Артур Хейли - Перегрузка
Ним понимал, что Руфь говорила искренне. Ей ведь было хорошо известно о его дружеских отношениях с главным инженером.
Такое сопереживание вообще было характерно для Руфи, хотя в целом в последнее время казалось, что по сравнению с прежними годами они все более отдалялись друг от друга. Впрочем, до откровенной враждебности дело никогда не доходило. Нет, такого явно не было. Руфь с ее несокрушимой невозмутимостью никогда бы такого не допустила, размышлял Ним. Ему не составило труда представить ее себе в эти минуты — спокойную и невозмутимую, с сочувственным выражением мягких серых глаз. Он часто задумывался о том, что в ней явно было что-то от Мадонны. Даже не обладая особо привлекательной внешностью, она производила поразительное впечатление в силу своей неповторимой индивидуальности, что позволяло говорить о ней как о красавице. Он также знал, что в эти минуты она вместе с Леа и Бенджи, стараясь объяснить им смысл произошедшего, при этом разговаривая с детьми на равных в своей неизменно спокойной, ненавязчивой манере. Для Нима Руфь всегда была великолепной матерью его детей. А вот их супружеские отношения утратили былую притягательность и даже стали скучными. Про себя он называл эти узы «идеально гладкой дорогой в никуда». К этому примешивалось кое-что еще. Возможно, как следствие их искривленных отношений. В последнее время у Руфи обнаружились собственные интересы, о которых она предпочитала никому не рассказывать. Несколько раз он звонил ей в то время, когда она обычно бывала дома, и тут выяснялось, что весь день она отсутствовала, да и потом уходила от объяснений, что на нее было не похоже. Может, Руфь завела себе любовника? Он вполне это допускал. В любом случае Нима интересовало одно: как долго еще и как далеко они будут плыть по течению, прежде чем произойдет столкновение, которое поставит все точки над i.
— Мы все потрясены, — признался Ним. — Эрик попросил меня заехать к Ардит, и сейчас я как раз еду к ней. Скорее всего задержусь допоздна. Так что не ждите меня.
Вообще говоря, в такой задержке не было ничего нового. Ним сплошь и рядом застревал на работе допоздна. В результате ужин сдвигался на поздний час либо вообще отменялся. По этой же причине Ним редко виделся с Леа и Бенджи: когда он возвращался домой, дети чаще всего уже спали. Порой Ним испытывал чувство вины из-за того, что уделял так мало времени собственным детям. Он знал, что тем самым причиняет беспокойство Руфи, хотя она редко заводила разговор на эту тему. Иногда ему даже хотелось, чтобы она высказывала свои претензии более определенно.
Однако сегодняшнее опоздание имело другую подоплеку. Здесь не требовалось никаких объяснений и оправданий даже перед самим собой.
— Бедная Ардит, — проговорила Руфь. — Ведь Уолтеру оставалось до пенсии совсем чуть-чуть. А тут еще это сообщение как гром среди ясного неба — и все предстало в тягостно невыносимом виде.
— Какое сообщение?
— Да я думала, ты в курсе. Его передали в программе новостей. Люди, подложившие бомбу, прислали на радиостанцию какое-то коммюнике — кажется, они это так называют. Они даже похваляются своим поступком. Можешь себе представить? Ну разве это люди?
— Какая это радиостанция? — Ним быстро отложил телефонную трубку, включил радио и, вновь схватив трубку, успел поймать ответ на свой вопрос.
— Не знаю, — ответила Руфь.
— Послушай, — продолжил он, — все это очень важно. Сейчас я разговор заканчиваю, а если получится, позвоню тебе от Ардит.
Ним положил трубку в гнездо аппарата. Он уже настроил радио на волну станции, передающей самую оперативную информацию, и взглянул на часы — значит, через минуту будут самые последние новости в кратком изложении.
Вот показался поворот на Сан-Рок, и Ним свернул свой «фиат» с главной дороги вправо. Отсюда до дома Тэлботов оставалась какая-нибудь миля.
Между тем в радиоэфире пронесся сигнал трубы, за которой последовали точки и тире в духе азбуки Морзе — позывные сводки новостей. Сообщение, которое интересовало Нима больше всего, было в начале выпуска:
— Группа лиц, называющих себя «Друзья свободы», заявила о своей ответственности за взрыв, который произошел сегодня на электростанции, принадлежащей компании «ГСП энд Л». Взрыв стал причиной гибели четырех человек и привел к серьезному нарушению в подаче электроэнергии.
Заявление «Друзей свободы» было записано на магнитофонную пленку, доставленную на радиостанцию сегодня во второй половине дня. Как подтвердили в полиции, содержащаяся в заявлении информация указывает на ее подлинность. В данный момент магнитофонная запись изучается в поисках возможности разгадки происшествия.
Ним подумал: похоже на то, что станция, которую он поймал, вовсе не располагала той самой магнитофонной записью. Дело в том, что хозяева радиостанций не любили признавать сам факт наличия конкурентов, и хотя эта новость представлялась слишком важной, чтобы ее можно было проигнорировать, ссылка на другую радиостанцию отсутствовала.
— По сообщениям, неизвестный мужской голос на упомянутой магнитофонной пленке произносит: «„Друзья свободы“ привержены делу народной революции и выражают свой протест против алчности капиталистической монополии на электроэнергию, которая по праву принадлежит народу». Конец цитаты.
Комментируя гибель людей, последовавшую в результате взрыва, в магнитофонной записи говорится следующее, цитируем: «Убивать мы никого не собирались. Но в той народной революции, что сейчас разворачивается, капиталистам и их лакеям придется понести жертвы и ответить за преступления перед человечеством». Конец цитаты.
Официальный представитель компании «ГСП энд Л» подтвердил, что причиной сегодняшнего взрыва явилась диверсия, однако от других комментариев отказался.
В скором времени ожидается повышение розничных цен на мясо, сегодня в Вашингтоне министр сельского хозяйства заявил представителям потребительских…
Дотянувшись до радиоприемника, Ним выключил его. Столь пустопорожние новости действовали на него угнетающе. Интересно, как они скажутся на Ардит Тэлбот, с которой он вот-вот встретится?
В сгущающихся сумерках он отметил несколько автомобилей, припаркованных рядом со скромным аккуратным двухэтажным домом Тэлботов в окружении роскошных цветочных клумб. Цветы были давним увлечением Уолтера. В окнах первого этажа горел свет.
Ним припарковал свой «фиат», запер машину и по дорожке направился к дому.
Глава 5
Дверь в особняк была открыта, изнутри доносился нестройный шум голосов. Ним постучал и стал ждать. На его стук никакой реакции не последовало, тогда Ним вошел.
В холле голоса воспринимались отчетливее. Он понял, что они доносятся справа, из гостиной. Сразу узнал голос Ардит. Ее окрашенные истеричным рыданием обрывки фраз:
— О Боже! Эти убийцы… был таким хорошим, добрым… никогда никого не обидел… и обзывать его такими грязными словами…
На эти всхлипывания накладывались и другие голоса. Ее пытались успокоить, но тщетно.
Ним замер в нерешительности. Дверь в гостиную была приоткрыта, но он не мог заглянуть внутрь, и его никто не мог увидеть. Возникло искушение выйти на цыпочках из дома так же незаметно, как он и появился здесь. Но тут неожиданно дверь в гостиную распахнулась и из нее вышел мужчина. Быстро закрыв дверь за собой, он прислонился к ней спиной. Его тонкое лицо с бородкой было бледным от нервного напряжения. Он нахмурился, словно желая хоть на мгновение передохнуть. Из-за закрытой двери никаких голосов уже почти не было слышно.
— Уолли, — тихо проговорил Ним. — Уолли.
Мужчина открыл глаза. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— О, это ты, Ним. Спасибо, что пришел.
Ним знал Тэлбота-младшего, который был единственным сыном Уолтера, почти столько же времени, сколько поддерживал дружеские отношения с его теперь уже покойным отцом. Уолли-младший работал в компании «ГСП энд Л» инженером по эксплуатации линий электропередачи. Он был женат, имел детей и проживал на другом конце города.
— Меня переполняет скорбь, Уолли. На большее у меня просто нет слов.
Уолли Тэлбот только кивнул в знак благодарности за сочувствие.
— Я понимаю. — Каким-то извинительным жестом он показал на комнату, из которой только что вышел. — Мне надо было хоть на минуту выйти. Какой-то дурак включил телевизор, и все услышали заявление этих гнусных ублюдков. Нам только-только удалось немного успокоить мать. А сейчас она снова убивается. Ты, наверно, сам слышал?
— Да, а кто там с ней?
— Прежде всего, конечно, Мэри. Мы попросили присмотреть за детьми, а сами немедленно приехали сюда. Потом начали приходить соседи, большинство из них все еще здесь. Я, разумеется, понимаю, что они тут из добрых побуждений, да вот толку-то от их присутствия… Если бы отец был сейчас с нами, он бы… — Уолли замолчал, изобразив на лице вымученную улыбку. — Трудно свыкнуться с мыслью о том, что его здесь больше никогда не будет.
