Александр Ройко - Жизнь щедра на сюрпризы
— Я это понимаю, Борис Михайлович, всё под контролем, — заверил Морозевич Лукшина и они расстались.
И со следующего понедельника у Морозевича началась "двойная" жизнь. Занятия с кочегарами он проводил в мастерской, что было удобно и для слесарей — если возникали какие-нибудь вопросы по ремонту или проблемы с жильцами дома, то начальник теплохозяйства находился рядом. Обучаемые сначала с интересом восприняли занятия, но постепенно те стали им надоедать.
В программе было немало теоретических вопросов, но без этого было нельзя. Программа включала обзорные вопросы по теплоснабжению, устройству и назначению котлов, различных насосов, запорной арматуры, контрольно-измерительных приборов и многое другое. Здесь были и вопросы о прокладке теплотрасс, видах систем отопления, их недостатки и преимущества, вопросы водоподготовки и методов сжигания топлива. Сюда же входили вопросы конструкции дымоотводов с горизонтальными лежаками, шиберами на них и вертикальными дымоотводами, вопросы о том, почему и как часто нужно чистить сажу и своевременно убирать золу, вопросы тяги и многое другое. Конечно, многие вопросы на практике кочегарам и не понадобятся, но разбираться в этих вопросах они должны были. При этом немало, естественно, внимания уделялось самой работе кочегаров и, особенно, вопросам охраны труда и технике безопасности. Андрей чувствовал, что эта программа (правда, сейчас она в значительно урезанном виде) больше рассчитана на техников, каким был, например, тот же Николай Кравченко. Но он действовал по принципу, что "кашу маслом не испортишь". Теперь у него день был загружен до предела. С утра, лекции, после обеда контроль работ на доме, после работы планёрки, а вечерами, уже дома составление вопросов на зачёт, которые тоже нужно ещё распечатать, утвердить и ознакомить с ними кочегаров.
В решающую фазу вступили и работы на доме — бригады во всю занимались монтажом трубопроводов, которые вблизи стен было не так то и просто сваривать. Крепились на стенах комнат радиаторы. Морозевич решил во всех комнатах ставить стандартный блок радиаторов из семи секций, а в угловые, самые дальние комнаты от подводящих стояков добавить ещё по три секции, количество имеющихся радиаторов позволяло это сделать. Где-то со средины июля, вероятно, можно будет уже и переходить к последнему этапу работы — вваривать на подающие трубы отводы с резьбой и затем подсоединять к ним сами радиаторы. После обеда Андрей практически не покидал ремонтируемый дом. В это время никакими поставками материалов он не занимался. Радиаторы и трубы ещё раньше завёз Грицюк, сварочной проволокой и карбидом кальция (в металлических контейнерах ведра эдак на три) для аппаратов он тоже запасся. Оставалось только регулярно пополнять запасы кислорода. Но эту миссию Лукшин возложил на Кирзоняна, который часто ездил в КЭЧ по делам теперь уже новой своей службы. Майор прекрасно понимал, что Морозевич просто физически не справится со всеми этими вопросами. Григорий, конечно, немного подулся — на нём и так висели пока что одновремённо две службы — но вынужден был выполнять распоряжение зам. командира батальона. Вообще-то эта работа не слишком и перегружала его, он ведь одновремённо выписывал в КЭЧ и свои материалы, а погрузкой всё равно занимались солдаты. В общем, работы хватало всем, даже Виталию, который менял в доме старые приборы освещения, хорошо, правда, что только в местах общественного пользования. В санузлах и душевых он ставил светильники типа "черепаха", а в коридорах и на кухне — сдвоенные лампы дневного света.
ГЛАВА 4. И вновь поездки
Андрей так устал за первую неделю такой беспросветной работы, что с радостью принял приглашение Леонида в первую же субботу июля съездить в Стендаль и отдохнуть. Его жена планировала также навестить школу, в которой тоже проводился ремонт, и немного ознакомить с ней, а также с городком гарнизона Морозевичей. Валерия тоже охотно согласилась на такое проведение одного из выходных дней. Она уже больше недели, как отошла от полученной травмы, уже забыла о ней и вновь готова была к активному отдыху. Ей тоже было интересно, кроме самого Стендаля, ещё и посмотреть на школу, где обучались дети военнослужащих.
