Збигнев Ненацкий - Остров преступников
Ужиная, я смотрел сверху на лагерь антропологов. Они уже как-то устроились, палатки стояли ровно, тросы крепко натянуты. Теснота в лагере была страшная, но расположен он был в хорошем месте, окруженном с трех сторон водой.
Вечером в лагере разожгли костер. Около него я увидел двух молодых женщин в брюках и грубых свитерах, шестерых парней и господина. Они громко разговаривали, вероятно, о чем-то очень веселом, потому что ко мне неоднократно доносился смех. Потом начали петь.
Наступила ночь и отблеск костра с лагеря антропологов поплыл далеко над Вислой. Я запер палатку и взяв канистру с бензином, спустился на берег чуть ниже лагеря. Не замеченный антропологами я разделся и полез в камыши. Добравшись до «сама», перенес в него канистру и свою одежду, и снова вскочил в воду, чтобы вытолкнуть машину из тростника на свободный речной простор.
Мотор я не хотел включать, чтобы не привлекать к себе внимания антропологов. Висла подхватила моего «сама», и он беззвучно поплыл по течению. Я прошел косу, освещенную костром, вокруг которого двигались удлиненные тени ученых, и скоро оказался у острова, его берега размыла вода и он густо порос ивняком. Здесь я попытался включить мотор, и, как нарочно, у меня ничего не получалось. Пришлось плыть к берегу, и нос «сама» въехал в заросли, свисающие из размытых берегов.
Тотчас из реки послышался скрип уключин и плеск воды. Я оглянулся — по Висле плыла лодка, ею рулил некий сгорбленный человек. Я не видел его лица, заметил только, что в лодке лежит несколько зеленых и красных фонарей. Лодка задержалась недалеко от острова, возле речного бакена, плавающего на воде. Сидя в «саме», я с интересом наблюдал, как человек подплыл на лодке к бакену и повесил на него зеленый фонарь.
Вдруг из глубины острова раздался громкий, пронзительный крик совы. У меня мороз пошел по коже — такой мрачный и грозный показался мне тот вопль. Он словно предвещал что-то недоброе. Видимо, то же почувствовал и бакенщик, потому бросил светить и, выпрямившись, повернулся лицом к острову.
Сова вскрикнула снова. Казалось, что этот мрачный, зловещий крик несется с вершины какого-то дерева на острове. Сова замолчала, наступила тишина. И вдруг послышался приглушенный, но отчетливый крик:
— Ба- ра — Баш!.. Ба- ра — Баш!.. Ба- ра — Баш!..
Голос был низкий, шел словно из-под земли, вероятно, из какой-то ямы на острове. Трижды повторился возглас «Барабаш» и снова наступила мертвая тишина.
Меня удивило, а затем обеспокоило поведение мужчины в лодке. Он поспешно схватил весла и стал грести к берегу. Но прежде чем вскочить на землю, наклонился и со дна лодки взял какую-то вещь. Когда он поднял ее, красный отблеск луны упал на нее. Мужчина держал в руке топор.
Бакенщик выскочил на берег и размахивая топором, — страшно разгневанный, — побежал между кустов ивняка. Я слышал как шуршали у него под ногами листья, хрустели поломанные ветки.
Мне пришла в голову беспокойная мысль: а вдруг он найдет меня, подумает, что я кричал «Барабаш» и в ярости — бросится на меня с топором?
На острове, в зарослях, до сих пор было слышно, как трещали, ломаясь, ветки. Казалось, что человек мечется там, размахивая наугад топором и искал того, кто кричал: «Ба- ра — Баш».
Через несколько минут я облегченно вздохнул: мужчина повернул к своей лодке. Он совсем запыхался и тяжело дышал. Бормоча что-то себе под нос, он с трудом влез в лодку, поплыл по течению и скрылся за островом.
Я наконец понял, что «самов» мотор не работает, потому что просто кончился бензин. Только я перелил бензин из канистры в бак, как через минуту мотор заработал. Я выплыл на середину реки и поехал по течению, пытаясь как можно ближе подойти к правому берегу. Когда я проходил мимо мужчины в лодке, он вешал фонарь на бакен у левого берега. Между нами было большое расстояние и мне показалось, что бакенщик не обратил на «сама» никакого внимания. Видимо, подумал, что я плыву откуда-то издалека.
Проплыв, может, километра полтора, я направил машину к левому берегу. Согласно карте этой местности, которую мне нарисовали перед моим отъездом, именно сюда выходила дорога до Вислы, к древнему парому. И действительно, на берегу среди травы желтела дорога. Я выехал на нее, пересев за руль автомобиля. «Сам», как собака, с которого стекала вода, медленно направился по песчаной колее.
