Валентина Мухина-Петринская - Позывные Зурбагана
— Как же вас жена отпустила? — спросил я.
— Можешь на «ты» меня называть. Она бы и не отпустила — ревнивая: задержался где, позвонишь ей, чтоб не волновалась, она сразу: «Чтоб через двадцать минут был дома или можешь совсем не приходить — не приму!» От друзей меня отвадила. В клуб заводской не могу пойти, а я ж пою. В читальню зайдешь, куда там, сразу: «Нет у тебя ни жены, ни дочери». Не верит, что я в читальне. Какой, говорит, там интерес сидеть? А была подписка, так половину списка у меня вычеркнула, даже «Науку и жизнь», любимый мой журнал, не смог подписать. Нет, она бы меня не отпустила ни на какой Байкал. Но я высказал им все, что о них думаю, и они сами меня выгнали.
— Жена с ребенком может потом приехать к вам… к тебе, — сказал я, — если она тебя любит. Кто она по профессии?
— Агроном. Тимирязевский кончила в прошлом году. Работает в гостинице дежурной…
— Почему же?
— В Костромскую область ее распределили. Разве она поедет от матери! Да еще в деревню.
— Зачем же она в сельскохозяйственный поступала?
— Блат там есть у тещи.
— Пусть хоть сто блатов, но если ей агрономия не нужна…
— Теща говорит: «В нонешнее время без диплома никак нельзя». Она же и в гостиницу ее устроила, теща.
Он произносил «тешша».
— Стерва она, моя тешша. Никуда она Ленку не пустит, тем более в Сибирь. И дочку мне не видать как своих ушей.
— А кто она по профессии? — полюбопытствовал я.
— Портниха. Закройщица хорошая. Все к ней прутся. Подарки ей несут. Взятки. А тесть, слесарь-сборщик с нашего автозавода, под башмаком у нее. Тьфу!.. Подремлю я, ребята. Всю ночь сегодня не спал.
Он закрыл глаза и сделал вид, что дремлет. Не по себе ему было. Я подумал, что сколько разводов можно было избежать, если бы молодым прямо в загсе давали ключи от квартиры, отдельной. Пусть самой крохотной, но отдельной, без родни, без соседей.
Так мы втроем и прибыли в Иркутск… Семь часов лёта. Было раннее утро, солнце только что взошло, день обещал быть жарким, на безлюдных улицах оглушительно щебетали птицы. С первым автобусом мы добрались до центра города, позавтракали в только что открывшейся столовой и ровно в девять были у редакции «Восточно-Сибирской правды».
В редакцию я зашел один. Алеша и Женя остались с вещами в небольшом скверике.
Сначала меня гоняли из комнаты в комнату, потом я попал к бородатым парням, которые отлично знали моего отца.
— Посиди пока, сейчас придет завотделом Данилов, он тебе все устроит.
Не знаю, что он мне должен был «устроить», но я послушно присел в уголке комнаты. Мне сунули «Огонек», и я стал его просматривать, но ничего не видел и не понимал. В ожидании своего зава бородачи оживленно заспорили, обсуждая моего отца, пока один из них не кивнул многозначительно в мою сторону. Все тотчас умолкли. Однако я кое-что усек из их разговора: Андрей Болдырев — это тот Болдырев — штучка! Упрям, настойчив и неуступчив! Болдырев уже имеет немало врагов в районе, из них самый для него опасный — директор леспромхоза Чугунов.
Наконец пришел Данилов, в отличие от всех гладко выбритый, худощавый, загорелый и не в джинсах, а в костюме. Узнав, что я сын Болдырева, он несказанно удивился:
— Никогда не слышал, что у Андрея Николаевича есть сын. Скрытный какой! А похож ты на него как! Ну, парень, тебе повезло: ведь Болдырев сейчас в Иркутске. Не волнуйся так, аж побелел. Когда видел отца последний раз?
— Давно. А где он?
— Гостиница «Ангара». Тут недалеко. Все же позвоню ему, а то еще уйдет куда. Ты списался с ним?
— Нет. Прочел о нем в журнале и приехал.
— Это неважно. Присядь пока.
Он набрал телефон и попросил отца подождать в номере.
— Сын тебя разыскивает, — пояснил он, — да, твой сын, из Москвы. Какой сын? — Данилов расхохотался.
— У тебя что, их много? Гм, гм! Так я направляю парнишку. Переволновался он, видно, еле на ногах держится. Привет, Андрей Николаевич!
Он повернулся ко мне:
— Так вот, гостиница «Ангара», это неподалеку, в центре. Комната 303. Да не волнуйся так. Может, проводить тебя?
— Нет, нет! Спасибо. За все спасибо!
Я, чуть не спотыкаясь, бросился к выходу. Такой удачи я не ждал. Отец здесь, в Иркутске, и ждет меня в гостинице. Данилов все же догнал меня на улице, хотел проводить. Чудак, боялся, что я упаду в обморок. Неужели у меня такой вид, будто падаю в обморок? Он успокоился только при виде Алеши и Жени. Когда мы пошли, он еще махал нам вслед, пока мы не скрылись за углом.