Выехали они впятером, с Майей, конечно же, из Борстеля часов в одиннадцать. Спешить им было некуда, а по магазинам они договорились не ходить. Сначала они погуляли по Стендалю, Леонид при этом несколько расширил познания Морозевичей о городе, познакомив с новыми для них территориями Стендаля. Он также провёл их другой дорогой к озеру, а уже на обратном пути они зашли на территорию гарнизона "Дивизия". Не только Лера, но и Андрей до той поры там никогда не бывал. Территория гарнизона, естественно, была значительно больше, нежели в Борстеле, но ничего особенного собой не представляла. Те же дома, казармы, вместо клуба Дом офицеров, склады и прочее, в общем, ничего особенно примечательного. Удивила только чистота улиц и обилие зелени, не естественной, природной, как их городке, а насаждений — деревьев, кустов около домов и газонов, отделяющих тротуары от проезжей части. Улицы в городке даже имели свои названия. Маргарита Коробчинская провела их по некоторым из них — Штабной, Зелёной, Медсанбатовской. На последней и располагалось среднего размера двухэтажное здание (тоже с мансардами) самого стендальского медсанбата 207-й мотострелковой дивизии. Да и большинство домов на этих улицах тоже были двухэтажными, редко трёхэтажными. Была ещё и улица, которую называли Генеральской, на которой располагался особняк командира дивизии. Как рассказывали Рите, рядом с этим особняком был огромный сад с гуляющими оленями и плавающими в пруду лебедями. На этой же улице находились магазин военторга и небольшой двухэтажный домик детского сада. Улицы располагались параллельно: 1-я улица — Штабная, 2-я — ул. Генеральская, 3-я — ул. Зелёная.
А вот то, чего не было в борстельском городке, им хорошо запомнилось. А таким объектом была средняя школа? 41. С ней они ознакомились, уже выходя из гарнизона. Само здание школы Морозевичи в общем-то рассмотрели издали ещё во время своих предыдущих поездок в Стендаль. А сейчас им предстояло ознакомиться с ней и внутри. Они зашли в школу через невысокую, хотя и симпатичную двухэтажную пристройку из оранжевого кирпича слева от старого трёхэтажного здания. В этой пристройке (фактически центральный вход в школу) великолепно смотрелись четыре огромных окна первого этажа, хотя и на втором этаже окна были не намного меньше, по крайней мере, по ширине. И вот они все уже внутри школы. Рита начала показывать своим гостям помещения школы, не забыв указать на дверь учительской, которая располагалась недалеко от входа, только уже со стороны Дома офицеров — школа имела несколько входов, был ещё вход в неё и со стороны КПП. А далее просторные коридоры и классы, арочные проёмы в коридорах. Широкая лестница с массивными перилами на второй этаж. На третий этаж вела почти такая же широкая лестница (немногим лишь уже), как и на второй. Направо по коридору располагались кабинеты химии и биологии, длинный коридор с окнами по левой стороне. Маргарита познакомила Морозевичей со многими помещениями школы, даже с санитарно-гигиеническими комнатами и раздевалкой, которая находилась в полуподвальном помещении.
После осмотра внутренней части школы он вышли на школьный дворик, довольно просторный, мощёный плитками, с зеленью деревьев по правой стороне и со стадионом впереди. Морозевичам очень понравилась и сама школа, и её территория. Лера даже загрустила, видимо, вспомнив о своём сыне. Школа навеивала подобные детские ассоциации, хотя Никитке ещё до школы было далеко. Однако она с Андреем с удивлением увидела, что почему-то загрустила и Рита. А ей то чего грустить? Об этом Лера и спросила жену Леонида, когда они уже прогуливались по улице, ведущей к площади Рыцаря.
— Я не знаю, вам, наверное, пока что этого не понять. Вы ещё очень мало прожили здесь, в ГСВГ. Мы же прожили здесь уже более четырёх лет, и весной следующего года снова вернёмся в Союз. Но мы всегда будем добрыми словами вспоминать это время. Однако пройдёт не так много времени, и вы это тоже ощутите.
— Мы, конечно, тоже будем добрыми словами вспоминать Борстель. Но что же мы ощутим?
— Вы ощутите привязанность к этим местам, вы не захотите отсюда уезжать. А когда уедете, то будете тосковать по этим временам. Не только лично вы, все мы.
Морозевичам было непривычно слушать такие высказывания, они не задумывались над этим, но сейчас слова Маргариты зацепили какие-то струны в их душах. Они как-то сразу поняли Риту, и подспудно, как бы помимо их воли, у них тоже появилась некая грусть. Но уже не от скучания по сыну, а от чего-то другого, и в самом деле, пока что неведомого им. А Рита, немного помолчав, продолжила:
