную сетку, натянутую под ногами Соланж, и попрыгал в ней, как мяч. В этой больнице уже случалось, правда редко, очень редко, принимать «реактивных» детей, которые так спешили наружу, что их приходилось ловить налету. Близнецы и не плакали почти — так, чуть-чуть для порядка. Оба крепкие, полные сил, они резвились в колыбели, выказывая прямо-таки неприличную жизнеспособность. Соланж разрешилась в рекордно короткий срок, полчаса от силы, и весь персонал родильного отделения, удивленный небывало легкими родами, расслабившись, готовился произнести тост за здоровье молодой матери.

На Леона вдруг накатила ужасная слабость. Все вокруг словно заволокло пеленой. И на глазах у изумленного персонала он начал убывать, сантиметр за сантиметром. Он оседал, таял, как кусок масла на горячей сковороде.

— Что это с ним? — ахнул один из санитаров.

Это продолжалось добрых пятнадцать минут, медленно, но неуклонно. Леон уменьшался, и это видели все. Взрослые, в растерянности, грешили на оптический обман, а новорожденные, пытаясь сесть, хлопали в ладоши и хохотали, точно в цирке. Медсестры, уверенные, что стали жертвами колдовского обряда, убежали, чтобы позвать на помощь.

Но Леон не испарился, нет — процесс остановился в десяти сантиметрах от пола, и теперь он был ростом с карандаш или перочинный ножик. Дубельву ошибся в расчетах: у природы все точно, как в аптеке, и близнецы стоили своему отцу ровно 78 сантиметров — столько же, сколько двое старших. Осталось достаточно, чтобы продолжать жить, только в другом масштабе. Счастье, что в силу какого-то рефлекса он сел именно на этот стул, когда вернулся после телефонного разговора. Первый шок прошел быстро; воспользовавшись суматохой, он бегом кинулся к пальто Соланж, висевшему на спинке, нырнул головой вниз в карман и приземлился на кучу мелочи, мятных леденцов, талонов с парковки и связку ключей с брелоком — резиновой коровкой, которая пищала, если на нее нажать. Когда наконец прибыла служба безопасности, на полу нашли только расколовшийся на три части мобильный телефон, чип которого успели затоптать. В конце концов все решили, что это была коллективная галлюцинация.

Только Соланж все видела и все поняла; она позволила себе всплакнуть, сославшись на усталость и послеродовую депрессию. В больнице наскоро, для проформы провели дознание, поискали Леона в мышиных норках, за электророзетками и вентиляционными решетками, а потом о родителе-призраке забыли. Полиция констатировала уход из семьи и объявила Леона безвестно отсутствующим. Так его списали в архив актов гражданского состояния. Жалели о нем несколько пациентов да коллеги; друзья уже давно его оставили.

Через два дня молодая мать покинула больницу с двумя лепечущими младенцами и маленьким мужем в кармане пальто; всю дорогу она успокаивала его, поглаживая кончиками пальцев.

Часть вторая

Возвышение крохи

7 Ваша краткость

На этот раз Леон перешел в другое измерение; он не просто уменьшился — он, можно сказать, покинул этот мир. Для Соланж это был жестокий удар — муж сильно подвел ее именно в тот момент, когда она особенно в нем нуждалась. Решительно, на мужчин рассчитывать нельзя! Она негодовала, считая, что он ее просто бросил, и никак не могла поверить в версию событий, которую изложил ей профессор Дубельву. Положение ее было аховое: одна, четверо детей на руках — Батист, Бетти, Борис и Беренис — и вдобавок странное существо чуть больше ее мизинца, которое тоненько лопотало без умолку что-то едва слышное. Человек-горошина, которого ей приходилось подносить к самому уху, знай твердил: «Я тут ни при чем, я ничего не сделал, я не виноват». Соланж пожимала плечами: ей были безразличны его сожаления — зло свершилось.

И снова пришлось срочно менять весь уклад совместной жизни. Сложив все вещи сгинувшего мужа в два чемодана, Соланж отправила их в «Гуманитарную помощь». Она сохранила только кое-какие мелочи — фотографии, запонки, шелковые галстуки, носовые платки. Леона она устроила на своем туалетном столике в коробке из ливанского кедра, где прежде держали сигары; в новом жилище, обитом изнутри темно-красным бархатом, было уютно и хорошо пахло. В прежние счастливые времена супруги любили выкурить после ужина «Коибу» или «Монтекристо», но потом Леону пришлось отказаться от этого ритуала: малейший дымок стал гибельным для его крошечных легких.

Официально Леон был признан безвестно отсутствующим. Его кабинет перешел одному из коллег, которому Соланж — их с Леоном брак был заключен на условиях совместного владения имуществом — уступила свою долю за хорошие деньги. Оставалось организовать главное — «закон молчания». Соланж посвятила в семейную тайну няню Жозиану — та лишь перекрестилась несколько раз, узнав о новой метаморфозе месье. Она поклялась хранить секрет за солидную прибавку к жалованью. Новорожденные близнецы еще не умели говорить, хотя, похоже, все поняли. Что до двух старших, то стыд держит рот на замке получше любой угрозы: отец давно стал для них источником постоянного унижения в школе, куда ему было запрещено за ними приходить. Дубельву, который вовсю обхаживал Соланж, разумеется, был нем как рыба. В доме установили строгие правила: в присутствии посторонних ни словечка о Леоне. Маленький муж получил наказ, если позвонят в дверь, немедленно прятаться в свою коробку. Открывать запрещалось, пока он не будет в укрытии и под замком. Если к детям приходили, на день рождения или просто поиграть, школьные друзья, мама запирала крошку на ключ и прятала в свой шкаф. «Омерта» работала без сучка без задоринки. Всякий нарушитель этих нехитрых, но весьма строгих правил подвергался самому суровому наказанию. Жозиана была избрана полицейским комиссаром семьи, ответственным за дисциплину, и держала домочадцев в ежовых рукавицах. Соланж подарила ей розги, чтобы карать провинившихся; чаще других доставалось Батисту. С легкой руки Жозианы Леона теперь величали Ваша Краткость. Ей стоило изрядных усилий не прихлопнуть его в сердцах, как комара.

— Ваше счастье, что мадам за вас горой, — то и дело повторяла она ему.

Для Леона перемена оказалась столь внезапной и крутой, что он долго не мог осознать ее в полной мере. Он просто не был готов к этому чудовищному состоянию, происшедшее не укладывалось у него в голове, и объяснения Дубельву его не убедили. Какое странное ощущение — смотреть снизу вверх на игрушки своих детей, после того как побывал в сыновьях у собственной жены! Люди — включая его ненаглядную — виделись ему теперь драконами, боевыми машинами, облаченными в броню, тогда как сам он чувствовал себя голым, крошечным комочком плоти, который кто угодно может раздавить и не заметить. Даже его «копье любви» сгинуло в этом тайфуне: между ног осталось нечто невразумительное. Почему, за что великий часовщик Господь Бог пустил стрелки его часов не в лад со всем остальным миром?

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*