Скоро мы были в вестибюле гостиницы «Ангара». Я усадил ребят в уголке. Они тоже были взволнованы.
— Ты не торопись, — сказал Женя, — мы подождем. Хоть весь день разговаривай. Это же первая ваша встреча. Иди, ни пуха тебе ни пера.
Алеша обнял меня.
— Иди, Андрейка!
Номер был на третьем этаже. Нашел я его легко, но у дверей немного постоял. Надо было успокоиться.
«Как странно, — подумал я. — Нашел родного отца… Каков он, мой отец? Пусть он будет добрым и справедливым. Я полюблю его». Я постучал.
Дверь открыл сам отец и пропустил меня вперед… Мы стояли посреди гостиничного номера и молча смотрели друг на друга. Мне хотелось броситься и обнять его, все существо мое стремилось к нему — отцу, но я услышал снова голос матери: «Не огорчайся, когда он тебя не примет». Похоже, что она была права… Я на мгновение зажмурился. Надо взять себя в руки. Взять себя в руки. Ну! Спокойно. Спокойно, Андрей! Вспомни, как ты иногда с размаху шлепался на лед. И как бы ни было больно, уверенно продолжал выступление. Я спокоен, я совсем спокоен!
Я вдруг действительно успокоился и решительно посмотрел прямо в лицо отца. И тогда, я увидел, что он волновался еще более, чем я.
Высокий, широкоплечий, мужественный, первопроходец и путешественник, он от волнения покачнулся, будто его ударили. Я видел, как стремительно уходили краски с его обветренного, загорелого лица, а на высоком лбу вдруг выступили крупные капли пота. Жалость пронзила меня, как удар электрическим током.
— Не волнуйся, папа! — сказал я. — Давай лучше сядем и поговорим. Садись! — Я подвел его к дивану. Мы сели рядом. — Если ты не захочешь меня знать — мало ли по какой причине, ведь я ничего не знаю о вас с мамой, она мне не рассказывала, — я уйду, и ты меня больше не увидишь. Честное слово!
Как он тяжело шел к дивану и скорее упал на него, нежели сел. Он усмехнулся виновато и смущенно.
— Наверно, следовало списаться сначала, — продолжал я, так как он молчал, — но я прочел о тебе в журнале и решил приехать на Байкал. Я просто должен был повидать тебя, давшего мне жизнь, узнать, что во мне от тебя. Узнать — какой ты. Я всегда мечтал, что мы когда-нибудь, да встретимся. Видел тебя во сне, будто мы говорим, говорим и никак не можем наговориться. Пусть вы с мамой разошлись, но я люблю вас обоих, хотя и не помнил тебя. Ты знаешь, я еще в шестом классе прочел все твои письма к маме. Она их хранит.
— Ксения… Мать знает, что ты здесь?
— Я сказал ей, что еду на Байкал, но не скрывал, что хочу найти тебя, повидаться. Мне ведь ничего от тебя не надо.
Мама заменила мне обоих родителей. Я просто хотел повидать тебя. Понимаешь?
— Что она тебе на это сказала?
— Мама… Она уверена, что ты меня не примешь…
— А почему… Она не объяснила?
— Мама только сказала, что я тебе не нужен. И ты… (голос у меня охрип) ты… не примешь меня.
— У тебя есть фотографии матери… последних лет?
— Есть, в чемодане. Есть и самая последняя. Мама специально снялась перед моим отъездом. Ты ее с тех пор… ни разу не видел?
— Видел несколько раз по телевидению. Раз в кинопанораме… Другой раз… фигурные катания… Видел тебя, мать и тренера. Ты получил тогда вторую премию. Где ты оставил вещи?
— С ребятами, они ждут внизу.
— Какими ребятами?
— Алеша Косолапое. Мой самый лучший друг. И его сосед по квартире Женя Скоморохов. Тоже приехали на Байкал работать.
— Профессия есть у них или еще школьники?
— Оба уже отслужили в армии. Алеша пекарь. Женя шофер, слесарь, механик.
— А-а. Это хорошо. Люди в Сибири нужны. Поди, хотят только на БАМ?
— Нет, мы на Байкал приехали. У меня еще нет профессии. Но умею водить машину. Можно сдать экзамен на шофера. Если дадут права…
— Откуда умеешь водить машину?
— В школе на уроках труда изучали автомобиль. У нас даже девчонки почти все умеют водить машину. А я к тому же практиковался на мосфильмовских машинах, когда ездил с мамой на съемки. И друзья ее давали мне иногда вести машину. В общем, могу тоже шофером.
— Это хорошо. Но условия в Забайкалье… суровые.
— Понимаю, я не боюсь. Отец понемногу успокаивался.
— Надо вас устроить в гостинице. На Байкал мы выедем послезавтра. Я вас захвачу с собой, всех троих.
— Спасибо!
Он было направился к телефону, потом раздумал, решил лично переговорить с директором гостиницы, так как мест не было и разговаривать с администратором не имело смысла. Мы вместе спустились в вестибюль.