Дорога разделилась на две, обе вели в лес. Высокий сосновый лес, начинавшийся там, где стоял мой шатер, тянулся несколько километров вдоль берега. Я зажег фары, в их свете замелькали серебристые светлячки. Свернув налево, опять вскоре оказался на распутье. Здесь стоял, немного наклонившись, высокий деревянный крест. Я еще раз свернул налево и через четверть часа оказался возле своей палатки.
В лагере антропологов еще горел костер, но уже бледным, неярким огнем. Я поставил «сама» возле палатки, сел на траву и закурив сигарету, задумался над тем как действовать дальше.
У меня не вызывало сомнения, что когда я захочу выполнить задание, которое привело меня сюда, я могу выбрать одну из двух дорог. Одна — ровная, спокойная, но ненадежная. Путешествие по ней будет длинным, а у меня времени было немного. Второй путь давал куда большую возможность достичь цели и был очень опасен.
Вдруг поднялся ветер и сразу отозвался лес. Шум деревьев то затихал, то вновь усиливался, казалось, что лес дышит. Где-то в дебрях спали ребята из отряда лучников. Неизвестно отчего, размышляя над своими дальнейшими планами, я вспомнил именно их.
Порывы ветра становились все сильнее. Кроны деревьев гудели над моим шатром, сучковатые ветви скрипели, терлись друг о друга. «Ладно, — сказал я, — попробую пойти по опасной дороге. Ведь в любой момент я могу с нее свернуть».
Приняв такое решение, я затоптал ногой сигарету. Очаг в лагере антропологов погас, да и мне тоже пора отдыхать. Я открыл дверь палатки и тотчас услышал три выстрела. Их не смог заглушить даже шум деревьев.
Я прислушался, но выстрелы не повторились: «У кого здесь есть огнестрельное оружие? — Думал я. — Пожалуй, только милиция и еще, вероятно, лесники».
Однако я не смог избавиться от чувства беспокойства, которое вызвали во мне ночные выстрелы.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Я становлюсь лагерем на краю оврага. — Стрела. — Визит гарцеров. — Гарцеры в роли детективов. — Прогулка с военного кладбища. — Кровавые следы. — Браконьеры. — Ночная драма. — Размышления. — Я в роли помещика Дунина. — Почему помещик доверял лесничему? — Где он мог спрятать свои сокровища?
Пробудился я в шесть утра, спешно свернул палатку и положил ее в машину. Потом спустился до Вислы и умылся холодной, почти ледяной водой. Антропологи еще спали, по крайней мере из лагеря не было слышно ни звука. Я сел в машину, включил мотор и поехал в город. У колодца на рынке остановился, набрал воды в пятилитровый бидон, который был среди моего туристского барахла. Далее поехал до бензоколонки, наполнил бак бензином и отправился снова в лес. Взглянув на лагерь антропологов, я увидел, что на берегу умывается какая-то белокурая женщина. Она повернула голову и смотрела мне вслед, пока моя странная машина не исчезла в лесу.
Я оказался на том перекрестке, где стоял склонившись деревянный крест. Если бы я повернул направо, то доехал бы до Вислы. Дорога слева довела меня до глубокого оврага, его склоны поросли травой и невысокими кустами ежевики, а наверху зеленой стеной стоял лес. С левой стороны этой стены зияла большая воронка.
«Наверное, здесь», — подумал я и вытащил из кармана лист бумаги, на котором мой приятель в Лодзи начертил карту этой местности.
Я выключил мотор и пешком отправился по склону вверх. Ботинки скользили по росистой траве, за штанины цеплялись колючие ежевичные ветви. Когда я добрался до верха, моим глазам открылся красивый вид: хоть и не широкий, везде подходил лес. Видно было только дорогу на дне оврага и обрывистые, зеленые от травы склоны. Этот зеленый цвет был такой яркий и свежий, что это место казалось прекрасным уютом, оазисом тишины и покоя.
Там, где я стоял, кто-то повыкорчевал когда-то деревья и поставил себе дом. Был там и сад, так как осталось несколько диких яблонь и большая старая груша. Густой лес окружал это место, руины дома поросли травой. «Вряд ли хозяева этой усадьбы, — рассуждал я, — карабкались вверх обрывистыми склонами оврага. Где-то должна быть сюда дорога».
В лесу я быстро нашел узкую просеку. «Пожалуй, дорога на дне оврага поворачивает вверх, — подумал я, — а там соединяется с просекой».
Я спустился к «саму», проехал оврагом где-то полкилометра, и действительно, дорога свернула влево, одновременно поднимаясь немного вверх. За поворотом я увидел опушку и огромную ширь пахотных полей.
Поехав вдоль опушки, я нашел вскоре просеку. Потом, сделав большой круг, я оказался на том же месте. Но теперь я был с «самом», а он не забрался бы крутыми склонами оврага.
